Светлана Сугарова - Планеты

Взгляд Мариона стал жестким и колючим.

– Вы подслушивали? – сурово спросил он. – Разве во Дворце вас не учили, что подслушивать некрасиво и недостойно?

– За кого вы меня принимаете? – воскликнула девушка, оскорбленная до глубины души. – Мне кажется, что вам безразлично, кто стоит перед вами – империта или самый последний пират, – вы одинаково грубы и бестактны в любом случае. Я даже не знаю, где вас учили этому или это врожденное?

Марион улыбнулся одними губами.

– Вы тоже не образец вежливости, империта. Мы с вами похожи, поэтому никак не можем ужиться.

– Мы ни капли не похожи, прекратите преувеличивать! Вы одним словом можете вызвать неприязнь к себе, трайд, а ваше неуважение просто отвратительно. Как вы могли сказать, что я подслушивала под вашей дверью!

– Но ведь это так, империта. Вы же слышали, что я читаю книгу.

– Я не собираюсь отчитываться перед вами и разговаривать с вами не желаю, но требую, чтобы вы извинились передо мной!

– За что извиниться? Я не вижу за собой никакого проступка.

Дели бросило в жар от гнева.

– Вы понимаете, что оскорбляете меня?

– Разве? – удивился Марион. – Мне казалось, это вы оскорбляете меня.

– Ну, знаете ли! – задохнулась девушка. – Одно мое слово и вас могут приговорить к публичному распылу, трайд!

– Я прекрасно это осознаю, империта, – спокойно ответил тот, что взбесило Дели окончательно. – И вы можете требовать у Императора моего распыления, когда мы возвратимся. Я приму его с чистой совестью.

– Ха! – громко выпалила она. – Прекратите строить из себя героя, трайд. Если вы и показали себя храбрым офицером, это, видимо, не мешает вам быть невежественным, грубым, неотесанным чурбаном, которому следует поучиться хорошим манерам!

Лицо Мариона резко изменилось: глаза стали синими, в них полыхнули молнии, желваки заходили ходуном. Казалось, он сейчас выхватит свой бластер и пальнет в нее, не раздумывая.

– К сожалению, я ошибся на ваш счет, империта, наивно полагая, что Камарлен изменил вас. Вы остались такой же взбалмошной, сумасбродной особой. Если вас не устраивает мое общество, то скоро я избавлю вас от него, а вы можете сообщить на Деллафии о моей некомпетентности, несоответствии служебному положению и превышении своих полномочий. Также вы вправе требовать для меня смертной казни.

Дели слегка усмехнулась, желая уколоть его посильнее.

– Я непременно воспользуюсь этим правом по возвращении на Деллафию, трайд.

– Всего доброго, империта, – отстраненно и равнодушно попрощался тот.

Дели не ответила, лишь испепелила его злым взглядом и, повернувшись, гордо удалилась. Марион постоял, смотря ей вслед, и вернулся в комнату, покачав головой.

Империта была в бешенстве. Яростно бросившись на кровать, она гневно смотрела в потолок, словно там видела ухмыляющееся лицо трайда.

Проклятый офицер! Несчастный недоделок! Скользкий мерзкий жабенок! – ругательства так и сыпались из нее. – Гадливый лупоглаз! Говорящая дубина! Герой-недоумок! Любитель старья! Чумная холера! А она была так тронута этими невольно подслушанными стихами! Она только-только начала думать, что трайд – не такой уж и грубый самодовольный выскочка, каким ей показался поначалу, и даже старалась быть с ним вежливой, дружелюбной и миролюбивой. А чем он ей отплатил? Очередной хамской нападкой в самой отвратительной форме. Нет, теперь-то она точно удостоверилась, что он – наглый, бездарный, никчемный, узколобый, крикливый, пакостный хрыч и никто более.

К своему удивлению, от этих нерадостных мыслей, круживших, как пчелы в растревоженном улье, девушка не заметила, как заснула.

Она спала, как убитая, когда ее разбудил трайд, бесцеремонно войдя в комнату.

– Какого черта вы здесь делаете среди ночи? – возмутилась Дели, яростно протирая глаза, чтобы проснуться.

Вид у офицера был расстроенный и какой-то рассеянный.

– Сейчас уже утро, – сказал он и плюхнулся в кресло. – Я пытался дозваться вас через дверь. Простите, что без приглашения.

Девушка зевнула, села на кровати и хмуро уставилась на непрошеного гостя.

– Ну и что вам нужно? Мало того, что вчера вы оскорбили меня, так теперь вы еще без спроса дерзко врываетесь ко мне. Вам не кажется, что это уже чересчур?

– Об этом я и хотел с вами поговорить, империта, – странно затуманенные глаза трайда остановились на Истане. – Должно быть, я был не очень обходительным с вами, – Дели фыркнула. – И говорил вам порой неприятные вещи, но, согласитесь, благодаря этим перепалкам, наши страшные приключения стали более терпимыми и не давали нам сдаваться. Кстати, вы очень удивили меня своей смелостью и выносливостью, – девушка усмехнулась. – В общем, я пришел, чтобы искренне раскаяться и просить у вас прощения.

Она снова фыркнула.

– Вы надеетесь разжалобить меня и тем самым избежать распыления? – презрительно бросила девушка. – Можете не стараться.

– О, меня совершенно не страшит распыление, империта, – грустно улыбнулся Марион. – Я знаю, что рано или поздно найду свою смерть и, если это будет распыл, – что ж, такая смерть ничем не хуже и не лучше любой другой. Не в этом причина. Просто я пришел от чистого сердца, не как трайд, которого вы ненавидите, а, как обычный деллафиец.

– Вы пьяны, трайд, и в этом причина, – скривилась Дели.

Марион посмотрел на нее.

– Я пью очень редко, империта, но ночью я решил сделать исключение и отвел душу после нашего с вами разговора.

– Только не говорите, что своими словами я так глубоко ранила вас, что вы с горя напились.

Офицер подошел к обзорному окну, скрывая горестную улыбку на своих губах, и неподвижно застыл, глядя куда-то, потом снова сел в кресло, взял на руки белоснежного лонга и принялся ласково поглаживать, опустив глаза. Дели напряженно следила за всеми его действиями.

– Впервые я прилетел на Камарлен, когда был еще совсем юнцом, – заговорил он вдруг. – Отец взял меня с собой на корабль. Тогда здесь было совсем по-другому: иссушенная, коричневая земля, где изредка проглядывал какой-нибудь чахлый полумертвый куст, лишь огромные валуны пересекали эту пустыню. Кое-где встречались мелкие речушки и жалкие остатки чащ, кое-где вдалеке мелькали голодные отощавшие животные, которые, завидя нас, норовили сожрать заживо или убегали прочь, как от прокаженных. Впервые увидев камарленцев, я испугался. Это были жалкие, совершенно дикие существа, озверевшие от голода, которые влачили существование, едва прокармливая себя на голой безжизненной земле. Позже мы узнали причину умирания планеты. На Камарлене было массовое извержение вулканов, которое уничтожило два континента, затопив их полностью. Остался лишь один, но и он жестоко пострадал. Горячая лава, пепел, дым, землетрясения, ядовитые газы – все это убило некогда цветущую землю. Лишь через несколько лет Союз обнаружил Камарлен. Потом я часто летал с отцом сюда, видел, как по крупицам восстанавливали планету, видел, как разгребали груды пепла, очищали воздух, сажали леса, травы, копали новые русла рек, выпускали в новый мир детенышей животных и птиц, даже сам посадил несколько деревьев. Параллельно занимались туземцами, которые оказались на удивление способными и смышлеными. Мы научили их воспринимать нас не как богов, а как друзей. Моими первыми друзьями были не деллафийцы, а камарленцы. Иногда я оставался тут на несколько даальсов, и мне было хорошо здесь. Эти леса росли на моих глазах, я знал каждое дерево в лицо. Теперь здесь настоящие джунгли, и сам Камарлен не узнать. Великий космос, я был свидетелем рождения новой планеты, новой расы, я видел, чего это стоило Союзу, это почти мой второй дом, и на этот дом покусились, а мы не смогли спасти невинно погибших. Боюсь, мы навсегда потеряли уважение и доверие аборигенов, ведь раньше они видели в нас друзей, старших братьев, а теперь вдруг такие же звездные люди жестоко обворовали их, убили многих, разорили луйхары, принесли столько горя. Я не буду удивлен, если ихлаки проклянут нас: на их месте я бы сделал именно так. Странно, я обрел второй дом, а теперь я могу его потерять. Жестокая насмешка судьбы! – он продолжал нервно гладить Истана, не поднимая глаз.