Анастасия Вихарева - Семиречинская академия: наследство бабки Авдотьи

– Кир… Кир! – Кирилл тоже постучал себя в грудь.

– Хыр… Хыр… – прорычал другой, ткнув в него не то когтистой лапой, не то облапившейся рукой. Кириллу даже показалось, что он уловил насмешку, которая не столько прозвучала в словах, сколько в том чувстве, которое пришло вместе с рычание сразу ото всех ящеров.

– Ну, для первого раза неплохо… – рассудил Макс, не загружаясь чувствами.

– Слышь, а я, кажется, понял, откуда у нас легенды о говорящих драконах, – восторженно произнес Кирилл. – Это остатки того народа… Получается, они почти до наших дней дожили? До ледникового периода? Не удивлюсь, если где-то есть мир, в котором они и сейчас благоденствуют.

– На вымерших не похожи. Благоденствуют, наверное. Не-а, наши летать умели! – скептически смерив взглядом динов, не согласился Макс. – Ну, обучить их языку, вряд ли можно…

– Не сомневайся! Смотри, как быстро въехали! Нет, чисто не смогут, но если телепортируют, услышим, как Рума… Ты видел, чтобы он рот открывал?

Задумавшись, Макс с сомнение покачал головой. Потом пришибленно уставился на Макса.

– Вот именно! Он не потому молчал всю дорогу, что не умеет, просто наш язык не до конца усвоил! – выдвинул радостно гипотезу Кирилл. – И Златка… У нее губы едва двигались?

– Это они нам так любую хрень могут сунуть? – испугался Макс, внезапно обнаружив себя в стане врага. – То-то я раздражаюсь в последнее время!

– Суют! Ей богу суют! Ты стал реже «хрень» поминать! – сделав серьезное лицо, поддел его Кирилл. – Тревожный симптом! И «суки» я сто лет уже не слышал!

– Пошел ты, ящер! – обиделся Макс, махнув рукой. – Я это, слышь, пойду с Машкой помирюсь!

Кирилл кивнул, протискиваясь между ящерами. И внезапно застыл с удрученно отвисшей челюстью, чувствуя, как сводит скулы. Дины разложили пушку на составные, исхитрившись вынуть необыкновенный кристалл, размером с орех, брызнувший светом во все стороны. Они удовлетворенно прищелкивали хвостами, как будто потеряв к пушке интерес.

Когда кристалл попал в его руки, Кирилл едва сдержал волнение, пытаясь не выдать дрожь в руках. Камень вибрировал, пульсируя, то и дело испускал необыкновенное сияние, которое создавало вокруг него мощную ауру, разогреваясь и обжигая ладонь.

Такого камня быть не могло! Но, судя по реакции динов, они даже не сочли его драгоценным.

Страшно обрадовавшись, Кирилл покрутил пальцами над частями разложенного на камне оружия.

– Собрать! Соб-рать…

На него внимательно посмотрели, но тут же отвернулись, не удостоив ответом. Не дождавшись реакции, Кирилл в воздухе сделал жест, как бы сгребая запчасти в кучу, положив между ними кристалл.

– Соб-рать!

Кажется, его поняли. Один из динов что-то нечленораздельно промычал, придвинулся – и так ловко и быстро собрал оружие назад, что изумленный Кирилл охнул, не успев запомнить, что к чему прилагалось. Брови его поползли вверх, а дины вдруг заинтересовались им самим, разом окружив и пытаясь пощупать. На мгновение екнуло сердце, пришла мысль позвать на помощь, но он вдруг услышал знакомое слово…

Похоже, с ним пытались поговорить…

«Соб-рать!» прилетело его собственных голосом, и эхом повторилось несколько раз, а следом «Кир» и «Макс», только «Макс» прозвучало уже голосом Макса. Один в один. Он слегка растерялся, расписавшись в полном своем невежестве, относительно телепатии. Но внезапно сообразил, что контакт состоялся. От одной этой мысли его бросило в жар, и почему-то сразу вспомнилась тетя Вера. Он невольно почувствовал вину – это она должна была быть на его месте!

За последние три месяца, после тех двух, ничего особенного не случилось – пристроили еще один сарай, испытав гордость. Теперь был свой клуб, в котором собирались на посиделки, разговаривая обо всем и обсуждая планы на завтрашний день, на неделю, на будущую жизнь. Начинался сезон дождей, который лил с неба, как из ведра, так что носа из хижины не высунешь. Их строили дины из массивных каменных глыб, которых здесь было предостаточно. Сами они устроились в вместительном гроте, устроившись вполне себе с комфортом. Поставили каменный стол, каменные стулья, соорудили очаг. И ураганы – они сметали на своем пути все. Только теперь Кирилл понял, отчего огромные динозавры и ящеры благоденствовали в свое время – им, кораблям первобытной земли, ураганы были нипочем, и если огромные непрекращающиеся разряды били в панцирь, не падали замертво.

Многие учились друг у друга языку. Сказать, что говорили на каком-то одном, было бы неверно, чужие слова легко прилипали к ушам и оставались, смешиваясь. И уже не резали слух, а передавались дальше – и кто бы что ни говорил между собой, начинали понимать. Даже рычание динов вдруг обрело какой-то смысл, и все чаще и чаще на той же охоте объяснились их непередаваемым языком, избавленном от условностей. Появилось какое-то свое, местное наречие, объявленное законным. А кроме того, все без исключения земляне внезапно стали улавливать и свои собственные мысленные обращения, пока на уровне интуиции, перестав чувствовать свою ущербность, или рядом с телепатом не проговаривали слова, как это принято, а отвечали так же мысленно, начав различать, что есть мысленно сказанное слово, а что невысказанная мысль, которая не должна была стать общедоступной.

По гуманоидам получалось, что человек, какой бы расы он ни был, обладает таким даром. Кто-то в большей степени – чистый телепат, кто-то в меньшей – эмпат или скрытый телепат. И все без исключения воспринимают посылы души, обращенные на человека. Про бессознательность говорить не приходилось – ее боялись, демоны не закрывали рта, пробивая землю, внезапно обретая голос в душах. Оттого они сильно дорожили своей половинкой, стараясь найти ее как можно раньше. Основы демонологии им преподавали еще в школах, обучая чистить и защищать свое информационное поля. И если ученик к концу обучения не обладал даром телепатии и не слышал советы из пространства, он ограничивался в правах и свободах. Таких было немного – человек, умеющий видеть и слышать, отставать не мог.

Ущемленными, не имеющие пару и лишенные возможности оставить потомство, не особо загружаясь, что будет через тысячу и миллион лет, в лагере были лишь трое. Сеня Белый, покрытый белой меховой шкурой, которая на его планете спасала его долгими зимами от холода. Спать он мог в снегу. В жару эта шкура спасала его от зноя. И тоже телепат, а издаваемые им гортанные звуки могли понять лишь дины. Гоблин Яша, которого давно называли Гоблин – этот сам по себе. Он как-то даже признался, что в голодный год мог бы отложить пару яиц и закусить ими. Гоблин вообще вызывал удивление у всех – он был, но как бы отсутствовал. Почему-то взгляд никогда не мог сфокусироваться на нем самом даже у телепатов – и не получалось запомнить его во всех подробностях. Вернее, его помнили, но через какое-то время его образ в уме начинал смазываться.