Селия Фридман - Рожденные в завоеваниях

Когда за спиной Затара закрылись массивные двери, прежде чем сесть в свой шаттл, кайм’эра достал из-под туники папку и раскрыл ее. Слегка улыбаясь, прочитал надпись на титульном листе:

«Кайм’эра Затару, сыну Винира и Ксивы.

Ниже приводияться ваши инструкции касательно лорда Ламоса в соответствии с решением, принятым по данному вопросу в восьмой день пятого жента, 97 года после коронации Харкура.

Кайм’эратом принято решение, в соответствии с которым лорд Ламос должен незамедлительно приступить к действиям, нацеленным на приведение его в большее соответствие с традиционным имиджем браксана, как физически, так и эмоционально.

Поскольку у нас нет законов, позволяющих нам приказывать начать подобные действия, просим вас использовать другие, более утонченные методы для достижения указанной цели. Вы можете использовать любые угрозы, взятки и/или физическое давление, которое посчитаете необходимым. Не сомневайтесь, кайм’эрат вас поддержит.

Мы будем очень рады, если лорд Ламос сменит образ жизни и станет соблюдать ментальную и физическую дисциплину, например, применяемую в военных учебных заведениях. Какой бы курс ни начал лорд Ламос, очень желательно, чтобы он считал, будто сделал это по доброй воле.

Кайм’эра Холдинга под Бракси/Алдоусом:

Присутствовали: 109

За: 91 Против: 3 Воздержались: 14

Отсутствовали: 18».

Затар тихо засмеялся. Затем, еще раз взглянув на свое право на новую планету, которое символизировало кольцо на указательном пальце правой руки, кайм’эра сел в шаттл иотправился на Гарран.

На покрытых льдом равнинах Дерлета стояло серое утро, они казались блеклыми и бесцветными, таково было каждое утро под туманным пологом, составлявшим атмосферу. Тут и там свет усталого солнца падал на глыбы льда и яркая вспышка чудилась лучом надежды; затем опять наплывало облако и небо вновь становилось непроницаемо серым. А солнце, если столь маломощное светило можно назвать солнцем, равнодушно рассеивало свой свет по плотной завесе облаков, а поверхности планеты не доставалось не капли его тепла.

Эта планета на самом деле не заслуживала быть того, чтобы на ней жить. Однако жизнь там присутствовала; да, не человеческая, но имелись существа, которым не требовалось ни света, ни комфорта. Правда, внешне они в некотором роде напоминали людей, хотя их тела покрывал густой мех и конечности преобразились в процессе эволюции, чтобы переносить испытание в вечных льдах. Тем не менее они определенно не были людьми, — какой человек станет пожимать плечами и хмуриться при виде настоящего солнечного света и благословлять возвращение вечной серости, как делали эти существа?

Но все это очень субъективно. Азеа обнаружила жизнь на Дерлете всего один стандартный год назад и еще не исследовала природу местных существ. Были известны и другие случаи, когда двуногие существа с гуманоидными чертами развивались независимо, но, не исключено, что Азеа намеренно избегала более тщательного исследования вопроса. Самим людям было трудно смотреть на аборигенов этого блеклого и ужасного места и чувствовать какое-то родство с ними или с их устремлениями, несмотря на то, как характеризует этих созданий человеческая наука. Гораздо, гораздо предпочтительнее верить, что подо льдом лежат свидетельства сугубо местной эволюции, чем принять то, что человеческие семена были посеяны на Дерлете, как и в других местах, и эволюционировали в соответствии с местными условиями.

В это утро не было ветра, чему несказанно радовалась одинокая путница.

Покрытые льдом равнины отсутствовали только на экваторе, где собиралось тепло слабого солнца Дерлета, и вокруг экватора планета была почти пригодна для жизни. Долины тянулись по всему западному полушарию от пригодной для проживания зоны, и были окружены непроходимыми горами с трех сторон. Местным жителям требовалось полгода и очень много удачи, чтобы пересечь долины и остаться в живых. И предполагалось, что никто, кроме аборигенов, не в состоянии повторить этот подвиг.

Из двадцати херсу, что вышли из горной деревни вместе с путешественницей, осталось только десять. Все, что требовалось от нее — это добраться до дальних гор; сколько животных из тех, что женщина взяла с собой, выживет, не имело никакого значения.

Одинокая путешественница — и не местная — остановилась, чтобы проверить температуру своего тела.

Она провела на этом бесконечном льду почти полгода, в холоде и без компаньонов-людей. Последнее мало беспокоило женщину, хотя другие предполагали, что как раз это и будет ее беспокоить, но она никогда не была чересчур общительной и готова была остаться на какое-то время наедине со своими мыслями. Но путешественница устала от постоянного холода, пустоши и блеклой серости, наполнявших дни невыносимой скукой, не менее опасной, чем сами льды.

«Я должна не только выжить, но еще и не лишиться рассудка», — напоминала себе она.

Азеа обратилась к аборигенам и получила ответ, что привели послов в ужас. Да, Дерлет будет счастлив иметь дела с Азеей, даже счастлив поклясться в верности этой иностранной державе и предложить свои незаселенные земли, как базу для ведения операций и будущей экспансии Империи. Все это Дерлет охотно сделает и даже больше, радуясь тому, что за вечным и неизменным пологом атмосферы отыскалась жизнь. Как только Азеа пришлет им достойного представителя для уточнения деталей, они могут начать сотрудничество.

Конечно, аборигенам ледяной планеты решение вопроса казалось элементарно простым. Чтобы завоевать право жить на покрытых льдом полях, молодые люди на Дерлете вначале должны были доказать свою способность их покорить. И таким образом они один за другим пересекали южную пустошь, и один за другим или встречали свою смерть, или стяжали себе славу. И чужаки с небес должны были сделать также.

Поскольку дерлетанцы предполагали, что каждое общество функционируют подобно их собственному, то не понимали необходимости объяснять свои традиции азеанским гостям. Каждого посла отвозили в восточные горы и показывали бескрайнюю ледяную равнину: от нее веяло могильным холодом и неровно блестели колкие грани в свете изредка проглядывавшего солнца. Дерлетанцы думали, что один из послов предложит пересечь ледяные поля, и не понимали, почему никто этого не делает. С другой стороны, послы не понимали, что они такого сделали — или чего не сделали — когда стояли рядом с аборигенами на горной вершине, чтобы заработать определение «недостойный».