Анастасия Вихарева - Семиречинская академия: наследство бабки Авдотьи

– Зато мы быстро ноги протянем, если эта пещера не закончиться. Может, мы заблудились?

– Хватит говорить о еде, у меня живот свело.

– Кажется, у меня веревка ослабла, потеряюсь… Злат, посвети глазками…

– Еще один день – и у меня на всю жизнь клаустрофобия! Пожалуйста, не бросайте меня!

– Хватит ныть! Спасательная операция превратилась в какой-то балаган! Строем поставлю, пушку наведу – бегом побежите!

– Макс, что ты нам сделаешь своей пушкой? Она у тебя давно разрядилась!

– Надо свет включить. Посчитаемся и осмотримся…. Следы разделились, я не знаю, в какую сторону идти.

– Ты уверен? Это последние два факела. Я слышу капает, может, за водой отошли?

– Нам тоже надо пополнить запас воды. Без еды протянем, без воды недолго.

– Я не протяну, у меня от голода начались галлюцинации. Такое ощущение, что я вас всех вижу.

– Эльф, тогда угадай, что я сейчас делаю?

– Рукой машешь, вот так! А теперь ногу задрал…

– А я?

– Ты протянула руки и шаришь в темноте.

– Обалдеть! А как ты это увидел?

– Не знаю…

– А еще что видишь? Стены там, воду…

– Нет, только вас.

– Он что, угадал?

– В точку!

– Он, наверное, ауру видит. Или инфракрасное излучение. А раньше с тобой такое бывало?

– Нет, но у нас есть такие представители.

– Повезло! А вдруг и у меня что-то откроется?

– Ты это, ты постарайся понять, как ты это делаешь. Может пригодиться. Пересчитай нас, мы тут все?

– Все, конечно, куда мы денемся, связанные одной цепью.

– А знаете, мне иногда кажется, что я чувствую свежесть – и даже ветер!

– Не кажется, я давно его заприметил.

Рысцой бросились по проходу, запинаясь друг за друга. Через сотню метров заметили лучи – и сразу ослепли от яркого света.

– Еханый бабай! – первым нарушил молчание Николай, выдохнув изумленно.

Внизу в подножии гор растилась огромная, необъятная по своим размерам равнина, окруженная горной цепью, с речным озером посередине, словно опрокинутое блюдце, в которое водопадами стекались реки от гор, а дальше озеро снова становилось рекой, впадая в море или океан. Река разрезала долину надвое. С одной стороны, сочные пастбища из зарослей травянистых деревьев и травы, которые с высоты казались именно травой, с другой те же джунгли, но с хвойными и другими деревьями, которые вдруг возвышались, как грибы – тонкий ствол и развесистая треугольная крона. Такие и за горами росли, и все знали, что вблизи такое дерево может быть в ширину метров тридцать. В одной стороне, в самой дальней, там, где заканчивался обзор, возле горы, которая все еще дымила, покрытая черной сажей, из-под земли вырывались мощные горячие источники, иной раз доставая в высоту те самые деревья. И стада, стада животных, мирно пасущихся в долине.

Бинокль ходил по рукам, и каждый находил что-то новое.

– Вот он – рай для динозавров! Интересно, они тоже грешат?

– Динозавры? У них ума – с грецкий орех!

– Не у всех! Наши умнее!

– Кир, пошевели извилиной! За что-то же Господь обратил на них огонь и серу! Двести пятьдесят миллионов лет плодились и размножались, и вдруг на тебе, вымерли все до одного!

– Не все, крокодилы остались.

– Вот именно! Вымерли только разумные и самые тяжеловесные. Причем накрыло их прямо рядом с гнездовьями. Точно так же, как мамонтов. В один день, в одну минуту. Ты веришь, что это был метеорит? Почему не бежали, не прятались, не искали тепленькое местечко?

– Динозавр динозавру рознь – вымерли теплокровные, не все они были крокодилами.

– Обращение Солнца вокруг ядра галактики двести пятьдесят миллионов лет, представь, что есть места, где мы попадаем в ямы космического холода или наоборот. Мы, возможно, пересекли орбиту нейтронной звезды или туманность, в которой температура десять тысяч градусов.

– Динозавры благоденствовали сто пятьдесят миллионов лет, вымерли шестьдесят пять миллионов лет назад. Если мы где-то в опасном месте пролетали, у нас с тобой, Никола, еще девяносто пять миллионов лет благоденствия. О чем нам переживать?

– А ледниковый период?

– Это не яма, это ямка! Вымерли только те, кто не имел шкуры с мехом. И человек. А здесь нам ничто не грозит. Обилие вполне себе живых вымерших видов доказывает мою точку зрения.

– Зря ты так считаешь, – вставила Ядвига. – Вымерло девяносто пять процентов всего растительного и животного царства. И оголодавшие саблезубые хищники. Как двести пятьдесят миллионов лет назад, как шестьдесят пять миллионов, как десять миллионов… Никто не знает, когда и как произойдет очередная глобальная катастрофа.

– Вы о чем? Я туда не полезу! Это надо быть сумасшедшим! Там хищные донты, доны, завры! Машуль, даже не думай! Ты, Ядвига, Дарина и Злата пойдете назад! Еды мы вам достанем, Эльф и Рум выведут. А я, Кир, Никола и Ян что-нибудь придумаем, чтобы звероящерам надавать по мордам.

– Макс, ты здесь на тех же правах, что и остальные, не надо мной командовать! – взвизгнула Дарина. – Машулей, вон, командуй!

– Ты можешь делать что хочешь, а Машка моя жена! Она пойдет назад, здесь опасно. Машуль, вперед и с песней! Подождете нас на выходе. Не вернемся, идите в город. Рано или поздно, туда кто-нибудь припрется на него поглазеть! Вернешься домой, придумаешь, что матери сказать.

– Макс, если ты не прекратишь наезды, я разведусь с тобой прямо сейчас! – обиделась Маша. – И не надо на меня так смотреть! Это была твоя идея сунуться в эту семиречинскую академию. Поступил?! И, если честно, то этот мир меня вполне устраивает! Ни тебе президентов, ни клоунов на большой арене, ни бандитов, ни фанатов! С голоду не умрешь и хоть голая ходи! У нас в деревне всяко хуже. А телевизор и прочие радости, так я от них уже отвыкла. Я, между прочим, рай себе примерно так и представляла.

– Что ты в этом раю без мужика делать будешь?! Может. сама на охоту отправишься или дрова нарубишь? Будешь спорить, я тебе синяк поставлю на второй глаз!

– Макс, прекрати! – вмешался Кирилл.

– Я тоже не пойду, – спокойно и гордо глядя взбешенному Максу в глаза, проговорил Эльф. – Мы с Льюньолели с детства обручены. Я без нее, без друзей не вернусь. Мы тут все равны, не стоит тебе качать права, пока тебя не уполномочили.

– Вы че тупите? Вы видели, что там внизу твориться? – Макс пошел по лицу красными пятнами, сжав кулаки. – Там монстры! Там звери, которые жрут друг друга! Это не наш мир! Это доисторический мир! Они там летают, ползают, скачут и прыгают! Это они отсюда игрушечные, а там горы с пятиэтажный дом.

– Макс, ты напуган, – вдруг заговорил Рум, приятным голосом, который тонул в пространстве, словно таял, разливая вокруг себя благодать. – Страх не самое лучшее состояние объективно оценить степень опасности. Миллионы безобидных тварей чувствуют себя в внизу вполне безопасно. Пожалуйста, взгляни еще раз! Там нет паники, нет беспокойства, матери с малышами, птицы без крыльев, многие хищники довольствуются оставленными им хвостами… Создатель, рисуя миры, никогда не предполагает жестокость, которая не оставляет животным шанса выжить. Иначе здесь не осталось бы ни одного безобидного вида. У многих древних видов, которые в моем мире прекрасно сосуществуют до наших дней, есть одна особенность – необыкновенно быстрая регенерация тканей. В большинстве своем – они ленивы и малоподвижны. Их ноги-сосиски не приспособлены к быстрому бегу. Как маменхизавр смог бы вылупится из гнезда и набрать вес в 25 тонн, если каждый день рисковал быть съеденным? Хищники контролируют свою численность, зачастую пожирая детенышей. Здесь хищников, сопровождающих стада, не больше, чем у вас в саванне. Кстати, там внизу очень много млекопитающих, которые чувствуют себя прекрасно. Их ноги позволяют развивать скорость, превышающую скорость ящеров, и маневрировать. А кроме того, кто сказал, что мы собираемся спуститься вниз? Мы пойдем за ними… – Рум кивнул на соседнюю гору.