Игорь Деденко - Адгезия

– Богданчик, может, вернешься? – сказал он, подъезжая верхом на Андрее. – Я такую скорость и силу никогда не видел, еле успевал смотреть за тобой. Ты чего там у себя в тайге жрал такого? Может, моим болванам тоже поможет? – Сан Саныч оттянул средний палец и отвесил своему ездовому фофан, Андрей жалостно вжал голову в плечи.

– Ну, Сан Саныч, – обиженно протянул он.

– Саныч, спасибо, конечно, но ты же знаешь, у меня работа, бизнес. Пускай молодые медали зарабатывают, а я уже свое здоровье спорту отдал.

– Да у тебя там здоровья еще вагон и такая же тележка!

– Саныч, рад был тебя повидать, я заскочу еще как-нибудь.

Саныч протяжно вздохнул.

– Давай, Богданчик, всегда рад тебе видеть. Но! Поехали! В столовую давай! – Саныч пришпорил своего извозчика, и тот грустно засеменил по коридору.

Зазвонил телефон, Богдан грустно взглянул на экран, это был Серега, а значит, он так просто от него не отстанет.

– Алло… Ну что, потренировался? Про вечер не забыл?

– Да помню я, помню.

– И оденься поприличней, там будет много тело-о-очек, – игриво пропел в трубку Серега.

– В смысле, поприличней? А ты, часом, не приху…

– А? Что? Не слышу? Связь прерывается! Я заеду в восемь, будь готов, пока.

Богдан не стал заезжать в гараж, а припарковался у своего подъезда.

На лавочке сидел Михалыч – он был из тех пенсионеров, которые всегда всем недовольны, не пропускали ни одного митинга оппозиции и с тоской вспоминали cталинские времена. В принципе очень культурный и вежливый старичок, просто с очень обостренным чувством справедливости, и поэтому Богдан в разговорах с ним всегда избегал политических тем.

– Доброго дня, Михалыч.

– О… Богдан, вернулся уже?

– Да, вчера прилетел, – Богдан присел рядом с пенсионером.

Михалыч показался ему каким-то подавленным, может, случилось что.

– Как здоровье, Михалыч?

– Спасибо, вроде не жалуюсь, – грустно вздохнул он.

Богдану стало его так жалко, столько тоски было в его словах.

«Эх, ладно, я конечно, сто раз пожалею, но надо растормошить старика, уж больно он грустный».

– Слышал, Михалыч, что депутаты наши придумали? Хотят пенсионный возраст поднять.

Богдан мысленно смирился с тем, что ему предстоит потерять тридцать, а то и сорок минут своего времени, выслушивая мнение Михалыча по этому поводу.

– Ну что ж, значит так надо, им виднее, они же о нас беспокоятся, видимо, нельзя иначе.

Богдан застыл, глядя в безразличные глаза пенсионера.

– Михалыч? Ты точно здоров? Может, у тебя случилось что?

– Да нет, все у меня хорошо, – удивленно посмотрел пенсионер.

– А что?

– Да нет, ничего, так просто интересуюсь.

Богдан встал и направился к подъезду, на ступеньках он обернулся и внимательно посмотрел на Михалыча. «Что-то тут не так, не похоже на старика».

Богдан пристально рассматривал пенсионера, пытаясь понять, что в нем изменилось.

И тут вокруг Михалыча стала проглядывать цветная оболочка, словно он находился в мыльном пузыре, который повторял его контуры.

Цвета становились все ярче, границы ауры стали четко различимы, Богдан словно проникал в саму суть человека.

«Ни хрена себе! Вот это поворот, – подумал Богдан, продолжая изучать ауру Михалыча. – А это что такое?»

От ауры пенсионера, словно тончайшая паутинка, прямо в небо или с неба к нему протягивалась золотая нить.

Богдан взглянул вверх. Небо покрывала колышущаяся золотая рябь, от которой к земле тянулись сотни тысяч таких вот паутинок. Хоть это и было безумно красиво, Богдан чувствовал, что эта красота не несет в себе ничего хорошего.

Остаток дня он провел в своих мыслях, тщетно пытаясь разложить все по полочкам – но лишь понял, что его полочки для этого не подходят. Слишком мало исходной информации, а та, что была, никак не укладывалась в рамки нормального.

«Лендкрузер» нес их по вечерней Москве. За окном автомобиля проплывали районы, площадки и маленькие скверы с гуляющими там людьми. Наблюдая за ними в этот короткий миг, пока они были в поле его зрения, Богдан пытался представить, какой жизнью они живут. Он делал это всегда, пытаясь прокрутить жизнь человека у себя в голове, он словно получал доступ к его энергетическому портрету, и этот портрет говорил Богдану о многом.

Тем временем автомобиль остановился у входа в клуб с пафосным названием «Престиж».

Выйдя из машины, Серега отдал ключи специальному человеку, который должен был отогнать авто на стоянку клуба.

– Ну что, брат? Погнали! – Серега довольно хлопнул Богдана по плечу.

– Погнали, – без особого энтузиазма ответил Богдан.

От крыльца клуба тянулась большая очередь, девушки в откровенных платьях и их спутники, переминаясь с ноги на ногу, ждали, когда фейсконтроль снимет перед ними заветную оградку.

– Пройдем? – вопросительно посмотрел Богдан на Серегу.

– Обижаешь, Богданчик, – улыбнулся тот, кивком головы давая понять, что им в очереди стоять не придется.

– Сейчас все решим, – сказал он, остановившись у заградительной ленты.

– Слышь, братан! – обратился он к одному из здоровенных чеченцев, стоящих на фейсконтроле.

Голова чеченца медленно повернулась на мощной борцовской шее.

– Ты че так базаришь? – сказал он Сереге с акцентом.

– Базарят бабки на базаре, а я беседую с тобой, пока, – добавил он после короткой паузы.

От этих слов глаза Богдана стали медленно превращаться в два офигевших круга.

– Серега, – подойдя чуть ближе, прошептал он ему на ухо, – ты не попутал, жизнь одна, не стоит так ее заканчивать.

Серега лишь дернул плечом, как бы отмахиваясь от слов Богдана.

Чеченец с грозным лицом сделал шаг навстречу Сереге, тот с не менее грозным лицом повторил его действия. Богдан напрягся, мысленно просчитывая свои действия. Первым он, конечно же, вырубит ближайшего противника, затем, оттеснив Серегу в сторону, разберется и со вторым, а позже, когда они будут в безопасности, даст пиздюлей и Сереге, в благодарность за прекрасно проведенный вечер.

Когда дистанция между Серегой и чеченцем сократилась до расстояния удара, Богдан решил, что больше тянуть нельзя. За секунду до того, как он хотел нанести чеченцу боковой удар в челюсть, тот радостно закричал и, кинувшись на Серегу, принялся его обнимать, горячо похлопывая по спине.

Богдан облегченно выдохнул.

– Ты че? Куда пропал-то? – спросил у Сереги чечен.

– Да че-то, Виса, – так звали чеченца, – замотался. Как-то одно, другое… вот решил плюнуть на все, оторваться как следует, тем более лучший друг, – он кивнул головой в сторону Богдана, – с командировки долгой вернулся.

– Друг Сереги – мой друг, – он подмигнул Богдану и, щелкнув карабином заградительной ленты, жестом пригласил их пройти внутрь.