Андрей Ливадный - Смежный сектор

До линии укреплений оставалось метров сто, когда командир приподнял руку в предупреждающем жесте.

Отряд замер.

Ван Хеллен сканировал окрестности, используя исправную систему своей гермоэкипировки, в то время как его подчиненным оставалось полагаться лишь на собственное зрение.

Впрочем, первое впечатление оказалось верным: все постройки ксенобиан были выращены, оставалось лишь гадать, каким образом Чужие придают своим растениям нужные формы. У каждой расы свои технологии. О том, что ксенобианские деревья после полного высыхания приобретают прочность металла, Андрей знал не понаслышке — среди наглядных пособий в школе выживания имелись образцы чуждой флоры, но он никогда не видел, чтобы черные деревья росли в строгой геометрической симметрии, образуя сводчатые куполообразные постройки, соединенные тоннелеобразными переходами.

То, что в прошлом являлось монолитной линией укреплений, сейчас было разбито на отдельные фрагменты конструкций, между которыми простирались опаленные бреши, часть куполов была взломана в момент декомпрессии сектора — в основном это относилось к тем участкам защитных сооружений, которые на момент разгерметизации уже были повреждены.

Взгляд повсюду находил немые свидетельства бушевавшей тут схватки.

Лозин успел рассмотреть несколько разбитых планетарных машин — изображения подобной техники сохранились лишь на информационных носителях обучающих программ, в реальности он видел их впервые. В душе просыпались незнакомые щемящие чувства, когда взгляд падал на покореженные остовы былой технической мощи. Вот бы сейчас нам такие машины… — невольно подумал Андрей. Из уроков прошлого можно извлекать разные выводы, и мысль ненароком скользнула дальше: декомпрессионный взрыв тоже оружие, так почему бы не попробовать восстановить часть тяжелой техники? С ее помощью можно прорваться к сектору Чужих и взломать стены Мира, разгерметизировав его. Пусть ксенобиане исчезнут в мутных смерчах истекающего в пустоту воздуха — автономные механизмы, восстановившие смежный сектор, наверняка справятся с последствиями еще одной катастрофы, но Мир станет совсем другим, он будет полностью принадлежать людям…

Обрывочные мысли мелькали в голове в такт участившемуся дыханию — первые признаки усталости уже давали знать о себе, а бежать предстояло еще не менее километра.

— Поднимаемся, — пришел по связи приказ Ван Хеллена. — Короткими перебежками вперед, ориентир — разрушенный купол.

Лозин вскочил, наметив взглядом новое укрытие, расположенное метрах в двадцати, и, пригибаясь, рванулся к нему, успев заметить, что почва под ногами стала неровной, бугристой, из-под тонкого плодородного слоя выступали волдыри расплавленного, а затем остывшего металлопластика.

Бежать стало еще труднее, подошвы скользили по неровностям, но фрагментарные, обрывочные картины разыгравшейся тут много лет назад битвы между людьми и ксенобианами воздействовали на рассудок, будто стимулятор, один лишь вид покореженной техники, взорванных укреплений, остекленевших воронок в какой-то момент подавил усталость, словно под воздействием разыгравшегося воображения у Лозина внезапно открылось второе дыхание…

Упав в небольшую воронку, он подтянулся к импровизированному брустверу, давая понять, что контролирует прилегающие окрестности.

Ствол ИПК смотрел на отдалившиеся заросли, в которых исчез ксенобианский патруль, дыхание вновь успокаивалось, руки уже не дрожали — он постепенно втягивался в ритм, начиная действовать осознанно, будто рассудок переплавил опыт виртуальных тренировок, отмел весь шлак, оставив лишь каплю рационального, которая тут же начала вбирать в себя новые ощущения, формируя новый взгляд, иную модель поведения, порождая другие мысли.

В десяти метрах от Андрея, за вплавленной в землю металлоконструкцией, занял позицию Постышев.

Ван Хеллен и Курт под их прикрытием совершили рывок на пятьдесят метров, приблизившись к ксенобианским укреплениям почти вплотную.

— Постышев, остаешься на месте, Лозин — вперед

Андрей вскочил, оскользнувшись на остекленевшем скате неглубокой воронки, и, с трудом удержав равновесие, отыскал взглядом командира, который коротким жестом указал на группу из трех полуразрушенных бункеров, связанных между собой короткими тоннелями

Войти в обособленный участок укреплений оказалось несложно в черных стенах зияли внушительные пробоины, объясняя их появление, неподалеку от куполообразных построек застыли две тяжелые планетарные машины, — их огромные литые колеса сгорели, броня была иссечена глубокими шрамами от попаданий лазерных лучей, покатые башни плазмогенераторов казались разрубленными на отдельные бесформенные фрагменты, чуть ниже на скатах лобовой брони в гофрированных гнездах навек застыли повернутые в сторону бункеров автоматические орудия, — судя по количеству пробоин в стенах укреплений, они работали до последнего, поливая шквальным огнем бункера Чужих, пока смерч декомпрессии не убил экипажи планетарных машин.

Глухая ярость билась в висках ритмом участившегося пульса.

Здесь все было пропитано аурой трагического противостояния, картины разрешения и смерти подавляли рассудок, низводя разум до инстинктивных чувств.

Нырнув в пролом, Лозин внезапно оказался на границе света и тьмы.

В помещении, куда он попал, царил глубокий сумрак.

Зрение медленно адаптировалось к темноте, и вскоре неяркий, проникающий через пробоины свет позволил рассмотреть детали окружающей обстановки.

Пол бункера усеивали мелкие обломки, среди них под ноги попадались фрагменты хитиновых панцирей, сложная внутренняя архитектура, присущая всем ксенобианским сооружениям, была сломана колоннаду черных столбов снесло вбок, завалив ими дальнюю часть помещения, куполообразный свод треснул, но не обрушился…

Убедившись, что в бункере нет засады, Андрей вернулся к пролому и сделал знак командиру можно заходить, все чисто.

— Привал, — Ван Хеллен осмотрел помещение, взглянул на датчики анализаторов атмосферы и освободил фиксаторы забрала, сдвинув его на затылок гермошлема.

Несмотря на усталость, он был доволен и не пытался скрыть этого.

— Молодцы. Полчаса на отдых, я подежурю. Кому неудобно — можно снять скафандры, дальше все равно пойдем без них.

— Почему, командир? — спросил Курт, устраиваясь подле пробоины, чтобы тоже наблюдать за окрестностями. Они постепенно, сами того не замечая, перенимали манеру поведения Доминика. Ван Хеллен молча одобрил выбор бойцов, порадовался, что не разбрелись и не поддались усталости — все до единого устроились на отдых с таким расчетом, чтобы при малейших признаках угрозы не метаться в поисках позиции, а быть готовыми к немедленному отпору.