Андрей Ливадный - Смежный сектор

— Началась эра воздухоплавания, затем выход в космос и полеты к иным мирам?

— Это сделали мои предки, — вновь повторил Дрог. — Я принадлежу к семье, первой покинувшей пределы родной планеты.

— То есть у вас не было четко сформулированной программы освоения космоса? — задал Логинов неожиданный вопрос.

— Каждая семья сама решала, как ей развиваться в дальнейшем. Некоторые прочно держались за Ксеноб, иные предпочитали покинуть планету в поисках новых жизненных пространств, и, когда они были найдены, новые миры дали возможность отдельным семьям к бесконтрольному, неограниченному размножению.

Он немного помолчал и добавил.

— Мне кажется, в ту пору многие из нас просто лишились разума. После тесноты Ксеноба мы, как одержимые, плодились на новых мирах, меняя их природу, строя все новые и новые гнезда.

— Вы не пытались исследовать колонизируемые планеты?

— Мы исследовали их, — ответил Дрог. — Но нас интересовало только живое, — тут же добавил он. — Все остальное проходило мимо внимания. Мы не увидели ИНЫХ, потому что наш разум никогда не сталкивался с неживыми формами разума. Мы не умеем видоизменять металл или камень, значит, они не представляют для нас интереса и не имеют ценности. Сейчас я не могу в точности ответить на твой вопрос, человек. Родную планету ИНЫХ осваивала не моя семья ИНЫЕ ее уничтожили. Не осталось ни одной особи, способной донести правду, но спустя время уже десятки семей ощутили на себе мощь неживого разума, обрушившего на нас свои механические боевые формы.

Их разговор прервался. Впереди возникла поднимающаяся ввысь стена.

— Внутренняя обшивка. — Логинов на миг застыл, погружаясь в ощущения собственного разума, который сканировал окружающее пространство, используя встроенные в кибермодули датчики.

— Секция подъемников в полукилометре от нас.

— Они работают? — поинтересовался Ван Хеллен.

— Нет. Придется подниматься по несущим конструкциям.

Еще через четверть часа все увидели секцию подъемных механизмов Прозрачные, исполненные из стеклопластика кожухи уходили ввысь, смыкаясь с потолком палубы, кабины пневматических лифтов лежали внизу, некоторые из них выглядели целыми, иные деформировались от падения с высоты, большинство прозрачных сегментов защитных стволов были разрушены в момент декомпрессии, и теперь острые осколки стеклопластика усеивали все пространство вокруг неработающих лифтов.

— Мои бойцы смогут легко подняться наверх, — произнес Дрог.

— Да мы и сами не безрукие, — усмехнулся в ответ Ван Хеллен.

— Будет лучше, если мы воспользуемся страховкой, — осадил его Логинов. — Нет смысла подвергать себя риску падения с такой высоты. Дрог, — обратился он к ксенобианину, — боевые особи умеют выделять вещество, похожее на паутину?

— Мне придется подняться с ними, чтобы отдавать указания.

— Хорошо, мы подождем внизу. Нам нужно три прочно закрепленных вверху каната. Ты понимаешь меня?

— Вполне. Это не займет много времени.

Ксенобиане стали карабкаться вверх.

Логинов подошел к Ван Хеллену.

— Ты зря пытаешься пренебречь их помощью, — сказал он. Доминик сощурился.

— С каких это пор ты начал командовать мной? — с вызовом осведомился он.

Дима пожал плечами.

— С тех пор, как проснулся, — не обратив внимания на тон Доминика, ответил Логинов. — Сейчас я старший офицер корабля.

Ван Хеллен хотел резко возразить, но передумал, демонстративно отвернувшись от секции подъемников, будто его на самом деле нисколько не интересовало происходящее наверху.

В принципе, он не имел ничего против Логинова.

Ему было трудно сжиться с мыслью о том, что с Чужими можно сотрудничать, вот где скрывался корень проблемы, не дававшей покоя Ван Хеллену.

Он не верил им и не мог ничего поделать с этим предубеждением.

Пока ксенобианские бойцы карабкались наверх, Андрей отозвал в сторону капитана Логинова.

— Дмитрий Николаевич, надо поговорить.

В обращении Лозина ощущалась нервозность. С момента пробуждения Логинова они еще ни разу не общались тет-а-тет, словно оба подсознательно побаивались этого.

— Называй меня по имени, Андрюша, — попросил капитан.

Андрюша…

Отеческое обращение полоснуло по нервам.

— Я репликант, — Лозин вскинул голову, хотел что-то добавить, но Логинов остановил его, полуобняв за плечи.

— У тебя суровый взгляд. Как у отца. Иван мечтал о втором сыне, и мне кажется, его мечта сбылась. — Дима улыбнулся. Несмотря на двадцатилетнюю разницу в возрасте, он не испытывал дискомфорта в общении — война быстро учит людей коммуникабельности. На старой Земле, еще до вторжения ксенобиан, Логинов привык делить невзгоды с быстро повзрослевшими восемнадцатилетними ребятами, которые чаще называли его «товарищ лейтенант» или просто Дым, по позывному.

— О чем ты хотел поговорить? — нарушая неловкую паузу, спросил он.

— Да я сам толком не знаю, как это сформулировать. Ты слышал, наверное, про Николая Астафьева?

— Да, Доминик подробно рассказывал мне о нем.

— Он упоминал о покушении, которое едва не состоялось накануне выхода нашей штурмовой группы?

Логинов кивнул.

— Есть новая информация?

— Я говорил по этому поводу с Дрогом. Это он послал боевую особь, чтобы уничтожить Астафьева.

— Причина? — Голос Логинова вдруг утратил отеческую мягкость, став деловым.

Андрей подробно пересказал ему разговор с ксенобианином, добавив от себя:

— Я не стал делиться информацией с Ван Хелленом.

— А что ты ему сказал?

Лозин отвел взгляд.

— Пришлось солгать, — признался он. — Свалил все на кибернетический протез.

— И правильно сделал. — Логинов помрачнел, новая информация не просто насторожила его — с самого пробуждения, как только капитан понял, какие страшные коллизии претерпел «Тандем», его не покидало интуитивное предчувствие, словно внутренний голос постоянно нашептывал: они где-то рядом

В памяти Логинова были свежи воспоминания о микромодуле, извлеченном из височной области Джона Херберта.

Можно ли допустить, что действиями Астафьева руководил ИНОЙ?

Да, вне сомнения, если у чуждой формы был мотив, руководствуясь которым он вернул отдельно взятому человеку частицу утраченных знаний.

Значит, и репликанты могли пройти соответствующую обработку, сами не подозревая того? Но какую, и главное — зачем?

— Андрей, сними боевой шлем.

Лозин машинально повиновался, лишь мельком недоуменно взглянув на Логинова

— Стой смирно. Я отсканирую твои имплант. Дима закрыл глаза. Так ему было удобнее работать.

Через минуту, с облегчением выдохнув, он произнес:

— Все чисто.