Эль Бланк - Романтика космоимперии. Полёт мечты

– Так правильнее, – поясняю, когда девушка оглядывается и испуганно на меня смотрит. – Вам нужна достоверность?

– Очень. А вы тоже здесь учитесь? Вроде я вас видела.

– Да, учусь. Недавно поступил, – хоть и претит мне лгать, но признаваться в том, кто я есть, не хочется. Тем более меня она не узнала. – Меня Реос зовут. А вас?

– Оледиана.

– Красивое имя, – улыбаюсь я, всматриваясь в приятные черты лица. Неброские, мягкие, нежные. Пожалуй, среди женщин дворца она была бы вне конкуренции. – И композиция у вас удачная получилась. Отлично рассказ иллюстрирует. Вы уж простите, я невольно подслушал. Вы тренируетесь?

– Это дипломная работа, – вздыхает Оледиана. – От неё моё будущее зависит. Так же, как у Кэсми. – Она кивает на своё творение. – Я тоже на праздник хочу попасть. До нового Карнавала, конечно, мне не дожить, но скоро ведь свадьба молодой наследницы и нашего принца. А для церемонии будет подготавливаться ничуть не менее эффектное шоу.

– Вы хотите принять в нём участие! – осеняет меня. – Стать оформителем? Да?

– Это моя самая заветная мечта, – соглашается Оледиана. – Я заявку отправила, но её рассмотрят, только если оценка за диплом будет высокой.

– Ну, я бы сказал, что эта фантомная иллюстрация по праву заслуживает высший балл.

– Так ведь она не единственная. Хотите другие посмотреть?

– Конечно, – с энтузиазмом соглашаюсь, усаживаясь на вих. Жду, пока девушка неторопливыми движениями сожмёт композицию и достанет из сумки новую заготовку.

Через несколько минут изучаю совсем иных империан, с удовольствием вслушиваясь в мягкие интонации женского голоса, читающего рассказ.

– Таким образом, достоверно определена степень устойчивости организмов империан к влиянию тестовых факторов, вне зависимости от расовой принадлежности. Погрешность измерений…

Уверенный мужской голос разносится по помещению. Опускается на сидящих за столом профессоров и расположившихся за их спинами студентов. Отражается от отливающих золотом стен и тонированных стёкол, за которыми видна каменная площадь перед Имперским медицинским центром Таи, залитая жёлтыми лучами Эпсона. А я, застыв каменным изваянием, смотрю, как, опираясь ладонями на поверхность кафедры, высокий беловолосый цессянин без запинки читает текст. Мой текст.

Моя работа! Моя мечта! Я шесть лет получала начальную медицинскую специализацию на Лансе, три года потратила на проведение исследования, ещё год на оформление результатов – всё делала, чтобы получить допуск к экзамену на право учиться дальше и стать квалифицированным врачом, который сможет проводить самые сложные операции и возвращать жителей империи к жизни! А результат? Мои исследования украли и выдали за свои.

И что теперь?

Ответ один – покинуть экзаменационный зал и удалить имя из списка претендентов. Мне нет тут места, я не могу выйти перед профессорами и начать говорить то же самое, что только что так красочно поведал им этот цессянин. Как не могу и обвинить его в плагиате. Кто мне поверит? Я ведь женщина!

Судорожно подвигаю к себе папки, складываю их в одну стопку, понимая, что руки дрожат от обиды и негодования. Запихиваю все свои наработки и исследования в сумку, то, что не помещается, просто беру в руки и иду к стойке регистрации. Мешкаю всего мгновение, прежде чем окончательно поставить крест на своей будущей карьере. Да чего тут думать? Всё кончено. Экран прибора на мгновение гаснет, потом зажигается вновь – пустой ячейкой для ввода имени.

Закинув сумку на плечо, спешно покидаю зал для прослушивания, ощущая клокочущую злобу внутри. Вот если бы я не была такой доброй и отзывчивой, не давала бы советов, не оставляла бы свои работы на виду, веря в честность империан, ничего бы этого не случилось, никто бы не украл мои исследования.

– Тиа, ну что? – меня догоняет золотоволосая тайанка, верная моя подруга и соседка по комнате, Снута. – Тебя взяли?

Её чистые голубые глаза смотрят на меня в ожидании радостной вести, изящная фигура пронизана напряжением. Подруга искренне переживает за меня, и я хотела бы её успокоить, но слова застревают где-то в горле горьким комом.

– Нет, – только и выдавливаю, не замедляя шаг. Мне очень хочется скорее уйти.

– Тебя не взяли? – удивляется Снута.

– Как я могу выйти на кафедру с докладом, который в только что слово в слово пересказал другой студент! – кидаюсь на подругу, понимая, что она, конечно, ни при чём и злиться нужно только на себя. – Прости, мне так плохо, – добавляю мягче.

Я сажусь на подоконник, Снута устраивается рядом, и мы молчим, думая каждая о своём.

– На апелляцию не пойдёшь? – тихо вздыхает подруга. Больше утвердительно, чем вопросительно. Она тоже понимает, насколько это бессмысленно.

Лишь пожимаю плечами в ответ. Мне так больно и обидно, что я впервые жалею о своём желании поступить в Имперский медицинский центр. А ведь я мечтала об этом с детства, представляла, как буду практиковать на родном Лансе, пользоваться уважением и почётом. Буду опытным врачом…

– Что теперь будешь делать?

Тайанка грустно интересуется, а я горько усмехаюсь.

– Домой вернусь. Останусь медсестрой.

– Может, проведёшь новое исследование и вернёшься? – робко предлагает Снута. – Ты ведь можешь пробовать поступить ещё раз.

– На это потребуются годы, – вздыхаю я. На глаза наворачиваются слёзы, но я держусь.

Поддавшись порыву, добрая и ранимая тайанка обнимает меня, стараясь утешить. Я обнимаю её в ответ, и на душе немного теплеет. Несмотря на неудачу, я благодарна Тае за дружбу со Снутой.

– Ладно, нечего рассиживаться! – поцеловав подругу в щёку спрыгиваю с подоконника. – Нужно собираться. Хочу уехать скорее.

Стирая со щёк слёзы, Снута кивает и идёт за мной. Её печаль больно ранит, мне хочется успокоить её, но я не знаю как. Наверное, лучше попрощаться здесь и не продлевать наши общие мучения. Оборачиваюсь к ней, но тут же сталкиваюсь с чем-то высоким и упругим. Папки с исследованиями выскальзывают из рук, с громкими шлепками падая на пол и рассыпаясь веером.

– Дихол! – вырывается у меня.

Я не с «чем-то» столкнулась, а с «кем-то»! С высоким империанином, узкое лицо которого обрамляют волосы цвета серого перламутра. Серо-голубые глаза смотрят виновато. Лорепианин, нет сомнений. Причём невнимательный и неуклюжий лорепианин.

– Простите, я не заметил вас, – извиняется он и, присев на корточки, принимается собирать упавшие папки.