Владимир Божбин-Феодоритов - Броуновское движение

– Если вы прыгните чуть сильнее, то порыв бокового ветра снесет вас за борт, а идем мы с максимальной скоростью.

– Спасибо за предупреждение, капитан, буду осторожнее, – ответил охотник и, подойдя ближе, добавил, – можно вас попросить?

– Да?

– Разрешите тренировать прыжки в высоту и бег по вертикальным стенам в трюме, он достаточно объемен.

Трамп посмотрел на охотника, сложил руки на груди, шевеля пальцами:

– Пу-пу-пу,– пробурчал губами, подумал и согласился.

– Только капитанская рубка и каюта связи для вас под запретом. В остальном корабль ваш. Но учтите, помещения трюма и машинное отделение охраняются андроидами.

– Вы мне не доверяете, капитан?

– Не я, Эйз Горн, академик не доверяет ни кому. Не забывайте, на подозрении мы все.

Бежать по внутренним вертикальным переборкам трюма было одно удовольствие. Денеул закладывал крутой вираж перед стеной и бежал по вертикали двадцать-тридцать метров. Он не любил находиться в закрытых пространствах, корабль сильно стеснял передвижения привыкшего к просторам охотника. Поэтому физические упражнения приносили ему радость. Как и предупреждал капитан, помещение патрулировали андроиды, перемещаясь от одного угла к другому, от одной водонепроницаемой двери к другой. Даже во внутренних помещениях они не расставались с тепловыми ружьями. В середине отсека стояли обитые железными пластинами ящики, связанные прочной сетью с прикрепленными к ней пустыми баками.

Охотник не сразу заметил Меду, появившуюся в трюме. Она стояла возле ящиков и смотрела, как он стремительно бежит по стене.

– Развлекаешься? – Лейн приветливо махнула рукой бегуну и подозвала его.

– Это отвлекает, – ответил разгоряченный Инникса, инерционно подпрыгивая.

Чтобы можно было разговаривать, пришлось выключить накладные усилители.

– Ден, это ничего, что я тебя так называю?

– Это приятнее, я бы сказал дружелюбнее, чем Собачья Шкура.

– Все еще злишься? Я была на взводе, напугана, не обижайся, – Меда Лейн улыбнулась самой своей чарующей улыбкой. Внутренним чутьем охотник почувствовал, что она хочет помириться. Ее аура была теплой и податливой.

Еще недавно вместе они ходили по тайге, пробирались в чащобе и с безумным упоением катались на лодках по Уде. Рыбалка и охота увлекала обоих. В городах, перегруженных силовыми лифтами, невозможно ощутить просторов первозданной природы. Страна, город, дом или квартира были снабжены лифтами. Гиподинамия и ожирение, порок сердца и смерть поражали каждого пятого жителя мегаполисов. А в тайге любой необдуманный шаг, неверное движение заставляли быть осторожными и доверять друг другу. В походах Денеул привык полагаться на академика, лейтенанта и начальника связи. Обычно в тайгу не ходят поодиночке.

«Может я был не прав и зря подозревал ее? А кто тогда не был подозрителен?», – подумал Инникса, а вслух сказал:

– Ничего, скорей бы все закончилось.

– Мир, – Меда протянула ему руку.

– Мир, мир, – рукопожатие начальницы связи было не по-женски крепким. Она обернулась и посмотрела на груду ящиков, обернутых сетью.

– Тебе не кажется, что из-за этих ящиков мы попали в такой переплет?

– Да не знаю я. Меня это не касается.

Звонок, сопровождавшийся короткими вспышками зеленых ламп с пульта информации, возвестил о сборе на камбузе.

– Обед. Хватит бегать, – Меда, не дожидаясь Денеула, вышла из трюма.

Пообедать можно было в течение двух часов, поэтому охотник не спешил. К тому же после тренировки нужно было привести себя в порядок.

Он вошел в кают-компанию последним, под неодобрительные взгляды присутствующих.

Помещение для приема пищи на корабле служило еще и комнатой отдыха. Голографические стены создавали чувство присутствия на лесной опушке. Пение птиц, запах елей и цветов, журчание речушки – все создавало эффект покоя и расслабления. Картину не портили ни андроид-повар, готовивший на гриле мясо, ни андроид-бармен, смешивающий напитки. Длинный стол посередине, за которым уселись четверо путешественников, представлял бревно, распиленное вдоль. Сидели на пеньках различной высоты, подобранных для каждого присутствующего индивидуально. Капитана Трампа не было, видимо, он нес вахту.

Академик Эйз Горн постучал по бокалу и встал, эффект покоя и умиротворения, исходивший от комнаты был настолько силен, что Горн с трудом сосредоточился:

– Сегодня, на девятый день, мы вспоминаем наших коллег и друзей, которых отняли у нас. Вера в то, что они успели выполнить долг и создать будущее, ни больше, ни меньше, вселяет в меня уверенность в завтрашнем дне человечества.

Все удивленно и непонимающе переглянулись.

– Да, да, прорыв, который совершил наш институт на «Объекте-44», сопоставим с самыми масштабными открытиями человечества. За наших коллег, безвременно погибших.

Присутствующие подняли бокалы. Повар положил горячее мясо на стол. Ели в полном молчании, пока лейтенант Корбо не прервал его:

– Послушайте, академик, перестаньте говорить загадками. Я думаю, что выскажу общее мнение и задам вопрос. Мы не дети, которых нужно оберегать и защищать. В конце концов куда идет «Титан», и когда все это закончится?

– А я оберегаю не вас, – ответил академик, – оберегаю открытие, только и всего. Но если ожидание столь тягостно для вас, буду вынужден раскрыть некоторые секреты.

– Не надо, академик, вы подписываете себе приговор! – прокричал вошедший в кают–компанию капитан Трамп.

Академик снисходительно посмотрел на него:

– Дорогой Кейн, – называть капитана по имени можно было только в дружеской беседе, и то один на один, – мы в нейтральных водах, идем вдоль цепи заброшенных Марианских островов, соблюдаем радиомолчание. И вы знаете, что скоро будем на месте.

Капитан подошел к пульту управления и спешно выключил голографические эффекты релакса:

– Кто поставил релаксацию на максимум?!

Затем встряхнул академика за плечи. Эффект умиротворения и расслабления исчез, как исчезли лесная опушка и речка. Контраст был настолько разителен, что все внутренне подтянулись.

– Вы ученый, а я военный, – продолжал Кейн, – и не позволю ставить под угрозу наш поход!

Академик встряхнул головой, будто очнувшись ото сна:

– Извините, капитан, господа, – ученый откланялся и вышел.

Вечерело. Возле флагштока, на котором не развивался флаг, во избежание визуальной идентификации, слегка наклонившись через перила, стояли Инникса и Корбо. За кормой белой пеной удалялась дорожка, взбиваемая винтами.

– Это я поставил на максимум релакс в кают-компании, – признался лейтенант.

Охотник, оторвавшись от созерцания горизонта, повернул голову:

– Почему ты этого не сказал при всех?