Марина Клингенберг - Возвращение в Дилан

– Все в норме, – бросил Рэвенлир. – И в следующий раз не выпускайте младших учеников на улицу во время тревоги.

– Так поймали же уже, – добродушно проговорил один из учителей.

– И мы не младшие! – смертельно оскорбился мальчик лет восьми. – Вон младшие! – его обвиняющий перст уперся в Демиана и Рилана.

Раньше Рилан непременно бы ответил ему, а то и ввязался в драку. Но сейчас он пропустил эти слова мимо ушей. Сознание того, что из-за него пострадал его отец, совершенно выбило мальчика из колеи. Растеряв всю свою удаль, он изо всех сил пытался сдержать слезы. Демиан, стоящий рядом и тоже не совсем пришедший в себя после пережитого, крепко держал его за руку – отчасти для того, чтобы его успокоить, отчасти потому, что сам был жутко напуган.

Велев всем расходиться, Рэвенлир, отказавшись от немедленной медицинской помощи, растолкал собравшуюся толпу и вышел к ребятам. Рилан сначала испуганно отшатнулся, ожидая жестокой расправы. Потом вдруг с той же стремительностью рванул вперед и, всхлипнув, прижался к отцу.

– Еще раз увижу рядом с отступником до того, как получишь статус – пеняй на себя, – сказал Рэвенлир, дав ему символический подзатыльник.

– Он сам! – выкрикнул Рилан сквозь слезы. – А я… А мы… Тебя все искали, а мы… А ты с Архаилом! Вечно ты с ним! И мы одни пошли! – чувствуя, что рассказ не дается ему из-за бури чувств, он умолк.

Рэвенлир, слабо улыбнувшись, поднял его здоровой рукой.

– Это не повод лезть на рожон, – сказал он. – Как видишь, мне за тобой, в отличие от Архаила, не угнаться, вот я и не пытаюсь. Имей это в виду и не заставляй меня вытаскивать тебя из-под меча.

– Ладно! – Рилан, зардевшись от гордости, вытер слезы. – В следующий раз я сам!

– Я имел в виду, не ищи неприятностей на свою голову. Демиан, ты в порядке? Пойдем.

Демиан, чувствуя себя так, словно все происходящее – его очередной сон, направился за ними к башне, чуть пошатываясь от усталости. Ему было тяжело разобраться в ворохе ощущений, но одно он знал точно: в Этериоле снова происходит что-то странное. Ведь неспроста в Эндерглид пробрался один из тех, кто не столь давно избежал смерти от силы Ключей в Градероне.

Полузабытые картины вспыхивали в сознании Демиана болезненными пятнами. Вот мать теснит его к стене, пытаясь заслонить собой, а вот один из воинов Заката заносит меч… За его спиной за разворачивающейся сценой жадно наблюдают другие – и среди них этот человек…

Преодолев всего несколько ступенек лестницы, Демиан почувствовал, что проваливается в темноту. Голова раскалывалась от боли, так же как и запястье, которое он когда-то порезал мечом, чтобы избавиться от проклятия.

Буря никак не хотела покидать пределы Галикарнаса, и гроза разыгралась с новой, ужасающей силой. Дождь нещадно лупил по всему, до чего ему удавалось дотянуться. По каменным стенам башни Торн капли стучали особенно тяжело и даже как-то гнетуще, но в самой башне так шумели, что никто не обращал на это внимания. Там было тепло и светло, лилась веселая музыка – кто-то играл на незамысловатом инструменте, – а за столом и вокруг него бурно пировали король и его войско, снова слившееся воедино. Запасы еды и вина убывали со стремительной быстротой, однако стоило столу опустеть хотя бы наполовину, слуги Дианты и Сигфрида тут же заполняли его вновь.

Король после плотной трапезы подобрел и вроде бы даже смирился с тем, что Балиан сидит «на совершенно недопустимом» расстоянии от Дианты, то есть меньше, чем в пяти метрах. Впрочем, любой взгляд Балиана, брошенный в сторону королевы, перехватывался Сигфридом, и тот угрожал жесточайшими пытками. Это, конечно, не укрылось от внимания Кристиана и Юана, счастливых после воссоединения с братом, и стало причиной многочисленных насмешек.

– Меня терзают сомнения, Балиан, – сказал по этому поводу Кристиан.

– Да-да! – подхватил Юан. – Что ты там натворил с королевой?

– Идите вы! – в десятый раз взвился на ноги Балиан. – Девчонка и девчонка… Кто виноват, что подвернулась! Уходить не хотела! Пришлось терпеть…

Но, говоря, он неизменно краснел – правда, больше от недовольства, нежели от смущения. Его коробило, когда он называл королеву Дианту «девчонкой». Ей было лет двадцать, быть может, чуть больше, но она выглядела старше за счет королевского облачения и невозмутимо-гордого, несколько высокомерного выражения лица. И Балиан не мог не признать, что она была очень и очень красива. Не то чтобы он действительно проникся к ней какими-то чувствами, нет – но с неуверенностью, присущей ему в подобных вопросах, мог сказать, что она, пожалуй, не просто красива, а прекрасна.

– У вас тут своя королевская особа, – заметил один из солдат, подталкивая Юана.

Его соседи одобрительно зашумели. Они не переставали обсуждать боевое мастерство Лейан и то и дело норовили подлить ей вина, похвалить за владение мечом и бросить какой-нибудь намек. Но все их планы шли крахом и без вмешательства братьев, которые с интересом наблюдали за развитием событий. На похвалы Лейан отвечала, что ее мастерство не так уж и хорошо, в намеки не вдумывалась и потому игнорировала их, а вино выпивала кубок за кубком, и при этом ни малейшего симптома опьянения у нее не появлялось.

Она как раз пригубила очередную порцию, когда Сигфрид, услышав их говор, грянул на весь зал:

– А и впрямь ничего девчонка!.. Останется со мной. Место королевы занято, – обратился он лично к Лейан, – но ты вполне можешь стать моей любовницей.

Услышав это, Лейан поперхнулась вином, точно так же как и сидящие рядом с ней Балиан и Юан. Дианта на эти слова никак не отреагировала, словно Сигфрид сказал о чем-то, что ее совсем не касалось.

– Не шутите так, Ваше Величество, – сказал Кристиан.

– Да кто шутит? – оскорбился Сигфрид. – Чтоб вы, этериольцы, знали – короли такими предложениями не разбрасываются! Ну? – хищно посмотрел он на Лейан.

Лейан понимала, что должна ответить предельно вежливо, но в категоричной форме, однако от шока у нее пропал голос, да и повелительный тон Сигфрида заставлял думать, что речь не о предложении, а о приказе. Сбивало с толку и то, что страшно разочарованные солдаты плавно отхлынули от Лейан, посчитав ее, судя по всему, собственностью самого короля.

– Молчание – знак согласия! – восторжествовал Сигфрид.

– Ничего не согласие! – укорил Юан. – Вы ее дара речи лишили! Нельзя же так!

– Врежь ему, – посоветовал Балиан Лейан.

– Юану? – еще больше растерялась девушка.

– Сигфриду! Или ты того, здесь останешься?

– Да ты что! – перепугалась Лейан и, повысив голос, вежливо и твердо проговорила: – Благодарю вас, Ваше Величество, но никак не могу на это согласиться.