Тимур Хакимов - Второй шанс

Леша вдруг вспомнил про браслет. Он внимательно осмотрел его – обычная цепочка из черного металла, которая соединена на маленьком, идеально гладком, квадратном камушке. Камушек этот, на вид ничем не примечательный, однако завораживал на себе взгляд. Когда он неподвижен, то был абсолютно черен, но как только начинаешь его двигать, то он начинал еле заметно переливаться во все цвета и оттенки, что известны глазу. Он вроде бы и оставался черным, но внутри него будто были заточены тысячи звезд, которые заставляют его незначительно менять свой окрас и даже немного, практически незаметно, светиться. Алексей вот уже несколько минут крутил этот необычный камень в руках, и внимательно всматривался в его пленящий танец цветов.

Показав свой необычный подарок сначала Николаю, тот, к разочарованию Алексея, не разделил с ним восторга. По словам друга, для него причудливый камень постоянно оставался черным. Вова же приметив игру красок камня, начал говорить что-то про падение и преломление света, но, затем закрыв камень ладонями, так чтобы к нему не проникал свет, и, посмотрев в малую щелочку, Владимир с удивлением раздвинул брови.

– Голубое свечение, очень интересно, – пробормотал он.

– Что такое? Почему? – с жадностью спросил Алексей.

– Не знаю, возможно ли это… но это очень похоже на светящийся камень с системы Анара. Королевский минерал. Если это так, то этому браслету уже многие сотни лет, то есть он на корабле еще со времен существования Земли. Неудивительно, что его хотели украсть.

Вова со всех сторон впивался взглядом в обычный с виду камушек. И с явным разочарованием протянул его обратно другу – ему не очень хотелось расставаться с такой редкой находкой.

Алексей незамедлительно проверил слова Вовы, и сразу же зажал его в ладонях, чтобы узреть таинственное свечение. Наигравшись с украшением, Алексей надел его на руку и посмотрел на окошко в стене. Но не увидел там ничего нового – сплошная чернота. Вся та же планета-спаситель красовалась перед их «тюремщиком». Мысли ребят витали в одном русле – все гадали о том, сколько же им ещё предстоит лететь, и где в этой чертовой коробке найти хотя бы глоток воды.

С их разговора прошло около получаса, Вова и Коля тихонько посапывали, а Алексей так и не мог уснуть, обдумывая слова своих друзей и играясь с браслетом. Его организм был настолько вымотан, что витал страх, будто уснуть значило не проснуться никогда. Но усталость и голод все-таки взяли свое. Глаза налились свинцом. Алексей начал потихоньку подремывать, пока не уснул крепким сном.

***

Мама бежит за ним, а Алексей со смехом убегает все дальше. Они играют в догонялки. Мама уже почти дотянулась до него, а он, как ни старался, никак не мог оторваться, ведь ему всего три года. Она схватила его и начала щекотать, мама всегда так делала в детстве. Алексей смеялся от всей души, зажмурив глаза. Руки пронзила боль. Он открыл глаза и увидел перед собой не мать, а крепко держащего его андроида. Его ужасающе бледные глаза смотрели прямо на него. А стальные тиски сжимали его все сильнее и сильнее. Он уже не трехлетний мальчуган, а семнадцатилетний парень, почти мужчина. Алексей закричал, он чувствовал, как кости на руках начинают ломаться. Боль была невыносима. Андроид ввел его в зал суда, где на балконе восседали высшие. Одной из судей был его ангел. Девушка необычайной красоты, сидевшая в центре балкона, встала и зачитала приговор. «Виновен!», – кричала она голосом матери. «Виновен! Виновен! Виновен!», – заорали все вокруг.

Алексей проснулся от резкого толчка. Он огляделся, Вова и Коля тоже проснулись, значит, ему это не причудилось. И хорошо, что проснулся, подумал Алексей – кошмарный же сон ему снился. Как бы реальность не оказалось суровее ужасов подсознания. Но во сне хотя бы не чувствовалась, давящая на горло жажда. Тело Дмитрича уродливо валялось на полу. До них не сразу дошло что произошло – разум помутнел от голода. И только сейчас, посмотрев в полностью раскрывшийся иллюминатор, они поняли, что уже не движутся. В окне они не наблюдали ни уже привычную для них темноту с миллиардами светящихся на ней точек, ни очертания планеты, что гордо встала меж ними и звездой. Сейчас они видели там очередное испытание – буря. Миллионы песчинок, неистово стукались о стекло, стены и потолок. Хитрый песчаный вихрь со всех сторон пытался найти лазейку и проникнуть внутрь. Впервые ребята порадовались тому, что находятся внутри тюремщика.

Приземлились.

Радоваться этому или ужасаться? Быть признательным судьбе за то, что остался жив, или позавидовать участи Дмитрича? Скоро они узнают ответ.

Двери распахнулись. Песчаная буря с радостью ворвалась внутрь тюремщика, и окутала собою все. Песок забивался в глаза и уши. Дышать было трудно. С каждым вздохом этот порошок смерти проникал все глубже в нос. Алексей без передышки откашливался, пытаясь вытолкать песок из своего и без того пересохшего горла. Но даже сквозь мучения, глотнув воздуха в легкие, Леша не чувствовал как дышит. «На этой планете нет кислорода!», – с ужасом понял Алексей. Сквозь завывания ветра он слышал, как так же, откашливаясь и задыхаясь, мучаются его друзья. Алексей свернулся калачиком, спиной к двери, закрыв голову руками и задержав дыхание, насколько он мог.

Вдали послышались шаги. Тяжелые, железные. Двухметровые стальные монстры пришли за ними.

Грохот. Алексей сквозь вытье бури понял – что-то упало перед ним. Осторожно приоткрыв глаз, он различил небольшой квадратный рюкзак – кислородный контейнер и скрепленную с ним шлангом кислородную маску. Схватившись за этот спасительный подарок, Алексей резким движением надел его. Теперь он мог свободно открыть глаза, пусть они и ужасно чесались и слезились от попавшего в них песка, но сейчас, хотя бы, они были под защитой прочной стеклянной стены кислородной маски. Подтянув кислородный рюкзак, Алексей активировал на нем подачу воздуха. Леша сделал глубокий вдох, которого ему давно не хватало и его чуть не вырвало. Горький запах ударил его в нос, будто вместо воздуха в кислородные маски из контейнера поступал перец. Может она оказалась бракованной, или это жестокая шутка тюремщиков?

Зажмурившись, Алексей резко сорвал маску, опасаясь, что его сейчас стошнит. Буря незамедлительно надавала ему тысячи мелких пощёчин. Ему не хотелось надевать маску обратно – каждый глоток воздуха обжигал ему горло и ноздри, и все больше призывал его организм к рвоте. Но, как ни странно, после того мучительного вдоха, Алексей почувствовал, как его легкие наполнились кислородом. Усилием воли он все же нацепил маску обратно.

На самом верху абсолютно черного кислородного контейнера, все ещё лежавшем на полу, светился индикатор – крохотный красный треугольник – кислорода, или чем бы эта перечная вонь ни являлась, оставалось мало, а без неё они не жильцы.