Анастасия Вихарева - Семиречинская академия: наследство бабки Авдотьи

Кирилл снова вспомнил сон. Так вот о какой тьме говорил жрец!

– Кирилл, я так благодарна тебе, и так боюсь за тебя! Правда, зря мы это затеяли, – взмолилась Мирка. – Не могу объяснить… Что со мной?

– Тебе стало легче?

– Да, – ответила Мирка. – Немного.

– Значит, не зря, – похоже, он считывал с Мирки информационное поле. – Кажется, я вижу то, что называют демонами… А плевать на танцы! Народ уже забыл о нас… Поедем-ка на все четыре стороны! – он прижал дрожавшую всем телом девушку к себе, приложив ее ладонь к своему сердцу, чтобы согреть холодные, как лед, пальцы. – Не бойся, это пройдет. Сдается мне, мы наступили на твою порчу!

– На какую порчу? – испугалась Мирослава.

– Перестань думать обо мне, как о брате, – Кирилл снова смотрел в зрачки Мирки, забыв о девушке, и внезапно почувствовал, что яд опять выходит на него, поднимаясь из глубин ее подсознания и рассеивается, обнажая сильные видения, которые мелькали в голове. – Кажется, я экстрасенс. Нет, не отводи глаз… Верь мне!

И вдруг глаза у Мирки перестали быть чужими. Страх, боль, которая еще не прошла полностью, переживания только что случившейся размолвки с Александром, мысли о нем. Поле ее стало чистым. Кирилл подхватил Мирку на руки и донес ее до мотоцикла, усадив на сидение.

– Настоящие парни приглашают девушек в ресторан. Ресторан здесь один – столовая, но она закрыта! – он улыбнулся, пытаясь разрядить обстановку. Ему не верилось, что у него получилось выставить демона из человека, но сам он уже понимал, что воля его оказалась сильнее той силы, что поднялась из Миркиного подсознания. – Мы сейчас заедем за картошкой, а потом рванем на костер! Согласна?

– Хоть на край света, только подальше отсюда, – Мирка грустно улыбнулась. – Что со мной было?

– Потом как-нибудь объясню. Я и сам не до конца понимаю. Со мной это… впервые.

Кирилл уже собирался отъехать, когда его схватили за рубашку. Он оглянулся. Позади стояли Леха и Марат, удивленно воззрившись на его девушку.

– Это… ты… в смысле, вы куда? – Леха галантно нагнул голову. – Здрас-сьте!

– А, придумаем! – Кирилл махнул рукой вдаль.

– А можно с вами? – попросился Марат, засмущавшись. Девушки у него тоже не было, и он тоже ни разу не целовался. Это Кириллу было доподлинно известно, и, наверное, сейчас ребята завидовали ему.

Кирилл неопределенно пожал плечами.

– Только давайте гусей трогать не будем, – попросил Леха странно виноватым голосом. – А то Марфа Сергеевна до третьего петуха матери жаловалась. Их у нее всего три было – два гуся и гусыня. Получается, мы как бы у нее гусей извели.

– О, черт! – расстроился Марат. – Стащим потом у захаровских, там целая ферма, да и подсунем ей. Нет, ну это же надо! Почему всегда хорошему человеку не везет!

И Марат, и Леха, и Кирилл переглянулись, встревожившись. В селе давно пытались найти вора, который промышлял гусями, не оставляя ни перьев, ни косточек. А это были они. Гусей ловили в заводи, а после жарили в углях, рассматривая свою шалость как веселое приключение. Но Марфа Васильевна была бабка строгая и справедливая, половину жизни проработавшая в милиции – и если пришла жаловаться к матери Лехи, с которой раньше лишь здоровалась на дороге, то наверняка подозревала и Леху, и всех, с кем он проводил время.

Настроение сразу поубавилось, теперь виноватыми себя почувствовали и Марат, и Кирилл.

– Так может, прямо сейчас и сгоняем? Мешки только нужны, – предложил Кирилл. – Последний раз, исправить косяк. Я согласен, с гусями пора заканчивать. Перейдем на картошку. Она тоже вкусная. А потом на костер.

– Я рыбу возьму и огурцы, – предложил Марат.

– А я попробую вино слить, – кивнул Леха. – Мать малиновую настойку поставила.

Сгонять на захаровскую ферму с гусями и утками, по времени заняло около часа. Гусей там было море, их никто никогда не считал. Вырастали – сразу на убой. У Марфы Васильевны их ждала жизнь счастливая и долгая. Так что совесть не мучила, скорее, гордость, что спасли чьи-то жизни в обмен на те, которые загубили. Воровать не пришлось, сторож был в доску свой, парень из противоположного класса, устроившийся на лето работать на птицеферму. Он сам выбрал подходящих гусынь и гуся и передал через сетчатый металлический забор уже в мешках.

Гусей из мешков вытряхнули в ограду старушки, с удивлением обнаружив, что друг засунул в каждый мешок еще по утке и с десяток довольно крупных не то гусят, не то утят.

– Во, дурак! А я думаю, что мешок такой тяжелый, – Марат повис на заборе. Гуси, утки и мелкая шелупонь пищали и бегали по ограде. – Как мы их ловить будем?

– Никак, бабка проснулась! Атас! – с забора спрыгнули и залегли в траву.

Марфа Васильевна включила в ограде фонарь и вышла на крыльцо.

– Ох ты боженьки мои! – всплеснула руками. – Вернулись, сердешные! А это чьи? Притащили-то зачем? Где ж я хозяев буду искать… Да никак это… – бабка встала посреди ограды, подперев бок рукой. – Ну, погодите у меня! – погрозила она. – Задам я вам перца! – но сказанное прозвучало без злости и неуверенно. – Как же мне собрать-то вас, – забеспокоилась она о гусятах и утятах. – Лучше бы цыплят подбросили, тимуровцы бестолковые… Кто гусят и утят по осени подбрасывает? А от цыплят по весне – яйца, – осталась бабка недовольной, пытаясь загнать птицу и птичью молодь в стайку.

– Ей не угодишь, – возмутились ребята, отгоняя мотоциклы, чтобы бабка не услышала, как они их заводят.

– Наплюйте, через полчаса встречаемся у меня, – предупредил Кирилл. – Кто что может.

Ребята разъехались в разные стороны.

– Ты как? – Кирилл помог Мирославе сойти с мотоцикла, кивнув на скамейку возле калитки.

– Нормально, – Мирка слегка засмущалась, когда Кирилл взял ее за руку. – Это твои друзья? Весело вы живете.

– Нормальные живем, – ответил Кирилл. – Дружим трепетно и нежно. Только в последнее время не часто. Ты, пожалуйста, не уходи никуда, я скоро. Я тебе своего боевого друга доверяю! – навалил он на нее мотоцикл.

– И не забудь взять средство от комаров, а то загрызут, – подсказала Мирослава.

– Точно! – спохватился Кирилл. – Но сначала…

Кирилл заметил в ограде джинсовую куртку. Взял ее и накинул на плечи девушке. И на мгновение замер. Наверное, мать была права… Стоило положить куртку Мирке на плечи, глаза их встретились. Но как-то не так, как обычно. Кирилл даже почувствовал ее дыхание, внезапно испытав волнение. От Мирки приятно пахло духами, и губы ее почти затмили все остальное лицо, и что-то где-то поднялось и воззвало внутренним голосом перестать думать о Мирославе, как о способе достучаться до брата.

Чтобы избавиться от внутреннего голоса, пришлось приложить немалые усилия. Мирка была не столько красивая, сколько позабыто-незащищенная, хрупкая и закрытая. Он еще не забыл тень вокруг нее, и взгляд, который смотрел из души, но страха не испытывал.