Андрей Ливадный - Смежный сектор

Общество ИНЫХ должно было расколоться, — подумал он. — Одни не выдержали прессинга не находящих выражения чувств и погибли, неважно как, другие повели себя более взвешенно, пытаясь устранить саму причину дискомфорта.

Забыть.

Забыть навсегда.

Но для этого им необходимо было перестроить свой мозг, внедрить в него функцию безвозвратной потери данных, наличие которых ведет к пагубным последствиям.

Значит, ксенобиане ошиблись, когда сочли, что встретились с существами, наполовину состоявшими из плоти.

Нет. ИНЫЕ к тому времени уже превратились в стопроцентных киборгов. Логинов понимал это с предельной ясностью. Ксеноморфов обманул гуманоидный облик существ, их кожные покровы, лица, сохранившие способность к мимике. Внешне они еще походили на живых существ, но внутри являлись кибернетическими организмами, нервные ткани которых были заменены искусственными нейросетями, — только так они могли решить проблему сбалансированности рассудка, удаления препятствующих дальнейшему развитию инстинктов и воспоминаний, ибо ни одна операция на живом мозге не приведет к желаемому результату, разве что необратимо травмирует его

Они сознательно сделали роковой шаг: утратили не только возможность к эмоциональному восприятию мира, но и саму память о ней

Их разум, основанный на искусственных нейросетях, хранил теперь только полезные данные. Они получили возможность к продолжению вечного существования, вычеркнув при этом понятие «смысл бытия» из собственного сознания.

Прояви ксенобиане разумную осторожность, ИНЫЕ до сих пор оставались бы на своей планете, не предпринимая попыток экспансии в космическое пространство, — они не нуждались в новых территориях, у них отсутствовал мотив к действию, ведь со временем шла постоянная сортировка и замещение информации: исчезали эпизоды памяти, оставшиеся от биологических прототипов, бесполезные с точки зрения киборгов, но критичные для формирования таких качеств, как характер, личность

Ими постепенно овладевал стасис, и единственным инстинктом, которым не могло пожертвовать нарисованное воображением Логинова существо, являлся инстинкт самосохранения — именно его пробудили ксенобиане своими экспансивными действиями на планете ИНЫХ.

Механизм самозащиты, не важно, сформированный эволюцией или эквивалентно размещенный в нейросети, — это серьезный, не теряющий функциональности стимул к совершению определенных действий.

Сообщество ИНЫХ, распавшееся на отдельные элементы, ожило.

У них снова возникла потребность в осмыслении окружающего мира, прогнозировании развития внезапно возникшей ситуации (нечеткая логика, чаще именуемая фантазией), что в свою очередь пробудило потенциал творчества — получения новых систем путем синтеза имеющихся.

Они проснулись.

Из темного здания инкубатора вышел Дрог и направился прямиком к костру.

Ксенобианин что-то нес в руках, когда он подошел ближе, стало ясно: Чужой обеспокоен тем, что люди, недавно покинувшие зал сна, предпочли расположиться на «свежем воздухе».

— Одеяла, — с трудом произнес он слово из человеческого лексикона.

Ван Хеллен приподнял голову. По укоренившейся привычке он дремал, не позволяя сознанию расслабиться, провалиться в глубокий сон.

Увидев, как ксеноморф укрывает людей отрезами живой полупрозрачной ткани, Доминик мгновенно проснулся, дрема исчезла, будто ее и не было.

— Мне не нужно! — Он приподнялся на локте, давая понять, что не спит.

— Вы все простудитесь, заболеете и умрете.

Доминик сел, скрестив ноги. Автомат уже лежал поперек колен, одна рука машинально поглаживала пластиковое цевье.

— Почему вы не остались в гнезде? — Теперь шипение Дрога можно было истолковать как ворчание. — Я сделал вкусную пищу, вы сожгли ее на огне.

Пальцы Ван Хеллена расслабились.

Нет, это не кошмар, не бред переутомленного сознания — ворчание Чужого, заботливо укрывающего спящих у потухшего костра людей, заставило его почувствовать что-то непривычное.

Даже исходящий от ксенобианина запах уже не казался таким противным, Доминик еще не дошел до того, чтобы понимать его оттенки, придающие шипяще-щелкающим звукам речи эмоциональную окраску, но, по крайней мере, ужин спокойно оставался в желудке, не подкатывая к горлу тошнотными спазмами.

Это и есть мир? Война между нами действительно закончена и я не сплю?

— Да, мы сожгли приготовленное тобой мясо, Ксеноб, — внезапно хохотнул он. — Садись, попробуй, это вкусно.

Дрог покосился на него, передернул плечами, очевидно, от мысли, что его действительно заставят попробовать экзотическое блюдо, но все же сел на поваленный ствол черного дерева, рядом с Логиновым. Ван Хеллен, опиравшийся спиной о шершавую кору, запрокинул голову.

— А тебе что не спится? — спросил он у Димы.

Логинов пожат плечами.

— Думаю.

Как странно порой оборачивается судьба, будто насмехается над нами…

Они сидели рядом: представители разных поколений двух рас, еще вчера воевавшие друг с другом, каждый по-своему отчаявшиеся выжить… потрескивал остывающими углями догоревший костер, смутными тенями кружила искусственная ночь, над огромной палубой утратившего контроль, одичавшего сектора биологической ассимиляции слышались невнятные шорохи и звуки — не то зверь крался среди молодой поросли хвойных деревьев, не то полуразрушенные системы сипло дышали зарешеченными глотками вентиляционных шахт, и все это складывалось в маленькую, ничтожную по космическим масштабам, хрупкую, полуразрушенную конструкцию, песчинку материи, затерявшуюся в бездне пространства…

— Как ты думаешь, увижу я Землю? — внезапно спросил Ван Хеллен.

— Это зависит от нас самих, — без тени иронии ответил ему Логинов. — А ты, Дрог, хотел бы увидеть родной Ксеноб?

Ксеноморф повернул голову, одновременно втягивая ее в плечи, так что отчетливо хрустнули хитиновые пластины.

— Да, — прошипел он.

— Тогда чего мы тут сидим? — неожиданно спросил Логинов. — Я уже достаточно окреп, ты, — он выразительно посмотрел на Доминика, — судя по всему, выспался, давайте разбудим Андрея и попробуем подняться на командную палубу станции.

— Прямо сейчас?

— А что тянуть?

Ксенобианин, пытавшийся уловить знакомые слова человеческого языка, видимо, не понял сути предложения.

Логинов перевел ему и добавил от себя:

— Я бы хотел, чтобы ты пошел с нами, Дрог.

— Зачем? Станция до монтажа «Тандема» принадлежала людям. Там только ваши системы.

— Мне нужно задать тебе несколько вопросов относительно ИНЫХ, — ответил Логинов. — А заодно увидишь все своими глазами. Так будет лучше.