Ростислав Кот - Гостья

Две недели назад, когда я получил это Предписание, погода была ещё не очень-то, шли дожди. Весна в наших краях довольно поздняя, морской климат всё-таки. Но в последние несколько дней заметно потеплело, и денёк сегодня выдался погожий. А за ним последовал чудный тёплый вечер. Это было так кстати… Мне как раз нужно было подумать… Побыть одному…

Надо признаться, что все обязательные следственные действия я уже давно закончил. Но всё никак не мог собраться с мыслями и поставить точку…

Почему-то мне показалось, что, если загнать свой джип далеко за восточную окраину Кодда, забраться подальше в Наветренные горы и выбрать место поудачнее, то всё получится…

Я остановился там, где, наверное, только мне одному ведомая просёлочная дорога, с годами заросшая и ставшая почти незаметной, неожиданно выскакивает из зарослей высоченного кустарника на открытый всем ветрам склон, обращённый к океану. Когда солнце ударило в глаза, я затормозил и несколько минут сидел, бессмысленно глядя вперёд. Потом я бросил машину и пошёл, спускаясь по колышущемуся травяному ковру навстречу голубому простору.

Наконец кусты остались за спиной, и океан распахнул мне свой бескрайний горизонт в голубоватой дымке. Солоноватый ветер, чистый и прохладный, ударил в грудь. Я решил, что пришёл… Это то самое место…

Сняв куртку, я бросил на неё свой пистолет, заметно потяжелевший за день, рядом положил серо-чёрный обтекаемый боевой шлем, который не решился оставить в машине. Потом стащил через голову надоевшую потайную кобуру с портупей и, морщась от боли в разных местах моего пострадавшего на службе тела, развалился на траве.

Солнце, что опускалось всё ниже к горизонту, уже проложило по волнам золотую дорожку. Мне же нужно было ещё свою дорожку продумать. И вот я снова достал бланк Предписания и стал на него глазеть, словно надеясь, что, разобравшись с тем, как он устроен, я пойму и то, как мне поступить.

Если отвлечься от мыслей о тех, кто так сильно бил меня по рёбрам, если внимательно изучить бланк самого настоящего официального Предписания о проведении расследования, выданного самим Космодромом, то можно увидеть много забавного. На самом деле, этот полупрозрачный листок пластика с убористыми колонками текста, набранными в восьми разноцветных квадратиках, – совершенно чудесная вещь. Нажмёшь на квадратик – он вспыхивает: это вроде как запись включается. Если после этого посмотреть сквозь бланк на чью-нибудь физиономию или на какой-нибудь объект, его схватывает в едва заметную зеленоватую рамку, которая мне всё время прицельную метку напоминает. Это бланк распознаёт фокус твоего внимания – уж не знаю, как там он это делает и чем… Потом начинаешь говорить. И говоришь, говоришь вот так – ну, например, проводишь допрос… Час продолжается болтология, два… А потом, спустя некоторое время, на выбранном квадратике проступают слова. Только выводы. Итоговая информация. Всё сухо и жёстко. «Допрошен такой-то, существенной информации по делу не получено».

Своё прозвище и одновременно оперативный позывной – Космонавт – я заработал отчасти потому, что, в отличие от большинства своих товарищей, я умею пользоваться боевым шлемом. Но там-то всё понятно – прочный, защищающий голову корпус с вмонтированным боевым компьютером, аккумулятор, система датчиков. А тут всего лишь документ, просто пластиковый листок – в нём ничего толком и не спрячешь… И откуда такие возможности?

Я все эти две недели пытался понять, где у бланка микрочип. Разглядывал его в своём гараже под мощной лампой, стараясь угадать какую-то внутреннюю структуру. Ну хотя бы увидеть какие-нибудь проводочки… Так ничего и не разглядел.

Представляю себе, как это глупо выглядело со стороны! Агент адвослужбы, призванной улаживать межпланетные конфликты, родом из полудикой окраинной колонии, должен сегодня завершить работу с официальным бланком Космодрома – а вместо этого давай опять с ним играться! Увы, я ничего не мог с собой поделать. Возможно, в каких-то далёких, лучших мирах, где я ни разу не был и, скорее всего, никогда не буду, такого рода «живые» документы – часть высокотехнологичного быта счастливых и гармонично развитых людей. Но здесь, на планете под названием Имллт, даже людям вроде меня, при моей специфической работе, такая вещь очень редко попадает в руки. На моей памяти – я вообще первый обладатель такого именного Предписания во всей своей конторе. Сержант, конечно, и не такое видел. Но то Сержант…

В итоге я решил, что микрочип на бланке спрятан под расположенной в левом верхнем углу золотой тиснёной восьмиконечной звездой, опутанной затейливым вензелем – шифропечатью Космодрома. Звезда сияет в любых лучах да ещё и объёмной кажется из-за голографического эффекта. Объёмной, но не прозрачной – вот так и отвлекается внимание дикарей, наверное. Самая сияющая часть бланка – единственная непрозрачная его часть.

Вот над горизонтом появляется инверсионный след. Звёздный корабль бороздит вечернее небо, направляясь к Космодрому, до которого отсюда почти тысяча километров. Я пригляделся, приподнявшись на локте из травы – идёт почти точно через Кодд. Сам город отсюда, с Наветренных гор, был почти не виден: его скрывал скалистый мыс, который назывался так же – Наветренный. С того места, где я лежал, можно было видеть только краешек бухты с маяком на мысе Прощания да Меловые горы вдали. Корабль визуально пересекал береговую черту где-то ближе к Меловым горам, на склонах которых раскинулись окраинные районы Кодда под названием Шнерс и Меловка.

Всё ясно – у корабля вторая юго-западная посадочная трасса. Я откинулся обратно в траву и попытался рассмотреть серебристую точку в начале инверсионного следа через свой замечательный бланк. Получилось! Вокруг крохотного, переливающегося в закатных лучах зёрнышка, которым выглядел отсюда тысячетонный металлический исполин, вспыхнуло зеленоватое колечко «прицела», и рядом с ним проявились бледные надписи на языке технический итик. Вот так, ребята: вы ещё только снижаетесь для посадки, а про вас тут, в моём документике, уже всё рассказано. Да ещё не на адапте, предназначенном для обывателей, а на итике, языке для избранных, которому и в школе-то уже не учат. И название корабля известно, и номер его в реестре, и тоннаж, и номер запроса к Космодрому Имллт на посадку, и номер коносамента на генеральный груз для таможни, и вообще – всё, что в голову взбредёт.

Хотя, впрочем, для экипажа корабля подобные фокусы, наверное, не новость. Те, кто летает на этих кораблях, на них же и живут. И таких людей мы, планетяне, называем косможителями. Уж они-то точно знают, в отличие от многих моих соплеменников-планетян, почему Космодром пишется с большой буквы.