Анастасия Шалункова - Мне приснился шум дождя

Я протёрла глаза, и тут ругаться уже начала Сукарно.

Зонтик разваливался на глазах. Его кусочки размером с грузовики отваливались и улетали в космическое пространство.

Грохот. Пол ушел из-под ног, и Иштар погрузилась в темноту.

Сознание я не потеряла. Я хотела выпрямиться, но осознала, что парю в воздухе.

Так, значит Иштар остановила вращение. Что само по себе плохо, а в контексте остальных происшествий еще хуже.

Я вцепилась в перегородку.

–Сукарно!– позвала я, – где ты?

–Я тут,– слабый голос Сукарно раздался откуда снизу.

Рука инженера была вывернута под углом в девяносто градусов, а из открытой раны в ноге вылетали кровяные пузыри.

–Нас куском задело, по ходу,– сказала я, проверяя данные станции. Вручную, с маленького экрана на стене. Медленно и непривычно. Подача воздуха работала и это хорошо. Но вот все остальное… Сказать, что наши дела были плохи было бы сильным преуменьшением.

–Нет,– сказала Сукарно,– нас выключили.

–Выключили?– переспросила я,– кто? Террористы?

На земле хватает фанатиков, которые устраивают налеты на космодромы и филиалы космического института. Около десяти крупных сект, несколько партий и дюжина движений. От пацифистов, верящих в первобытный анархизм до конспирологов, считавших, что мир стоит на гигантском осьминоге.

Но вот только в космос полететь еще ни одному из них интеллекта не хватило.

Я нашла парящий в невесомости налобный фонарик. При его свете Сукарно выглядела еще хуже. Я перевязала ей ногу и зафиксировала руку жгутом.

–Надо подать сигнал на Нох Эк, -твердо сказала я,– я дотащу тебя до спасательной капсулы. Наденешь скафандр и будешь ждать. Если что, катапультируйся без меня, топлива должно хватить, чтобы Венеру два раза облететь. С одной рукой сможешь?

–Я на Луне выросла, ногами смогу управлять,– сказала она и откашлялась,– а, черт, зуб выбила.

Я толкнула Сукарно за плечи «вниз», в капсулу, и помогла надеть скафандр. Надолго в нем повисеть в космосе не получится, но зато, если спасательная капсула выйдет из строя, он даст лишних два-три часа.

Я зафиксировала старомодную рацию на панели управления и закрыла за собой люк.

–Удачи, Лем,– сказала Сукарно.

Я пробормотала что-то маловразумительное и, оттолкнувшись ногами от того, что до аварии было стеной, в одном прыжке вернулась на замершую станцию

Колючие звезды сияли в иллюминаторе. В иллюминаторах на станциях смысла не больше, чем в домашних животных. Только разве что для психологической разрядки. Вид космоса, открытого пространства, должен успокаивать.

Другая планета. Пустая орбита. Нет связи. Автоматика не пашет. Будь это просто замкнутое пространство, я бы смогла себя убедить, что станция на земной орбите. Что, в крайнем случае, мы просто направим капсулу в атмосферу, как это делали поколения космонавтов с шестьдесят первого года. Ну или нас подберет один из шаттлов Земля-Луна.

Но иллюминатор четко показывал, что до Земли несколько месяцев полета. Что выбор стоит не между жизнью и смертью, а между смертью от удушья и смертью в верхних слоях атмосферы планеты, меньше всего приспособленной для органической жизни.

А хуже всего было отсутствие чипов.

За столько лет привыкаешь к вечному голосу у себя в голове. Привыкаешь к многозадачности. Я могла болтать с товарищами на Нох Эк и одновременно лететь над тессерами и мониторить работу роботов-инженеров. Да, в конце концов, быть на связи с землей, читать новости и просить показать Джонни два ножа в печень, растолстевшего и воспушавшего за два года моего отсутствия. А если домой заходил «чипированный», то я просила его погладить Джонни, и тогда мои пальцы щекотал серый кошачий мех.

–Лем, Лем, прием,– раздался голос Сукарно сквозь помехи.

–Прием, Сукарно, я почти добралась до рубки.

–Лем, есть проблема. Пробит топливный бак.

–А паруса?

–Паруса тоже повреждены.

Теоретически и солнечные паруса, и топливные баки могли выйти из строя одновременно, но вероятность этого была такая же, как если бы на Венере внезапно обнаружились джунгли и сады.

– Все радиочастоты забиты помехами, Лем, возвращайся в капсулу. Будем ждать помощи.

Я зацепилась за лестницу. Впереди меня простирался темный и пустой коридор. До рубки несколько метров, но во тьме и в невесомости это было шаг в подвал, где пряталось чудовище из детских кошмаров.

–Надо подать сигнал из рубки, я скоро буду, ты держись там.

–Лем, я приказываю тебе вернуться в капсулу, – голос Сукарно стал жестким.

–Но…

–Агата Лем, это приказ!– рявкнула Сукарно и закашлялась.

–Принято, – сказала я, развернулась в невесомости, но стоило мне оттолкнуться в обратную сторону, как по станции прошлась ударная волна. Меня отшвырнуло в сторону темного коридора.

–Сукарно, как слышно, прием?

Тишина. Только жутковатые помехи в рации.

–Сукарно!– закричала я.

А что еще хуже, замигали индикаторы воздухоснабжения. Пробоина. Иштар стремительно теряла драгоценный воздух.

И снова головная боль. Как тогда, когда упали дроны. И уже не отвертка в виске, а дрель, лоботомия без анестезии.

И там что-то было, в этой тьме. Бывает ночью, тянешься к выключателю, но промахиваешься и только хватаешь пальцам пустоту. А потом самыми кончиками дотрагиваешься до того, чего там быть не должно.

–Станция Нох Эк как слышно? – я пристегнулась к креслу в рубке,– Говорит станция Иштар, у нас авария. Прием! Как слышно?

Никто не отзывался. Не реагировал и космический город Дилбат. Молчал даже шаттл «НПО Лавочников», несколько дней назад улетевший с Дилбата на Луну.

Осталось только связаться с центром управления на Луне. Сигнал туда идет двадцать минут, и обратно еще столько же. Не факт, что у меня и Сукарно есть эти сорок минут, но попытаться стоило.

–Королев-1, прием! Говорит станция Иштар, у нас серьёзная авария,– переключила координаты,– Чан Э, прием! Говорит станция Иштар…

Воздух стремительно покидал станцию. Пока воздуха хватит, через полчаса надо будет надеть скафандр. Там запаса еще на час-два. Если их тоже не повредило.

–Да чем их повредить было должно,– я осеклась. Какова вероятность того, что в течении часа рухнут дроны, сломается зеркальный зонт, остановится вращение станции, перестанут выходить на связь и Дилбат, и Нох Эк? А у модуля будет и утечка топлива, и паруса разворотит.

Древний инстинкт кричал– беги, беги отсюда. Здесь опасно. Опасно, беги со всех ног. Ста лет космических исследований не хватало, чтобы подкорка мозга, мозг ящерицы, только и знающий, как спасать свою верхнюю часть эпителия, уяснил – в космосе бежать некуда. И бить тоже некого.

–Мне приснился шум дождя,– тихо бормотала я,– И шаги твои в тумане. Все я помню в небо уходя…