Леонид Зайцев - Войны времени

Проще, разумеется, было бы выслушать напрямую самих учёных, и он непременно собирался так и поступить. Но предпочитал идти к ним, уже обладая общей информацией о состоянии дел. Эти яйцеголовые своими мудрёными терминами и пространными рассуждениями с употреблением профессионального сленга могли запудрить мозги кому угодно. Поэтому Великий Ум считал необходимым заранее представлять в общих чертах, о чём они ему станут докладывать.

Младший Ум, конечно же, знал об этой привычке Учителя и всегда готов был снабдить того необходимой информацией.

– В общих словах, – начал он, – эта пресловутая третья константа ведёт себя весьма странно. Например, её влияние на пласт времени, в котором действуют две другие константы, несомненно. Однако её личное присутствие там не наблюдается. Её вообще пока не могут локализовать во времени.

– Но дату физического рождения хотя бы определили?

– Нет, Учитель.

– Тоесть как? – Брови старшего жреца поползли вверх.

Известно, что после появления на свет константа может затеряться в постоянно расслаивающихся вероятностных линиях развития. Но основание (корень) этого куста вероятностей, точку появления константы во временном потоке всегда можно определить, пусть и с некоторой погрешностью в плюс-минус сотню циклов.

– Выходит, что она появилась ещё до нашего прибытия и существует в этом первобытном обществе? – Великий Ум указал пальцем в сторону, где на обзорном экране застыла голубая планета. С момента капсуляции ход времени внутри и снаружи корабля больше не были никак связаны.

На Ученика было больно смотреть. Выражение его лица и поза всё выражало предельную степень отчаянья. Ему приходилось докладывать Великому Уму простыми словами информацию, полученную от учёных, в которой сам он ничего не смыслил. При этом недовольство Учителя первой и самой мощной волной неизбежно накрывало его же. К моменту встречи с учёными Великий Ум уже достаточно остынет, чтобы выглядеть перед ними величественным и невозмутимым.

– Доподлинно это не известно, – Младший Ум весь сжался в ожидании гнева Учителя, – но учёные утверждают, что степень воздействия третьей константы на первые две, уже вычисленные нами, с большой вероятностью свидетельствует о её физическом присутствии в том временном срезе.

Будь Великий Ум циклов на двадцать-тридцать помоложе, и он бы, пожалуй, и впрямь взорвался бы, выплеснув своё негодование на несчастного Ученика. Многие из этих яйцеголовых учёных ещё не родились, а другие лишь учились считать на пальцах, когда он уже был Великим Умом. Невозможно столько лет оставаться у власти, не познав хотя бы основополагающие постулаты науки волхов, и не вникнув пусть и не на академическом уровне в тонкости теорий, обеспечивающих экспансию их расы. Не может константа, рождённая в первобытные времена физически присутствовать спустя три с половиной тысячи лет и влиять на время. Если только…

– Бессмертное существо?

– Что? Что вы сказали, Учитель? – Не расслышал Младший Ум.

– Не сказал, а спросил, – проворчал Учитель. – Они хотят сказать, что мы имеем дело с бессмертным?

– Ничего такого они не говорили, – не на шутку перепугался Ученик. Даже он своим несовершенным разумом понимал весь ужас подобного предположения.

Жестом руки, приказав Ученику замолчать, Великий Ум закрыл глаза и сосредоточился, подключаясь к хранилищу информации в мозгу корабля. Каждый корабль волхов, уходящий в неизвестность на поиск новых миров, обязательно нёс в себе и все знания, накопленные цивилизацией за тысячи и тысячи лет развития. Иначе, не имея доступа к знаниям предков, в своём новом доме колонисты деградировали бы через несколько поколений до примитивного уровня.

Мысленно задав поиск, Великий Ум быстро «листал страницы» процеживая невообразимое число единиц хранения сначала через грубое, затем через среднее, а после и через самое мелкое сито. Можно было ещё воспользоваться суперфильтром, но этого не понадобилось. Уже после мелкого просеивания итоговая корзина оказалась практически пуста. Не было обнаружено ни одного подтверждённого случая столкновения волхов с бессмертием. Кроме единственного. Правда и это явление сопровождалось пометкой: «аксиома». Это явление обозначалось всего одним словом. И это слово было – Бог.

Внешне Великий Ум ничем не выдал себя. Как Старший Жрец он, безусловно, являлся глубоко верующим. И одно только предположение о том, что его корабль набрёл в пустоте на обиталище иного Бога или одного из Богов привело его в трепет. Ведь до сих пор существовали лишь боги волхов. Домом им служила Великая башня, чей самый крупный осколок являлся сердцем этого Корабля. Иных богов волхи во вселенной ещё не встречали. И это было основным аргументом в пользу исключительности их цивилизации.

Большого труда ему стоило собраться с мыслями и сконцентрироваться. По здравому размышлению он решил всё же, что присутствует явная ошибка учёных. Кроме того концепция Бога подразумевает, что он не является существом материальным. А третья константа, вне всякого сомнения, состояла из плоти и крови. Путешествие во времени тоже отпадали. Для таких перемещений требуется наличие соответствующих технологий и оборудования. У волхов оно было. Но представить себе наличие подобной техники у примитивного существа, рождённого в эпоху ранней бронзы, было бы нелепо.

Вывод напрашивался сам собой. Учёные ошиблись с локацией. Либо, что стало бы совсем уж не хорошо, на лицо попытка саботажа. Нельзя сбрасывать со счетов практически не скрываемое недовольство военных.

Кстати о военных, Великий Ум вспомнил, что ликвидатор погиб, и равноценной ему замены нет. Придётся сменить тактику и привлечь значительные людские ресурсы. Ни слова не сказав всё ещё прибывающему в тягостном ожидании учительского гнева Младшему Уму, он направился вновь в кабинет Главного над Всеми. Не смотря на то, что время торопило, Жрец проделал весь путь медленным коротким шагом. Такой шаг с учётом длинного до пола одеяния создавал иллюзию, будто Великий Ум бесшумно плывёт по воздуху, не касаясь поверхности. Умение сохранять величие во всём от выражения лица, вплоть до самого малого жеста было выработано десятками циклов службы. Никакие большие потрясения или мелкие неприятности не должны отразиться на образе невозмутимого служителя Башни Прозрения.

Генерал, как почти всегда, оказался на месте. Его рабочий кабинет составлял единый блок с его личными апартаментами. Поэтому у него редко возникала необходимость покидать его. Жреца он встретил холодно, не произнёс ни слова, пока тот рассыпался в похвалах его стратегическому гению. Руководитель экспедиции был старым воином и, по совместительству, таким же старым политиком. Он хорошо видел ошибки противников. Но и не отрицал наличия своих просчётов.