Диана Кэри - Боевые станции

Я почувствовала, как озадачил его мой вопрос.

– На ваш сигнал отвечал не я, – произнес Сарда. – Это был Перрен.

– Но так случилось потому, что ты все ему рассказал.

Даже сквозь превосходное самообладание вулканца я ощутила, как он вздрогнул. В его глазах тоже появилось выражение печали, но, вероятно, по другому поводу. Вздохнув, он продолжал:

– Мне не следовало бы говорить ему про это. Я понадеялся, что вы знаете меня лучше, чем оказалось.

В нем всколыхнулось чувство собственной вины. Теперь его ощутили мы оба, оба – жертвы сложившихся обстоятельств.

– Другим это объяснить нельзя. Если я и ошибалась, теперь выяснится вся правда. Конфликт часто является сильнодействующим лекарством.

Он ответил не сразу, вероятно, из-за смущения. Уставившись в пол, мой собеседник наконец решился рассказать нам о вещах, о которых ни один вулканец добровольно не сообщает чужакам – если только нет серьезных причин для подобной откровенности.

– Перрен узнал все о вас, потому что он знает меня – с трудом вымолвил он. – Это произошло в ходе тренировок по слиянию интеллектов… и он узнал все о вас и о том, что можно от вас ожидать. А когда произошел маневр, отвлекающий на себя систему сенсорной защиты, он на 98 процентов был уверен, что это дело ваших рук.

То, что ему пришлось говорить обо всем еще и в присутствии Скеннера, действовало иссушающе на его физические и моральные силы. Его дыхание сделалось прерывистым, и он с трудом вновь овладел собой.

С огоньком облегчения и надежды я продолжила:

– А как же тогда изобретенный нами радиосигнал?

– Перрен в курсе "Игр на выживаемость". Без особого труда он разгадал смысл этих радиоволн.

За моей спиной Скеннер, вздыхая, присел за один из рабочих столов, склонив голову и видимо, испытывая чувство отвращения – Мы так волновались за тебя, – обратилась я к Сарде. – Я подумала, что тебя могли просто выкрасть. Все в порядке?

– Да, все в норме, – ответил он. У меня было, однако, такое чувство, что вулканец большим удовольствием дал бы мне тот ответ, которого я так ждала и на который так надеялась: что он был схвачен из засады я обманом и запугиванием склонен к сотрудничеству.

– Итак, никаких угроз и нападений не было?

– В этом смысле… нет. Я сам сделал свой выбор. Я здесь нужен.

– Для того, чтобы помочь Морни и Перрену держать всю Галактику в качестве заложников?

Он возмутился.

– Я не помогаю им в этом, – начал настаивать Сарда. – Я сконструировал стабилизирующее оборудование для источника энергии на базе сверхускорителя. Только мне одному известно, как эксплуатировать системы безопасности и поддержки. Морни пытается построить сам сверхускоритель.

Если бы я позволил им самим соорудить это устройство, то, конечно, под удар были бы поставлены миллионы жизней на планете. Я просто не мог пойти на такое, – груз ответственности за свои действия до сих пор тянул его в прямо противоположные стороны, и, очевидно, он был на грани изнеможения. Эксперимент чересчур сложен, чтобы можно было не обращать на него внимания. У нас недавно уже была авария, но мне удалось в последнюю секунду отклонить пучок волн в открытый космос.

– Я так а знал! – опять взорвался Скеннер. – А мы оказались как раз в центре этого пучка!

Сарда удивленно посмотрел на него. Затем его лицо мертвенно побледнело. До этой минуты, честно говоря я сама не представляла себе степени той опасности, которую таит в себе сверхускоритель. Но после того, как Сарда едва не лишился чувств, я ощутила, что была на краю смерти. Он победил, но ценой того, что ему на многое пришлось закрыть глаза. Скеннер взволнованно покачал головой и закрыл глаза.

– Черт бы тебя побрал.

Сарда смущенно наклонил голову. Я продолжила:

– Другими словами, ты вообще не принимал решение помогать им. Они просто шантажировали тебя. Твое бездействие многим стоило бы жизни, поэтому ты решил пойти с ними.

– Да, – негромко согласился он, не поднимая глаз.

Все замолчали. Теперь каждый на ощупью бродил среди своих мыслей, словно в тумане.

Я первой очнулась от оцепенения, затем, подойдя к столу, прислонилась к стене всего в нескольких дюймах от Сарды. Наконец наши глаза встретились.

Мои слова прозвучали негромко и очень искренне.

– Теперь я понимаю. Мы постарались освободиться от остатков вины или сожаления. Если Сарда предал нас, я все равно не хотела больше ничего знать об этом. Нет смысла платить за ошибку еще одной такой же.

Вулканец собрался с мыслями и торжественно кивнул.

– В ваших словах много мудрости, – произнес он, благодаря меня в такой скрытой форме. Никто из нас не предпринял попытки уточнить недосказанное.

– Расскажите нам о Перрене, – попросила я. – Что движет его поступками?

Сарда качнул головой и, тщательно подбирая слова, начал свой рассказ.

– Вы его уже видели, – произнес он, словно это могло что-то объяснить мне. – Перрен необычайно самонадеян. Верит в исключительность рационализма философии вулканцев, но не придерживается принципов этой же философии, согласно которым не рекомендуется судить о морали других, даже если в этом заложен рациональный смысл. Как и вице-адмирал Риттенхауз, Перрен верит в исключительность, своего рода моральное превосходство философии Федерации над философией клингонов, ромуланцев и других представителей враждебных государств. Он считает, что игнорировать такие различия нелогично.

– Таким образом, вы хотите сказать мне, что он не верит в философию пацифизма, исповедуемую вулканцами?

В глазах Сарды мелькнуло отчаяние. Возможно, я не совсем научилась понимать вулканцев, но теперь было не очень подходящее время для того, чтобы наказывать меня за такую оплошность.

Он уловил это и продолжил:

– Даже на Вулкане законы логики не стоят на месте. А и небольшие изменения в ней могут коренным образом изменить философию. В противовес общепринятому мнению, среди моего народа появились те, кто не приемлет пацифистские взгляды. Времена меняются, Пайпер. Когда-то Спок тоже считался изгоем, потому что не соглашался с закрытой системой взглядов вулканцев. С тех пор их образ мышления расширился настолько, чтобы считать нашу планету составной частью Федерации. Когда-нибудь то же может случиться и с идеями Перрена.

Скеннер вмешался, скрестив руки на груди.

– Это не может быть благовидным предлогом для того, чтобы поставить всю Галактику на грань космической войны цивилизаций. – Сарда с вызовом посмотрел в его сторону.

– Нет, – оборвал он его речь. – Совсем нет. Но даже пацифизм может привести к насилию, если те, кто его исповедует, отказываются признавать права других на мирную жизнь, – его тон стал резким: он защищал не только Перрена, но и себя. Порыв, однако, закончился так же быстро, как и начался. Очевидно, Сарду просто разозлили, и это стало ответной реакцией.