Алиса Колотаева - Мгновения жизни

– Как же мне повезло встретить вас здесь, не будете ли вы столь любезны скрасить моё ожидание? Ну что вы, что вы, вы нисколько не помешаете. Не хотите ли чаю? Может, кексик? У нас сегодня ванильные.

Панель управления замерцала и сердце моё нежно сжалось.

– Милый, ты здесь? Милый, ты слышишь меня?

– Анна, я слышу тебя, как же я рад!

Эта трогательная болтовня двух любящих сердец! Непонятно о чём, но непременно о самом важном. Анна поведала мне все новости, всё что я пропустил за этот год из земной жизни. Я не мог не спросить о результатах футбольных матчей, не мог не пожаловаться на наскучившее идеально сбалансированное витаминно-химическое меню. Не мог не рассказать о всех своих мучительных мыслях, тревогах, но так, чтоб не напугать её до смерти.

– Милый, ты герой! Я так люблю тебя!

– Ну что ты, мне просто не повезло очнуться одному. Если бы система сработала правильно, героем был бы наш славный капитан. А я бы просто следил за его здоровьем, как и положено мне по должности. – Я довольно потянулся, ожидая её искреннего протеста, и тут же услышал:

– Ах, ну что ты, ты такой скромняга! А на самом деле, ты герой! Весь мир твердит о тебе! – Моя улыбка вовсе не говорила о моём тщеславии. Кому не было бы приятно услышать о себе такое!

– Анна, послушай, – сказал я серьезно, заёрзав в кресле. – Нам нужно договориться кое-о-чём теперь. Впереди долгий год полёта к Земле. Я понимаю, что тебе грустно без меня. Но в конце концов год это всего лишь год в нашей долгой и счастливой жизни. Я вернусь, и мы всегда будем вместе, мы никогда больше не расстанемся, ни на месяц, ни на день, ни на час, обещаю тебе. А теперь мне нечего делать здесь, на корабле. Управление полностью взяло на себя командование. Мне остаётся только воспользоваться крио-камерой и уже очень скоро я проснусь и смогу обнять тебя.

– Ты проснёшься через год. – Спокойно ответила она. И добавила, – год, который я буду жить, а ты нет. Это не одно и то же.

– Анна, дорогая, ты права, ты будешь жить этот год, заниматься множеством своих дел, общаться со множеством людей. А я, я просто усну и проснусь. Я ничего не потеряю. Так же, как и ты.

– Нет милый, ты потеряешь год жизни. Год живого общения. Год нашей любви.

– Нет, милая, это не так…

– Послушай, я знаю, что тебе не просто, я понимаю, что тебе одиноко. – Анна замолчала на секунду, подбирая слова, и снова продолжила. – Но ты хочешь заменить жизнь небытием. Как бы ни было сложно, это жизнь, она наполняет и даёт опыт. У тебя есть ты, ты! У тебя есть я. Твоё командование готово предоставить нам этот канал связи вплоть до твоего возвращения на Землю. Ты хочешь заменить непростой период жизни полным её отсутствием. Так? Я не понимаю тебя.

– Когда ты так говоришь, ты смущаешь меня, милая. С моей стороны всё выглядит иначе. Всё просто. Я не хочу проводить этот год сложно, мучаясь от безделья, страдая в перерывах между нашими сеансами связи. Я тоскую по тебе, мне не просто даётся это ожидание, а общение на расстоянии только отягощает эти чувства.

– Дорогой…

– Нет, послушай. Я вернусь, всё будет идеально. А сейчас это невозможно. Чем делать что-то кое-как лучше не делать вовсе. Ты сосредоточишься на своей жизни, а я пропущу этот год в глубокой заморозке. – Я усмехнулся собственным словам. – Да, я знаю, что это не полезно. Но это самый простой и рабочий вариант. А потом я обниму тебя и больше никогда не отпущу.

– Но милый, ты хочешь прикинуться мертвым, а потом сразу стать идеальным. Так не бывает. Пожалуйста, услышь меня, у нас появилась возможность общаться. Ни у одного астронавта ни на одном улетевшем корабле нет такой возможности. Нам так повезло! Ты жив, ты видишь за стеклом то, что никогда не увидят другие, ты можешь писать, говорить, мыслить, ты можешь жить целый год. Ты можешь делить это время со мной. Прошу тебя, не отказывайся от жизни ради идеального будущего. Когда ты вернешься ты обнаружишь, что его не существует. Но уже не сможешь вернуть этот год. Так же как не смогу его вернуть и я. С тобой. Да, это будет мой год. Но не твой. Не наш.

Её голос был спокоен. Больше всего я боялся сейчас услышать её сдавленные всхлипывания или откровенный плач. Что мог бы я сделать тогда, в тысячах световых лет он неё. Всё что она говорила казалось мне бесконечно эгоистичным. Как может она понять меня, запертого в этой консервной банке? Как может она понять это, имея доступ ко всем благам и развлечениям Земли?

Как, по её мнению, я должен коротать тут время между нашими радио встречами? Болтать со звёздами? Режиссировать кулинарные шоу? Писать роман? Всё это полный бред! Разве можно сравнивать год тоскливой жизни и год сна, пролетевшего за секунду?

– Дорогой, ответь мне, ты здесь?

– Анна, не волнуйся, я здесь. Всё хорошо.

– Время вышло. Мне нельзя тут больше оставаться. Скажи, что я могу прийти завтра. Скажи, что я услышу тебя завтра. Прошу тебя!

– Я не знаю. Анна. Я не знаю. Правда. Береги себя. Мы увидимся. Обещаю тебе, всё будет хорошо.

Экран погас, извещая о закрытии канала связи.

«Чёрт побери, зачем надо всё усложнять?!»

Я ужасно злился. На себя, на неё, на этот дурацкий космос, который обещал что-то невероятное, а превратился в тоскливую бытовую всепредвиденность.

– Вот уж правду говорят, не место красит человека… – Я горько усмехнулся. – Не усложняй себе жизнь, доктор, следуй плану.

Но чем больше я думал, тем больше запутывался в собственных мыслях. Слова Анны вызывали протест. Бесконечный, бескрайний эгоизм я слышал в них. Но что-то задевало, заставляло испытывать неприятное липкое чувство собственной никчёмности.

В чём моя жизнь, если я не хочу прожить её так, как мне дано? Я правда хочу перепрыгнуть через год пустоты? Значит ли это, что моя жизнь пуста сама по себе, если не заполнена аварийными ситуациями, больными пациентами, приказами командования?

Как я вижу этот год впереди? Это год свободной жизни с самим собой? Год общения с любимой женщиной? Год ожидания, нетерпения, тоски. Что именно я хочу заморозить и отменить? Себя?

– К чёрту! К чёрту всё это! У меня есть план. Регламент, в конце концов. К чему выдумывать что-то новое? – Я поймал себя на том, что всё ещё сижу в рубке в кресле первого пилота и, ошалело вращая глазами, рассуждаю сам с собой. – Тревожный звоночек, доктор, не находите? Может, кексик? Может, чашечку чая? Правы англичане. В любой непонятной ситуации пейте чай, доктор!

Я поднял глаза на огромное стекло – за ним чернота. Туманность скрылась из виду при очередном витке корабля. За всё время после аварии я так и не удосужился рассчитать, с какой периодичностью и когда она появляется передо мной. Что я ещё не удосужился заметить в этот пустой период ожидания?