Алексей Костенко - Безмолвная рябь

– Чего ты тянешь? – раздраженно бросил Давыдов. – Запускай давай.

Словно только и ожидая этих слов, Уильям активировал магнитную мину.

***

Ричард не сомневался в правильности принятого решения. Если эксперимент невозможно контролировать – его нужно прекращать. И тем не менее, он никак не мог решиться сделать последний шаг. Гравитационный резонанс обессмертит имя Ричарда Нома, но пока он не проведет необходимые расчеты, придется побыть посмешищем. Человеком, что напортачил с волной.

Ричард смотрел на терминал, экран которого отображал панель контроля турбин, и боролся с искушением подождать две минуты. Картинка была идеальная: генераторы работали ровно.

Всего две минуты необходимых чтобы создать пул энергии, и отправить волну. Две минуты, до того, как антенна станет не нужной, и шар поднимется на гравитационном луче.

Ричард с тоской подумал, что если бы смог продержать турбины включенными, то больше не пришлось бы ломать голову, где добыть финансирование: после такой демонстрации научные центры наперебой умоляли бы его взять руководство лабораторией.

Отбросив мечты, и смирившись с тем, что нужно будет восстановить сотрудничество со Скоттом, Ричард дал команду на аварийное отключение. Пошел обратный отсчёт, и чтобы не было соблазна его отменить, Ричард заложил руки за голову.

***

Как и любое устройство, созданное для военных, это обладало изрядным запасом прочности. Когда из-за возникшего резонанса система управления резко увеличила напряжённость магнитного поля, и почти незаметная для турбины энергия оплавила индукционные катушки и практически уничтожила изотопную батарею, мина уцелела, и получив команду на срабатывание, смогла выдать почти четверть запланированной мощности, прежде чем катушки окончательно сгорели.

***

Едва заметив биение ротора, Ричард инстинктивно подался вперёд, и перехватил управление.

Уступая компьютеру в скорости, он обладал интуицией, которая позволяла предугадать как измениться тензор, и внести коррективы ещё до момента изменения.

По вискам профессора тек пот, мышцы спины свело, но ось вращения начала стабилизироваться.

Ричарду казалось, что любое движение занимает если и не часы, то десятки минут, и он успевал продумывать свои действия наперед, строя планы, и на ходу внося в них изменения.

Несмотря на уверенные движения, он ежесекундно боялся совершить непоправимую ошибку.

Лопасти на вершине турбины стали разогреваться, и Ричард добавил хладоген, одновременно снижая давление внутри статора, чтобы уменьшить трение.

Это позволило снизить температуру, но одновременно увеличилась и скорость вращения.

Система, имевшая четкие указания сколько энергии, когда и на какие цели направлять, не зная что делать с возникшими излишками, направила их на подшипники.

Ричард зарычал.

Поле внутри подшипника сдавило вал, создавая сопротивление. Теперь ротор стал разогреваться снизу.

Он быстро переключился на антенну, ища как можно утилизировать энергию. Все модули работали с максимально допустимой перегрузкой, и дополнительное увеличение почти наверняка вывело бы какой-нибудь из них из строя.

Хлынувшая обратно на подшипник энергия заставила бы ротор мгновенно остановиться, и не зная куда девать высвободившуюся кинетическую энергию, стотонная болванка сорвалась бы с креплений, круша все на своем пути.

Ричарду ничего не оставалось, как направить излишки на гравитационные накопители.

***

Накопитель номер семь при монтаже был децентрирован, и вместо того, чтобы добавить свою энергию к гравитационному зеркалу, созданному остальными одиннадцатью, стал его закручивать, превратив в сингулярность, размером едва превышающую атом.

За несколько мгновений своего существования, она успела поглотить волну, выбравшую именно этот момент, чтобы устремиться в космос.

Миллиарды непостижимых процессов, не поддающихся математическому описанию, произошли внутри за это время, и, по видимому, выполнив свое предназначение, сингулярность распалась.

Побочным эффектом стала тысячекратно усиленная волна, выброшенная к звёздам.

В соответствии с программой управления, система, зарегистрировав отправку, автоматически перешла ко второй фазе, и снова подала питание на накопители.

Но конфигурация была нарушена, и хлынувшая энергия ушла на формирование микроскопической черной дыры, на несколько порядков превосходящей сингулярность.

***

Несмотря на то, что устройство сработало, Уильям продолжал раз за разом нажимать на кнопку.

Денис быстро просматривал отчеты из разных источников, пока не убедился, что они окончательно провалили задание. Станция продолжала работать, а несколько обсерваторий уже успели сообщить, что зафиксировали отправку волны. Он отключился от сети, и достал две кубинские сигары, что приберег именно для этого случая. Правда, выкурить их Давыдов рассчитывал в более торжественной обстановке. Одну сигару он протянул Уильяму.

Глядя на абсолютно спокойного русского, генерал чуть было не взорвался. Он собирался высказать все, что думает по поводу этого задания, высоких договоренностей, умственных способностях руководства, но как-то, в один миг, осознал, что это не имеет значения. Глядя на Дениса, он понял, что несколькими минутами ранее тот испытывал такие же чувства. Генерал ощутил как на него наваливается безразличие. Все кончено. Задание провалено.

Он взял предложенную сигару, достал гильотину, и, после того, как обрезал край, протянул Давыдову. Тот отрицательно покачал головой, и просто откусив, выплюнул кусок за край балкона.

– Вот меня, после того как разжалуют, отправят в Сибирь убирать снег, – мрачно сказал Денис, выпустив облако дыма. – А ты чем займешься?

Уильям пожал плечами.

– Если не расстреляют – пойду в супермаркет охранником.

– Расстреляют? Я думал, у вас на электрический стул сажают, – удивился Давыдов.

– Я же офицер, – обиделся генерал. – Мне расстрел положен.

***

Ричард продолжал бороться с биением ротора. Амплитуда неуклонно сокращалась, но все еще представляла серьезную опасность, с которой вряд ли бы справилась автоматика. Он совершенно забыл о накопителях, пытаясь стабилизировать турбину.

***

Крепление лопнуло, и болт исчез поглощенный черной дырой. Ее масса росла, и не в силах противостоять гравитации, опоры антенны стали искривляться. Все больше мелких деталей втягивались внутрь искривленного пространства, и, наконец, масса достигла критического значения.

И перед тем как взорваться, словно в агонии, она нащупала подшипник турбины, и возник резонанс.

Если бы Ричард Ном смог проследить этот процесс, то, пожалуй, убедился бы, что пример с солдатами и мостом весьма и весьма удачен.