Руби Диксон - Варвары ледяной планеты

Ее собственное имя состоит из искаженных звуков, но я стараюсь произнести его, чтобы сделать ей приятно. Значит, она Шорши.

Шорши для меня загадка. У нее нет ни хвоста, ни шерсти, она носит странную одежду и ходит по опасным охотничьим угодьям без оружия, она слабая и мягкая, у нее нет кхуйи и она не говорит на моем языке.

Это какая-то бессмыслица. Как Шорши здесь оказалась? У каждого существа есть кхуйи. Мой народ, са-кхуйи, единственный разумный народ в мире. Есть метлаки, но они покрыты шерстью и не умнее камней, они даже не овладели огнем.

Шорши умна. Она не отшатывается от огня, как метлак, она понимает его пользу. Она одета в выделанную кожу, ее сапоги прекраснее всех, что я когда-либо видел. Шорши из чужого народа, она пришла из далекой чужой страны.

Но какой? Я не могу ее спросить. Мы едва можем общаться.

И тогда мне приходит в голову мысль… она не резонирует, она не чувствует того же, что и я потому, что у нее нет кхуйи, может, никогда и не было.

Меня охватывает такое сильное чувство потери, что я оскаливаю зубы. Этого… этого не может быть. Как так получилось, что она не может резонировать со мной? Что мы не связаны? Я нашел свою вторую половину после стольких лет и… она как будто мертва для меня. Эта мысль душит меня. Отсутствие кхуйи – это смертный приговор. У меня болит душа от того, что я вижу Шорши такой живой и такой обреченной.

Но нет, она моя пара, моя вторая половинка. Я сделаю для нее все.

У него есть огонь, это большой плюс. Я потираю руки около огня и греюсь. Ветер свистит за дверной заслонкой, и я вижу, что на улице темнеет, но в пещере тепло, пока горит огонь. Виновато думаю о Лиз, Кире и других. Они сумеют согреться, прижавшись друг к другу, не так ли?

Поднимаю глаза, когда Вектал начинает расхаживать по тесной пещере. Он выглядит встревоженным, и это заставляет меня нервничать. Наверное, я сделала что-то не так, но я понятия не имею, что именно. Он продолжает мурлыкать, и я думала, что он счастлив, но, кажется, ошибалась.

Мой живот урчит, и я прижимаю к нему руку. Время для батончика морских водорослей. Проверяю карманы украденного комбинезона, но ничего не нахожу и начинаю паниковать. Я потеряла еду и оружие, единственное, что у меня осталось, – это ботинки, которые жмут, и комбинезон. Моя разведывательная операция полностью провалилась. Вот дерьмо.

Он приближается и опускается на колени рядом со мной, я инстинктивно отшатываюсь назад, бросая на Вектала настороженный взгляд. Мне доставили удовольствие его оральные ласки, но я знаю, чего он хочет, и с подозрением отношусь к тому, что он находится слишком близко.

Но он только указывает на мой живот. «Кууууск?» , – в этом слове множество звуков, которые я не смогу передать, как будто в горле что-то странно вибрирует.

– Проголодалась, – говорю я ему и похлопываю себя по животу, затем изображаю, как что-то ем.

Он указывает на мои зубы и задает еще один вопрос. Верно. Что-то в них беспокоит его. Обнажаю зубы, чтобы показать, что они в порядке, и он обнажает свои в ответ.

Клыки. Конечно, у него есть клыки. Они в три раза больше моих и выглядят устрашающе. Неудивительно, что он озадачен моими короткими мелкими зубами.

– Надеюсь, они для жевания овощей, – бодро говорю я.

Он снимает меховую накидку. О боже мой, как я рада, что это одежда, а не часть тела. Я уже почти смирилась с рогами, но хорошо, что этот лохматый мех не его. Теперь я понимаю, что он выглядел таким огромным из-за одежды. Это хорошо. Хотя тот факт, что он выше двух метров ростом, ничем не скрыть.

Настороженно наблюдаю, как он раздевается. «Надеюсь, ты не принял мое урчание в животе за приглашение заняться кое-чем».

Меховая накидка падает на пол, и мои глаза увеличиваются от того, что я вижу под ней. Его кожаная одежда все такого же голубовато-серого оттенка, который заставляет меня думать о пасмурном дне, к тому же она не выглядит теплой. Его руки обнажены, а грудь прикрыта жилетом, который, кажется, полностью состоит из карманов и шнурков. Несколько зловещего вида костяных ножей прикреплены к жилету. Он полураздет, несмотря на бушующую снаружи метель, и мне интересно, насколько теплая эта его дурацкая накидка.

И смогу ли я украсть ее.

«Наверное, это плохая идея, Джорджи, – говорю я себе. – Этот парень – твой единственный знакомый тут. Даже если он просто хочет полизать твою киску». Крепко сжимаю бедра при воспоминании об этом и стараюсь не покраснеть. Продолжаю разглядывать нового знакомого. Мышцы на его огромных руках стальные, огромные и пугающие. Наверное, под кожаным жилетом он столь же ошеломляющий.

Инопланетянин стягивает пояс с одного плеча, и я понимаю, что где-то среди бесчисленных застежек и кармашков у него на груди висит сумка. У меня снова урчит в животе, возможно, у него есть еда. Настоящая еда, не батончики из морских водорослей.

У меня текут слюнки, и я скрещиваю руки, чтобы не потянуться за сумкой. Никогда в жизни не была так голодна. Он открывает сумку и достает какой-то пузырь, который оказывается емкостью с водой, а также что-то завернутое в кожу. Он протягивает сверток, я разворачиваю его. Внутри несколько толстых кусков чего-то похожего на мясо, смешанного с какой-то крупой. Должно быть, дорожные пайки. Я дрожу и смотрю на него снизу вверх.

– Это мне?

– Кууус-ках , – говорит он на своем странном языке и изображает, как отламывает кусочек и ест.

Я могла бы расцеловать его прямо сейчас, с клыками и всем прочим.

– Спасибо, – благодарю я и отламываю большой кусок. Меня не волнует, покажусь ли я жадной, я умираю с голоду. Запихиваю весь кусок в рот и начинаю жевать.

И сразу понимаю, что это было ошибкой.

Вкус ужасный, и это самое безобидное, что я могу сказать. Кажется, будто я откусила огромный перец чили, смешанный с чем-то мерзким, мучнистым. Еда настолько острая, что у меня сразу же слезятся глаза и закладывает нос. Кашляю, отчаянно пытаясь проглотить то, что у меня во рту, но еда обжигает язык. В конце концов я выплевываю все себе в руку, а пришелец смотрит на меня с любопытством.

Это жестоко. Давлюсь и кашляю, пока он не передает мне флягу, сопровождая это коротким рявканьем. Опасливо делаю глоток. К счастью, это вода, прохладная и освежающая, с оттенком цитрусовых. Я выпиваю ее с облегчением, и мой сдавленный кашель медленно стихает.

Возвращаю ему сухой паек и качаю головой. Ужасно хочу есть, но это есть не могу. При одной мысли о том, чтобы положить в рот хотя бы маленький кусочек предложенного угощения, у меня сжимаются челюсти и желудок жалобно протестует.

Пришелец озадачен моим отказом. Он снова осматривает мой рот и пытается коснуться языка. Я отмахиваюсь от его руки.