Светлана Сугарова - Планеты

Из объятий другого мира его грубо вырвал громкий гул, ворвавшийся в звенящую тишину, словно ураган. Этот гул невозможно было спутать ни с каким другим звуком. На Камарлен приземлялись корабли.

Подскочили все, впившись глазами в ночное небо, но там было пусто, не считая светлячков звезд.

– Да здравствует Деллафия! – Крикнула Дели, пустившись в пляс от радости.

– Вот и прилетела неслышно моя смерть, оборвав жизнь в самом разгаре, – весьма поэтично произнес Эрго, чего от него никто не ожидал. – Что ж, такая у меня видно судьба!

Офицеры принялись пускать сигнальные ракеты, пронзая покров ночи фейерверками огней, которые просто не могли не засечь.

Прошел час томительного ожидания. И вот он – долгожданный стрекот летящих флайеров. Все ближе, ближе. И вскоре их взгляду предстали две удлиненные округлые капсулы серебристого цвета со знаком Деллафии на боку. Зависнув на несколько секунд, мягко опустились, пружинисто коснувшись земли. Дверцы раскрылись и перед ними предстали двое деллафийцев. Широко улыбаясь, подошли к офицерам, крепко пожали им запястья.

– Рады вас видеть, трайд Марион… констат Тасури… энод-арон Джанулория… вас линда 21 21 Линда – обращение к девушке; линдалина – к замужней женщине; лонд – к мужчине (деллаф.) …– деллафиец удивленно посмотрел на девушку, перевел взгляд на ихлака и пирата: –Вас… и вас…

– А мы уже отчаялись вообще выбраться с этой планеты, – улыбнулся Марион. – Вы не спешили к нам.

– Простите, не представились. Новар Эллай и эвер Юфиль, – отчеканил деллафиец. – Так как из Исследовательского Центра Камарлена не поступало никаких сигналов о помощи, или о каких-либо неполадках, мы не подозревали, что здесь могло что-то случиться и, поэтому не было приказа вылетать на Камарлен. Но ваш корабль «Эндор» долгое время не выходил на связь, и мы-таки заподозрили неладное.

– Ну что ж, лучше поздно, чем никогда, – усмехнулся трайд. – Раз вы здесь, доставьте-ка поскорее нас в Исследовательский Центр, пока мы совсем не одичали.

– С радостью, трайд, но позвольте один вопрос.

– Да.

– Где весь персонал Исследовательского Центра?

Марион помрачнел.

– Новар, это долгая неприятная история, – сказал он. – Вы ее обязательно услышите, но немного позже.

Затушив костер, расселись по флайерам: Дели, трайд, Юл-Кан – в один, Тасури, Джанулория и Эрго– в другой.

Ихлак со страхом вжался в кресло, боясь посмотреть в окно.

– Очень высоко, – сказал он, жалобно глядя на звездных людей.

Дели рассмеялась, взяла его за руку.

– Да разве это высоко? Вот если бы мы летели в космос – вот там было бы по-настоящему высоко. Камарлен, то есть Ихлакит был бы маленьким, маленьким, как мой кулак. А здесь даже упасть будет не больно. Это же, наоборот, здорово! Смотри, вон какие-то деревья, речка, а вон Ялтхари!..

Девушка без умолка болтала всю дорогу, занимая Юл-Кана, а Марион, не говоря ни слова, безотрывно смотрел в простирающуюся вокруг них инопланетную ночь, озаряемую огнями флайеров, и думал о чем-то своем.

На космодроме Исследовательского Центра возвышались два фрегата – гигантские, по сравнению с флайером, внушительные, суровые, рожденные для длительных перелетов в безвоздушном пространстве, неприступные и несокрушимые, как скалы.

На этот раз здесь не было так уныло и пусто, как в прошлый раз – суетились офицеры возле кораблей, Исследовательский Центр светился огнями и жизнью, несколько человек бежали встречать прибывшие флайеры, и все было залито ярким светом прожекторов.

Их закружил круговорот лиц, голосов – радостных, вопрошающих, жужжащих вокруг них, как рой пчел, а многочисленные руки незаметно, словно по волшебству перенесли их в Исследовательский Центр. На все вопросы они лишь устало отмахивались, повторяя:

– Ради космоса, дайте прийти в себя, дайте нормально поесть и попить, а потом можете задавать любые вопросы.

После сытной еды офицеры ушли на длительное совещание, а Эрго, по настоянию трайда, поместили в изолированную комнату и, как к особо злостному преступнику, приставили стражу. Дели не стала задерживаться и, поев в свое удовольствие, тихонько удалилась. Найдя свободную комнату, рухнула на постель, показавшуюся мягчайшей периной после стольких ночей, проведенных на жесткой земле под открытым небом. Истан привычно устроился рядом, прижавшись теплым боком.

Она уже начала засыпать, сладкая дремота уже напевала ей свою тихую песню, когда в дверь кто-то робко постучал.

– О Деллафия, нигде нет покоя! – с сожалением согнав сон, проворчала девушка. – Кого там еще принесло? Войдите!

Дверь послушно отъехала в сторону, и Дели остолбенела от изумления. Перед ней стояла Императрица Дельфина. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, не находя нужных слов.

Дельфина была, как всегда, прекрасна. Нежное бледное лицо с огромными кроткими глазами, длинные роскошные волосы собраны в замысловатую прическу, на голове – корона из кроваво-красного лавальса 22 22 Лавальс – драгоценный камень, добываемый на Деллафии. , – настоящее произведение искусства, которым можно было любоваться, не отрываясь, хоть сто лет. Красивое желтое платье до пят с широким изящным поясом и длиннющий шлейф, ниспадающий с головы мягкими складками.

Во всем ее облике сквозило величие, природная грация и неуловимая печаль, затаившаяся в уголках голубых глаз.

– Императрица? – наконец, опомнилась Дели, вскакивая с кровати. – Как вы оказались здесь?

– Филадельфия! – воскликнула та и, не сдержавшись, заключила дочь в объятья. – Что здесь произошло? Где вы были? О Деллафия, я едва не сошла с ума, когда мне сказали, что вас нигде нет! Зачем ты полетела на этот ужасный Камарлен? Вы опять поссорились с Императором? Как ты выглядишь, Филадельфия? Что это за безобразный вид?

Империта мягко выбралась из ее рук, оглушенная потоком слов.

– Не нужно было так переживать, Императрица, – сказала она. – Ничего особо страшного не произошло. Просто мы потеряли корабль и не могли связаться с Деллафией.

– По-твоему, потерять корабль на неизвестной планете – это ничего страшного? Да вы, наверное, совсем ничего не ели и целыми днями бродили по этому всеми забытому Камарлену? Посмотри на себя, ты же ходячий скелет, облаченный в какие-то рванные, грязные лоскуты! Ты же совсем сгорела, это не кожа, это уголь! А твои волосы? И в таком виде ты ходишь среди мужчин? Мне даже подумать об этом страшно! Ты – будущая Императрица, а, глядя на тебя, можно спокойно сказать, что ты – какая-то нищая голодранка! Что ты вообще забыла на этой планете?

Дели очень, до зуда хотелось сказать, что, когда каждую минуту ждешь опасности, нападения, когда висишь на волосок от смерти, то тут уж не до внешности, не до красоты, но промолчала, зная чересчур впечатлительную, вплоть до болезненности, натуру матери.