Лея Райнер - Повесть о Сарэке и Аманде

Ровно через 20 минут, которые Сарэк провел, блуждая в хитросплетениях городской Сети, они появились снова, причем на этот раз девушка была одета в белое сверкающее платье, расшитое вручную.

… – Ну что? Вы довольны?!

– А? – До Сарэка дошло, что она уже во второй раз обращается к нему с этим вопросом, в то время как он смотрит на нее, словно мальчишка, которого привели знакомиться со своей невестой (… «убежать?», «обозвать?», «поцеловать?»…). – Да. Вполне.

Он взял из рук продавщицы пакет с ее старым платьем и расплатился по счету.

– Никогда больше так не делайте, ясно? – прошипела она спустя 10 минут.

– Я не сделал ничего криминального.

– Вы выставили меня содержанкой, неужели не ясно?

– Ну, с моей стороны вам в этом смысле ничего не угрожает, так что можете не беспокоиться…

Даже в полумраке салона он увидел, как она покраснела. Казалось, будто она светилась изнутри… ему это понравилось, хотя в глубине души он и счел себя жестокой личностью.

… На приеме их встретили репортеры и фотографы. Они снимали всех подряд, но старались держаться подальше от Сарэка, не выносившего газетной шумихи.

«Это конец», – подумала Аманда. – «Мы не могли не попасть в кадр…»

Во время визита она все время старалась держаться в стороне от него, пока он вел эти светские диалоги с премьер-министром и ее мужем, министром финансов и его женой, главой министерства обороны и его… уж не знаю кем… судя по возрасту – или дочерью, или любовницей!

Кажется, ему нет до нее никакого дела. Аманда облегченно вздохнула и взяла со стола бокал шампанского. Вот и славно. Она отпила глоток, вслушиваясь в первые строки только-только зазвучавшей композиции. Она была ей подозрительно знакома…

… Вальс! Сарэк словно очнулся. Как он мог забыть про бедную девочку!..

Он оглянулся.

«Бедная девочка» стояла возле одного из столиков с бокалом в руке и выглядела довольно уверенно. Как раз в этот момент, как отметил Сарэк, к ней направился кто-то из приглашенных.

– Ну, уж нет, – возмутился Сарэк. Еще мгновение – и происходящее потеряет всякий смысл и логику.

– Вы танцуете? – негромко поинтересовался он, подойдя к ней практически вплотную.

Она вздрогнула всем телом, едва не расплескав при этом шампанское.

– Иногда я убить вас готова… вы же отлично знаете, что да.

… Он снова вел ее в этом неизвестном ему вальсе, растворяясь в прекрасной музыке. На сей раз он не стал себя обманывать: ему действительно нравилось с ней танцевать, и ему нравилось до нее дотрагиваться. В этом было что-то тревожное и неясное, но, в то же время, удивительно волнующее и потому – привлекательное. Сарэк незаметно сканировал ее во время танца, сняв со своего сознания все телепатические блоки. Он знал, что это совершенно недостойный поступок, но ничего не мог с собой поделать… впрочем, его интересовали только ее эмоции. Он чувствовал ее волнение, тревогу и ожидание чего-то неясного как свои собственные. Похоже, ей владели те же самые сомнения. Это просто удивительно.

… На обратном пути она уснула, привалившись к его плечу, и это было совершенно логично: перелет из Лос-Анджелеса – наверняка полночи не спала, – полный рабочий день и шампанское… Он опустил машину возле дома, в котором она снимала квартиру, и замер, стараясь не дышать. Следуя закону жанра, он должен был бы внести ее в дом на руках, но… он представлял примерно, ЧТО ему доведется выслушать, если она проснется. Она была очень независима. И очень уязвима.

– Аманда, – он дотронулся до ее щеки, чувствуя, как мышцы живота сплетаются в тугой узел боли и напряжения. – Проснись.

– А?.. – Она шарахнулась от него, поправляя растрепанную прическу. – Вы… вы уже второй раз ко мне так обращаетесь.

– Я думаю, это вполне логично. Как ты полагаешь, наши отношения можно считать дружескими?

Она взглянула на него как-то странно.

– Ну… в общем, да. – И уточнила. – Временами. Ответ ему понравился.

– Тогда, наверное, будет вполне логично, если и ты будешь обращаться ко мне… так же, – прошептал он, заранее страшась ее ответа.

Она молча кивнула головой, не подымая на него глаз.

Его сердца колотились как ненормальные, предупреждая о наметившемся в организме разладе.

– Увидимся завтра на работе?

– Да, – ответила она. – Простая логика подсказывает мне, что нам никак не избежать этой встречи…

Она вышла из аэрокара, хлопнув дверцей, а он остался сидеть за управлением, чувствуя себя полнейшим идиотом.

Что ж, не помешает. В кои-то веки…

– «Invictus»?

– Хенли.

– «Перед судом»?

– Гете.

– «Романс»?

– Какой романс?

– «Я кольца, и брошки, и радость твою…»

– Стивенсон.

– «Одинокий боец»?

– Уланд.

– Не правильно.

– Уланд!

– Не правильно – Сарэк захлопнул книгу с явным удовольствием. – Эйхендорф. Почему ты всегда путаешь поэтов Германии?

– Потому что терпеть их не могу… – она взяла из его рук томик западноевропейской поэзии и заглянула в оглавление. – И, правда. Эйхендорф… Ты прав.

– Я всегда прав.

– А другим тоном об этом нельзя было сообщить? – сухо поинтересовалась Аманда.

– Ты поэтов своей собственной расы не знаешь, чего же ты хочешь?

– Было бы удивительно, если бы я знала ВСЕХ поэтов своей расы.

… Сарэк все же узнал, что тогда Аманде исполнилось 25 лет, и подарил ей сборник европейских поэтов 19-20 веков; но он не был бы самим собой, если не устроил ей по этому поводу экзамен.

– А вот еще, – он сел на край стола. – «Мост через пропасть горя».

– Что-о? – она вынула из компьютера кристалл и уставилась на него.

Сарэк вспомнил строки с необыкновенной легкостью, столь характерной для эйдетической памяти, несмотря на то, что слышал их 40 лет назад:

– «Если тяжко стало вдруг, Слеза пришла волной, – Утри слезу, Я здесь, с тобой.

– М-м-м… Бернс?..

– Ты же всего Бернса знаешь наизусть!..

– В том-то все и дело…

– Это же Пол Саймон!..

– Кто это?..

– Рок-певец 20-го века, 60-е годы. Антивоенные песни протеста. И, кстати сказать, родиной этого движения является Америка. – Сарэк, история не является моей сильной стороной… и, вообще, это глупая, нелогическая песня. Я не понимаю, почему ты решил ее процитировать.