Дамиан Зорг - Паноптикум Z

Вызвав слуг, Александр быстро переоделся и вышел из шатра. Буцефал уже был снаряжён и нетерпеливо бил копытом в ожидании хозяина, с которым судьба связала их навеки. В сопровождении личной охраны под предводительством одного из своих ближайших друзей Клита Чёрного, с которым они были неразлучны с детства, царь поскакал галопом вниз по холму.

Его могучая армия была уже в полной боеготовности. Тридцать две тысячи пехотинцев и четыре с половиной тысячи всадников были выстроены на залитой солнцем поляне в строгом соответствии с планом. Александр вихрем пронёсся по фронтальной линии строя, приветствуя первый ряд воинов касанием их копий своим мечом. Речь его была довольно краткой, но в ней уместилось всё то, что должен услышать мужчина, перед тем как идти на верную смерть. Тут было и его личное воспоминание о родной Македонии, живо откликнувшееся в сердце каждого воина образами их далеких домов, и призыв нести в сердце память о своих матерях и возлюбленных, которым угрожает ненавистный враг, и напоминание об их отважных отцах и братьях, без сожаления отдавших свои жизни на поле битвы. Звериный рык, раздавшийся ему в ответ, был столь оглушителен, что наверняка дошел до персидской армады, застывшей в ожидании на другом берегу реки Граник.

Вслед выступившей в великий поход армии Александра Македонского с довольной улыбкой смотрел с холма его придворный маг Аристандр. Дело было сделано.

Глава 4

Было приятно познакомиться.

Пойду убью себя.

Футурама

Брыльский открыл глаза и часто заморгал. Пятно на потолке было на месте, следовательно, он был у себя в постели. Оглядевшись вокруг, он окончательно убедился в этом и слегка приподнялся на локтях. «Фу-у-ух, приснится же такое. Греки, персы, маги, Клит какой-то! И ведь даже не курил вчера», – подумал он, тряхнув головой.

Настенные часы вели себя совершенно неприлично, показывая время двадцать минут четвертого. Брыльский сверился с часами на мобильнике, лежавшем в кармане, но там было то же самое. «Стоп, а почему он в кармане? Откуда вообще взялся карман? Я что в штанах заснул? Да не мог я вчера так надраться!».

Резко сдернув одеяло, он придирчиво оглядел себя. Джинсы, носки, футболка. Как пить дать, надрался. Миша застонал и упал обратно на подушку, накрывшись одеялом с головой. Открыв было рот, чтобы выкрикнуть полагающееся в такой момент ругательство, он вдруг застыл. С кухни послышался какой-то шум. Ему показалось, что нечто весьма аппетитное жарилось на сковороде. Догадка мгновенно подтвердилась, стоило только вдохнуть пряный аромат, безапелляционно наполняющий спальню.

И тут Брыльский вспомнил! У него же в гостиной сидел крокодил! Самый солидный крокодил на всём белом свете! Стараясь производить как можно меньше шума, он выскользнул из-под одеяла и, крадучись, направился в сторону кухни. По пути он хищно оглядывался в поиске предметов, которые могли бы сгодиться в качестве оружия. Как назло, всё колюще-режущее в квартире находилось в кухне. Не найдя ничего более подходящего, чем длинный металлический рожок для обуви, висевший на крючке в прихожей, Миша на цыпочках подкрался к кухне и осторожно взглянул в приоткрытую дверь.

Картина, представшая перед его глазами, поражала даже больше того, что привиделось ему в гостиной. Возле плиты стоял тот самый крокодил и деловито жарил свиные стейки на косточке, купленные Брыльским вчера после работы. На обеденном столе стояла глубокая тарелка, наполненная умело нарезанным овощным салатом. Рядом были аккуратно расставлены сырная тарелка, хлебная корзина, два вида соусов к мясу, солонка, перечница, стеклянный кувшинчик с морсом и тёмно-зелёная бутылка с оливковым маслом.

К сервировке тарелок, бокалов и столовых приборов, не смог бы придраться метрдотель самого изысканного ресторана. Брыльский еле признал собственную посуду, столь непривычно она выглядела в таком антураже. Но главным украшением этого идиллического сюжета был, конечно же, автор сего великолепия. Теперь на крокодиле была роскошная поварская униформа. Она была сшита из ткани высочайшего качества и идеально сидела по не совсем стандартной фигуре своего владельца. На голове у него был высоченный накрахмаленный колпак, почти упирающийся в потолок, что было неудивительно, ведь ростом гость был явно выше двух метров. Слева на груди был вышит логотип – зеленый крокодильчик с загнутым хвостом и открытой пастью.

– Не знал, что они и униформу производят, – обратил на себя внимание «повара» Миша.

– А, Михей, заходи-заходи. Присаживайся. Ещё буквально пару минут и все будет готово. Прости, не успел немножко, – добродушным басом проговорил крокодил.

Голос у него оказался неожиданно приятным и абсолютно человеческим. «Нет, это не он мне звонил» – подумал Брыльский, вспомнив ужасный голос грубияна, звонившего утром. Он осторожно зашел в кухню и присел на ближайший к входу стул, продолжая сжимать в руке рожок. Мясо уютно шкварчало на сковороде, крокодил что-то напевал себе под нос, видимо предвкушая предстоящую трапезу. Миша понял, что он не рассматривается гостем в качестве основного блюда, и несколько осмелел.

– По всей видимости, я сошёл с ума, так? – сказал он с нажимом.

– Ну, почему же. Я бы так не сказал. Скорее даже совсем наоборот, – ответил, не поворачиваясь, крокодил.

– А как бы ты сказал? И как ты вообще разговариваешь? Насколько я слышал, голосовой аппарат крокодилов не приспособлен к человеческой речи.

– Всё. Готово! – довольно пробасил гость и, развернувшись, положил на тарелку себе и Брыльскому по два внушительных стейка.

– Я столько не осилю, – буркнул тот.

– Ничего страшного, я доем, – хохотнув, ответил крокодил и сел за стол. – Нет, ты только понюхай какой фантастический запах! Просто невероятно! У нас такого всё-таки не бывает.

Шумно вдохнув действительно заманчивый аромат, издаваемый идеально прожаренным мясом, крокодил снял с головы колпак, взял в руки приборы и с неожиданной ловкостью разрезал стейк на две половины. Одна из половинок тут же отправилась ему в пасть. Зажмурившись от удовольствия, он немного посмаковал кусок во рту, прежде чем проглотить его целиком. Вторая часть была с костью, что не помешало ей в скором времени присоединиться к своей половинке в утробе зверя. Затем крокодил положил себе в тарелку салата и принялся с не меньшим удовольствием уминать и это блюдо, не забыв перед этим хорошенько его поперчить, посолить и заправить маслом.

На протяжении всего этого удивительного действа челюсть Миши постоянно норовила свалиться в тарелку, но все же каким-то чудом осталась на месте. Наконец, он все-таки решился прервать молчание: