Билл Болдуин - Осада

Лаборатория имела форму огромной воронки, составленной как детская пирамидка из шести толстых дисков. Самый крупный, «нижний», около четверти кленета в диаметре, был направлен к каменистой поверхности планеты. Вдоль его окружности размещались шестнадцать причальных станций, каждая из которых служила самостоятельным отсеком для испытаний. Вся конструкция была обшита прозрачными кристаллическими плитами, отражавшими слабый свет двойной голубой звезды и делавшими лабораторию почти невидимой на расстоянии больше пяти кленетов. Повсюду торчали антенны, самая большая из которых — фантастическая КА'ППА-башня — возвышалась почти на тысячу иралов над верхним ярусом. Брима это гигантское сооружение поразило с первого взгляда, а еще больше изнутри, пока он шел со своими спутниками вдоль изогнутого периметра к причалу номер шестнадцать, где ждал его ЗБЛ-4 со своим экипажем. Сквозь прозрачные стены и пол он видел маленькую планету, вокруг которой они вращались, кленетах в четырехстах внизу, а слева пара звезд, вокруг которых вращалась сама планета, бешено крутилась вокруг общего центра тяжести. Его темно-синий имперский скафандр притягивал любопытные взоры проходящих мимо техников, которые, видимо, привыкли видеть в этом сверхсекретном испытательном комплексе только медведей.

— Нервничаешь? — спросил Урсис.

— Есть немного. — С Бримом всегда так было, когда он впервые испытывал новый корабль. Сегодня его репутация зависела от того, насколько хорошо он справится с этим мощным маленьким эсминцем — чем лучше пройдет полет, тем лучше будут относиться к нему медведи-пилоты во время его длительного пребывания среди них.

— Все хорошо. — Урсис хлопнул его по плечу, когда они остановились у входа в шестнадцатый отсек. — Покажи-ка этим медведям, как надо летать.

Брим возвел глаза к потолку.

— С вашего разрешения, Николай Януарьевич, для начала пусть лучше они покажут мне кое-что.

— Что ж, можно и так.

Оба посмотрели на трап, который проходил сквозь стену и заканчивался у стройного маленького звездолета, чуть побольше шеррингтоновского «Звездного Огня».

— Над этим красавцем работали долго и тщательно, — сказал Урсис. — За десять лет, с начала проекта, он подвергался трем крупным переделкам.

— И поверь, Вилф Анзор, — добавил Бородов, — вариант третьего поколения, который ты видишь перед собой, куда сложнее первого.

Брим кивнул, но свои мысли сохранил при себе. Содескийцам придется изменить свои понятия о контроле качества, если они хотят, чтобы их корабли достигли своего полного потенциала. Отделка несколько не дотягивала до нормы, и обшивка фюзеляжа местами была неровной. Если не считать этого, ЗБЛ-4 выглядел весьма симпатично — этот кораблик на тридцать восемь тысяч мильстоунов представлял собой любопытную смесь имперской и содескийской конструкторской мысли. Одинарный корпус имел около 250 иралов в длину и состоял из двух закругленных конусообразных секций — кормовая насчитывала только треть длины носовой. Обтекаемый мостик встроен в переднюю, самую широкую часть корпуса. Вылеты вокруг кормового конуса вентилировали четыре отражательных красны-пейчевских гипердвигателя марки 91C, которые снабжались восемью плазмогенераторами К240000, тоже красны-пейчевскими. Шесть суперфокусированных 388-миллиираловых разлагателей могли быть вынесены вперед и расположены по дуге на расстоянии пятидесяти иралов от носа корабля. Еще четыре помещались в башнях на концах коротких спонсонов, горизонтально выступающих из корпуса ниже мостика. Экипаж, как и на имперском «Звездном Огне», был невелик: один пилот, десять офицеров и сорок один матрос.

Бриму этот кораблик показался многообещающим. Это, конечно, не «Звездный Огонь», но первая модель «Звездного Огня», как и все последующие корабли на ее основе, была классом сама по себе, образцом изящной симметрии.

— Я расскажу вам о нем, когда вернусь, — пообещал Брим и открыл тяжелую дверь на трап. Пройдя по прозрачной трубе — ее пол был покрыт матовым пластиком для удобства «ползучих», как космонавты повсеместно называют стационарных жителей планет, — он добрался до посадочного люка, где его встретил улыбающийся медведь в бордовом содескийском скафандре с тремя капитанскими звездами. Довольно мелкого калибра — ростом с доктора Бородова, но примерно вчетверо моложе его, он отвесил Бриму легкий поклон.

— Адмирал Брим? — спросил он на превосходном авалонском — еще одно напоминание Бриму о необходимости выучить язык.

— Он самый. — Брим протянул ему руку — за пределами шлюза честь уже не отдавали.

— А я Потир. Капитан Потир Симоновик. Добро пожаловать на мой корабль — я видел, как вы разглядывали его с кольцевой палубы.

Брим улыбнулся, а матрос задраил за ними люк..

— Я слышал, он очень неплох. Симоновик усмехнулся ему в ответ.

— Продуманный ответ, адмирал. И великодушный, если учесть, что вы на нем еще не летали. Конечно, он не выдерживает сравнения с безупречными обводами вашего трехкорпусного «Звездного Огня», но даже я с легкостью признаю, что ваш корабль самый красивый во Вселенной. Однако наша «Пробейда» обладает многими другими качествами, которые такой пилот, как вы, обязательно оценит. Пойдемте. — И Симоновик прошел вперед, показывая дорогу. — Сейчас вы займете свое место на мостике.

— Согласен. — Брим хлопнул медведя по плечу. — Пошли.

Скоро Симоновик усадил его в левое кресло, а сам занял правое сиденье второго пилота.

— Я позволил себе приготовиться к отдаче швартовых лучей, так что… скажите, когда будете готовы, адмирал.

Брим устроился поудобнее в глубоком кресле — оно откидывалось так легко, что когда он поставил ноги на педали рулевого двигателя, они оказались чуть ли не на уровне плеч, а руки нужно было вытянуть на добрый ирал, чтобы достать до панели управления энергией и высотой. Брим посмотрел на длинный корабельный нос, где торчали шесть тяжелых разлагателей — не поворотных, а жестко закрепленных, — и корабль показался ему чужим и непривычным.

— Я готов, — сказал он, застегивая крепления, — вот только…

— Что, адмирал?

— Я думаю, тому, кто повредит эту бесценную модель, очень не поздоровится.

— Адмирал Брим, — слегка улыбнулся Симоновик, — я слежу за вашей карьерой с тех пор, как вы вели тот маленький аппарат Марка Валериана, М-4, во время вторых послевоенных гонок на Кубок Митчелла. Мы, медведи, предпочитаем роль пассажиров управлению этими космическими чудищами. Зрение, знаете ли. Так что меня вопрос нашей целости как-то не беспокоит.

— Ну, будем надеяться, что вы доверились мне не напрасно, — хмыкнул Брим.

Дома в Авалоне он чуть ли не целый день осваивался с этим пилотским пультом, поэтому теперь лишь окинул его беглым взглядом. Большой красный рубильник слева — не иначе как «кнопка паникера»