Анастасия Вихарева - Семиречинская академия: наследство бабки Авдотьи

– Да-а? – Мирка недоверчиво перевела взгляд с одного на другого.

– Мы не хотели говорить, пока вопрос не решиться, – довольно ухмыльнулся Кирилл.

– Мне даже нечем вас отблагодарить… – Миркина мука на лице была такой выразительной, что даже тетя Вера рассмеялась.

– Нас не надо благодарить, мы только выступили за правду единым фронтом. А это, знаешь ли, и долг, и честь, – с уважением к самой себе проговорила тетя Вера, заметив, что Кирилл пялится на спинку кресла и вращает глазами. – Кирилл, что с тобой?

– Нет, ничего, – хихикнул Кирилл, прицениваясь к ней. – Из тебя вышел бы отличный… отличный… – он запнулся, подбирая слово. – Это не я, это… это… так думает…

– Отличный кто? – поморщилась тетя Вера. – И кто думает?

– Хранитель. А думает Страж, – промямлил Кирилл, стараясь больше в ту сторону не смотреть. – Тоже, наверное, Бог.

– Мне лестно, что ты обо мне высокого мнения, только не совсем понятно, какой Хранитель, и что за Страж? Вот уж не предполагала, что ты начнешь запредельно фантазировать! – фыркнула тетя Вера, удаляясь в свою комнату, пробормотав, скорее, для себя: – Может тебе книги начать писать?

– Кир, мне так неловко, – Мирослава подсела к Кириллу. – Словно я пришла на чужой праздник без подарка. Я никогда в жизни не рассчитаюсь с Вероникой Владимировной.

– Блин! – выругался он. – Мы все собирали камни. А за машину, которая все это время стояла, тетя Верка себе пятнашку накинула – по две штуки за день! Это она нам должна спасибо сказать. Ну что, собираемся? А после в кафешке посидим.

Кирилл с сожалением остановил взгляд на верхней пуговице Миркиной блузки. Необыкновенное чувство снова пришло, заставляя биться сердце, вонзаясь в одно место сладкой болью. Он крепился из последних сил. Связать себя с Миркой он не боялся, но полученная власть над братом иногда пугала его. Чем обернется близость с Миркой, он не знал, а испортить процесс перерождения Александра не хотелось.

Неожиданно (как и предсказывал Страж), в горах, пока перемывали косточки Ирины и ее родственников, болезнь Александра пошла на убыль. Не только Кирилл, все заметили трансформацию, которая произошла с ним, когда Мирка была принята всеми членами семьи. Бесился, но тихо сам с собою, переживал, но молча. Раньше он был кум королю, самоуверенный, авторитетный, а когда мысли о нем были высказаны Мирославе, вдруг осознал свою болезнь именно так, как ему долго пытались втолковать. Он сопротивлялся, он всеми силами вытаскивал себя на тот уровень, в котором пребывал долгое время, он звонил Ирине, пытаясь убедить себя в том, что она не до конца разочаровалась в нем – и чем больше разочаровывалась в нем Мирослава, тем больше он осознавал свое падение.

Но лечение болезни начинается с осознания болезни – в этом никто не сомневался. На Александра забили, предоставив его самому себе.

Нет, любить Ирину он не перестал, но вместе с тем, откуда ни возьмись, у него вдруг проснулась совесть. Сам не свой, он как приведение бродил по дому, и не забывал помыть за собой посуду, достроил подвал, впервые отдал матери зарплату – и, кажется, вспомнил, что у него есть брат, обращаясь к Кириллу то за одним, то за другим. Осторожно намекая на переживания матери, он иногда засиживался в его комнате допоздна, и даже помирился с тетей Верой, и к Мирке начал относиться терпимее, перебрасываясь парой незначительных фраз, когда они сталкивались лбами.

Вывод Кирилла был неожиданным: чтобы добить брата окончательно, самой Мирке нужно было родиться заново. И не торопился, замечая, что в присутствии девушек, с которыми Александр приятно проводил время, она ведет себя странно: теряется, сравнивает, комплексует. Уверенность – вот чего ей не хватало.

Страж поддерживал Кирилла, советуя уступить, когда Александр разберется в себе и его потянет к Мирославе. В том, что его потянет, Кирилл уже не сомневался. Иногда Сашкин взгляд останавливался на Мирке украдкой – сметенный, изучающий, растерянный. Он присматривался к ней, очевидно, чувствуя влечение.

– Может, шубу ей купить? – посоветовался Кирилл с котом, когда остались наедине.

– Можно и шубу, зима долгая, – задумался кот. – Дубленки недорого стоят. И телефон. Смески будешь скидывать. Но если Александра подразнить, то лучше нижнее белье.

– С нижним бельем проблема, я размера не знаю, – смутился Кирилл.

– Вот я бы… – кот замечтался, – встал на задние лапки, да и послушал, какой сама попросит, а повезет, так и полюбуемся. В купальнике-то мы тыщу раз ее видели!

– Ну да! – развел Кирилл руками. – Купил, а потом забрал что ли?

– А ты глаз ей отведи! – промурлыкал кот. – Уж чего проще! Купил, а потом еще раз купил…

– А что нам это даст? – наморщил лоб Кирилл. – И увидит Сашка белье… – он что, белья не видел?

– Белье видел – на Мирославу не надевал! Тут хитрость нужна, чтобы тело к белью приложилось! То, что в уме его, не ее, представить не сможет, а вот если фотографию в полный рост, так и представлять не надо!

– Круто, – согласился Кирилл. – А как я сделаю такую фотографию?

– На полиграфе закажи! – рассердился кот. – Плакат любимой девушки – лучшее доказательство любви, пусть не в полный рост, так хоть в белье!

– Ненормально как-то, девушку брату отдать… И Мирка на фотосессию никогда не согласится, – покачал головой Кирилл, одеваясь сам. – Можно подумать, что Мирка мне не нравится, и я пытаюсь сбыть ее… в любые руки…

– Ты нашел камень красоты необыкновенной, и гранишь, как искусный мастер, – рассердился кот. – Небесный мастер! С таким камнем никакой алмаз не сравнится. Представь, как заиграет всеми цветами радуги, когда озарит его Свет! Это, ученик мой, камень Вечности из Древа Жизни.

– Ты, случайно, сказками у дуба не подрабатывал? – съязвил недовольно Кирилл.

– Ты же знаешь, девушка никогда не полюбит тебя, как твоего брата, они – одна плоть, – кот спрыгнул с дивана на пол, собираясь с Кириллом. – Это судьба!

– Обидно, – согласился Кирилл, услышав, что тетя Вера и Мирка тоже вышли из комнаты и разговаривают в гостиной. – А я, значит, сиди дома! – он потер виски. – Я уже начинаю сомневаться, что здоров. Одна приставучая шизофрения прямо так и преследует меня.

– Все гении и мудрые люди были шизофрениками, – парировал кот. – Тем, кому благоволят, боги посылают духа, чтобы наталкивал на размышления. Вам ведь и поговорить-то не с кем. Засмеют, если про мудрость начнешь рассуждать. Но правда в том, что общественную точку зрения нынче формирует Кривда, удобная сынам кощеевым, – презрительно фыркнул он и исчез.

И почти сразу Кирилл услышал возгласы в прихожей.

– Откуда он взялся? – удивленно воскликнула тетя Вера.

– Ой, какой красивый! – Мирка взяла кота на руки, с трудом оторвав его от пола.