Анастасия Вихарева - Семиречинская академия: наследство бабки Авдотьи

– Но, когда ты один, рай рано или поздно становиться адом, – откровенно признался Кирилл, вздохнув с завистью. – Я живой человек. Хочется иногда покрасоваться перед кем-нибудь, – улыбнулся он.

– Разве ты один сейчас? У тебя никогда не было столько друзей, понимающие тебя с полуслова. А Бог? Это то, чего вам не хватает. Он рядом, но вы проходите мимо! Для вас услышать его равносильно смерти.

– Вот ты, слышишь, видишь, чувствуешь, одной ногой в его мире. А какой он?

– Как ты, как Лейла для Эльфа, как Макс для Маши… Бог – душа внутри и мудрый добрый друг снаружи. Он личность, с которой я всегда могу поговорить – глаз, ухо, слово.

– Голимая муть, – фыркнул Кирилл. – У нас тоже так говорят, но все это слова!

– Нет, ты не путай, я говорю о физическом контакте, а в твоем мире верят, что именно так происходит. И даже когда Он отвечает, они не воспринимают его, как объект. Представь вы, что голова ваша подключена к глобальной сети, скорее, напугались бы. Трудно убивать, когда знаешь, что кто-то все это видит и после предъявит, назвав убийцей. Он не человек, не примет во внимание «я не хотел», скажет – сделал, значит, хотел. Или «была нужда», скажет – не была, ты не искал выход без насилия. Или «я раскаялся», скажет – не раскаялся, убит не один, а двое. Он сегодня сказал: мне нравится Кир, но он не часто думает о той, которая сидит в темнице. Ты Рай открыл, а как же войдет она, если Бог не радует тебя?

– А как? – снова развел руками Кирилл.

– Мир состоит из Бога, все от него, – твердо произнес Гоблин. – Мы только попытались сохранить его творения. Представь, если бы мир динов исчез в одно мгновение. Что было бы с ними? Но вселенная огромна, миллионы непохожих друг на друга народов живут бок о бок, и лишь немногие обрекли себя на одиночество. Твои пращуры не прощали врагов – ни внешних, ни внутренних, знали, что враг притаился там и тут. А для вас не существует врагов, которые манипулируют вами – вы готовы убить всякого, кто пришел оттуда. И нет никого, чтобы ненавидеть, если среди вас. Вы, как дышло, куда повернули, там и вышло. Но внутренние враги иногда много опаснее. Вы – чужие для всех, ни один мир не откроет вам двери, и миллионы придут на помощь тем, кого вы пытаетесь выставить вон.

– А почему к нам не пришли? Почему нам не помогли?

– Пришли – и спасли. Многих, кто позвал. Ты, например. И ты здесь не один.

– Да я вообще-то не расстроен, – безразлично пожал плечом Кирилл.

– Нет, ты меня не понял…

Гоблин Яша кивнул на инопланетных друзей, расположившихся устроить пикничок. Зелененькие снова протягивали всем фляжку, предлагая разделить трапезу, а им пытались объяснить, что алкоголь для многих чистейшей воды отрава. Грымз с Грымзой объявили их напиток вне закона, обратившись к народу с призывом искоренить зло вместе с зелененькими. И мудрость, наконец, сошла на землян, кто-то вдруг вспомнил, что алкоголь всегда называли «зеленым змеем», избавиться от которого так и не смогли.

– Они недолго будут здесь, если им откроют врата. Их ничто не держит, они всегда смогут покинут и твой мир. И повсюду они будут дома, как брошенное в землю семя. А ты – где найдешь себе пару?

– Что, баб на земле не осталось? – рассмеялся Кирилл. – Найду кого-нибудь!

Гоблин тоже засмеялся, обнажив все зубы сразу.

– А кто позволит им выйти наружу?

– А-а… – Кирилл слегка растерялся и расстроился одновременно. – Что значит сие? – нахмурился он.

– Для начала ты должен отпустить душу, чтобы стать чьей-то душой. А это челобитная самому Богу… Это я к тому, что ты не должен строить планы, пока не будешь свободен. У нас не принято приводить в дом пришельца с идолами чужих Богов.

Гоблин помолчал, испытующе смерив Кирилла взглядом. Потом расстроено отвернулся, по-человечески сунув руки в карман, которые вдруг стали по потребности его.

– Будешь звонить домой?

Кирилл отрицательно качнул головой.

– Нет, второй раз мать не переживет. Пусть остается как есть. Если вернусь, поймут, если нет, легче от моего звонка будет, но лишь на время, а потом придется пережить все заново. Гоблин, а ты можешь меня научить?

– Научить – что?

– Ну, видеть, слышать?

Гоблин расплылся в довольной улыбке, вдруг испытав сильное волнение.

– Попробую! Иди за мной! – он сразу расположился к Кириллу, избавившись от только что сквозившей в словах отчужденности.

– А ты чего так обрадовался-то? – с подозрением поинтересовался Кирилл, когда нагнал его.

– Я как ангел низвергнутый – прославляюсь, когда веду за руку обобранного до нитки. Ну вот, и для меня нашли дело! – радостно просиял он.

Вернулись только на рассвете. В лагере давно все дрыхли, кроме двух динов, исправно несших караул. Впрочем, и другие дины несли караул, прикорнув под навесом. Спали они стоя, вытянув хвост и чуть наклонившись вперед, присев на задние мощные ноги. Скорее, лапищи, с острым когтем-шпорой, который запросто могли использовать как пику. Спали они чутко. Разбудить их мог любой звук, даже неуловимый шорох змей, которых в горах была тьма-тьмущая.

Остановились на расстоянии, стараясь по дороге ничего не задеть. Заметив их, один из динов махнул лапой, разрешая продолжить путь. Мимо него прошли демонстративно зевая, и когда он отошел, лица снова приняли озабоченное выражение и в движениях появилась нервозность.

– Помедитировали, называется! – бросил Кирилл с досадой дрожащим от возбуждения голосом.

– Надо будить твоих, спросим с них строго! – грозно нахмурился Гоблин. – В следующий раз, когда будем рядом с вашим миром, попробую разузнать, как эта игрушка здесь оказалась.

– Это не наше, – нырнув в листья папоротника, Кирилл оттащил Гоблина в сторону подальше от посторонних глаз, испуганно замотал головой. – Макса спроси, он в армии служил! И Ян, и Никола… мы тут не причем, клянусь!

– Если рванет, будем долго летать в небе пеплом! Ну, дины разве что выживут, их радиация породила, следовательно, оставит жить. Обзаведутся еще одним когтем… Могли и они подложить… – задумался Гоблин. – Не удивлюсь, если с собой притащили… – он вдруг оживился, словно сбросил груз. – И я! Я уйду в другую вселенную!

– Слышь, клоун, шутишь – предупреждай! – бросил Кирилл, старясь взять себя в руки. Руки подрагивали, в глазу начался нервный тик, чего с ним никогда не случалось. – Все уйдем!

– Полноте, отнюдь! – избавляясь от пространственного звучания, удовлетворенно и злорадно потер ладони Гоблин. – Урановые залежи когда отложились? – он насладился замешательством Кирилла. – Начало мезозоя, триасовый период – тот самый, начало юрского периода! А уран – термоядерные реакции. Три миллиона тонн! И все еще фонит. Тебя не удивляет, что образование урана не происходило ни до, ни после? Если бы уран плодился в недрах самостоятельно, все вулканы имели бы его в себе! Ан, нет! То-то и оно! Без повышенного радиационного фона ребятки замерзают, а сам уран – их рук дело! По большому счету, они первичны, а мы вторичны, взрывать или не взрывать – нас не спросят!