Филипп Палмер - Ничейный космос

Политических врагов я не убивала, отнюдь. Только устраивала так, чтобы они сами себя дискредитировали. Я унижала их, подрывала душевное равновесие.

Вот это были деньки!..

Именно тогда мы отправили в космос вторую волну колонистов, а я попрощалась с сыном. Его (в который раз) хотели судить за изнасилование, но я, подделав документы, устроила Питера на корабль и убедила себя, что в космосе он для общества безопасен.

Когда же звездолеты стартовали, я отчетливо поняла: мой долг — обеспечить безопасность колонистов, рисковавших собой ради будущего людей.

Через несколько лет первая волна наших посланников достигла целей. Люди высадились на Надежде, построили первый Квантовый бакен и запустили «Хеймдалль». Я приготовилась принять вызов судьбы, потому что оказалась нужным человеком в нужный момент.

Я разработала нехитрую систему власти, которую назвала Доктриной Пурнелла [20] Пурнелл, Джерри Юджин (p. 1933), американский писатель-фантаст. — в честь одного из своих любимых писателей. Заключалась она водном-единственном принципе: неразрешимых проблем не бывает. В Африке царил голод из-за нехватки ресурсов, воды, из-за коррупции и войн. Поэтому я предложила африканским народам стать автономными коммерциализированными энергодобывающими объектами, возделывающими плодородные поля и содержащими подземные заводы. Диктаторов сместили, оставив их без права вести торговлю, войны прекратились, потому что людьми овладела жажда делового успеха и радости, которые давал им стиль жизни двадцать второго столетия.

Я разработала сложную систему кругов добродетели, в которых примерное поведение поощрялось укреплением здоровья, благосостояния и продлением жизни. Неисчерпаемый источник энергии решил проблему бедности, вопрос перенаселенности отпал сам собой (как и предвидел в свое время Пурнелл). Ведь когда материальное состояние в обществе улучшается, размер семьи уменьшается. Нас перестала беспокоить нехватка земли — палестинцы и жители Восточной Европы стали записываться в колонисты.

Первоначально я поставила себя как пассивно-агрессивный диктатор: контролировала поведение каждого человека на Земле, притворяясь, будто осуществляю мечты человечества. Я была как жена, которая заправляет всем в доме, но позволяет мужу верить, что глава семьи — он.

Да, я поддалась тщеславию. Даже имя сменила — с Лены на Забар. Стала носить облегающие одежды из пласто-кожи с блестками. Создав имидж женщины с темным прошлым, я вела себя, будто вождь армии воинов — как Боддика. [21] Боддика или Боадицея (60 г. н. э.), предводительница племени Исени (Восточная Англия), возглавляла восстание кельтов против римских захватчиков. Восстание потерпело поражение, но Боддика предпочла смерть унижению плена и покончила с собой, приняв яд. В Забар воплотились черты крутых героинь комиксов и мультфильмов. В мире, где правили серые политики среднего возраста, я была свечой и пламенем; я светила.

Все было просчитано: я создала о себе несколько мифов, которые потом скормила народу: о том, что я служу человечеству; о том, что я властная женщина и люблю доминировать в сексе; о том, что я — «снежная королева» и воительница, способная надрать задницу любому мужику; о том, что я нежная, любящая и заботливая мать/сестра/любовница. Короче, все в одном флаконе. Левая, правая, консерватор, либерал, потаскуха, пуританка, угроза для жизни и ее же защита.

Вот на какие приходилось идти уловки. Но и сама по себе я не была пустышкой. Многие считали меня бюрократкой, у которой из достоинств — только фигура. Нет, я стала провидицей, но провидицей в сексуальном наряде, с экзотическим именем, умеющей быть такой, какой ее хотят видеть.

Лет через двадцать мой вид изменился. Я стала строже, ввела больше запретов. В политической линии добавила либерализма, в собственном облике — чопорности; наготу на ТВ сделала табу. Вела себя как нянечка с врожденным чувством морали. Этот образ сослужил мне долгую службу.

Я назначила себе симпатичного вице-президента, и десять лет все верили, будто он — истинный вождь, что мы любовники и что я готова отдать ему собственное президентство. Сейчас, хоть убейте, я даже имени того человека не вспомню. Можно, конечно, посмотреть в памяти компьютера, однако мне лень. Как бы там ни было, когда у моего режима начались проблемы, козлом отпущения назначили вице-президента — он ушел, а я осталась.

У каждой нации, естественно, имелся свой лидер, суверенитет и могущество, я только координировала Совет Земли, но дело вот в чем: лидеры приходили и уходили, проигрывали на выборах, становились жертвами киллеров, умирали от сердечных приступов, а я оставалась. Оставалась постоянно, лишь временами преображая себя — и в этом смысле была всемогущей.

Поначалу я много ездила по планете, потом всецело положилась на видеонаблюдение (со временем даже переехала из Брюсселя в Лондон, в пристройку к зданию парламента, и уже оттуда следила за миром).

Каждую ночь я загружала свой разум в тело РД и до утра оставалась в нем на Надежде; к рассвету голова гудела, переполненная образами песчаных бурь, ужасных смертей, героизма.

Постепенно мне удалось развить способность бегло просматривать кипы бумаг и отвечать за день на неимоверное количество электронных писем, проводить по сотне видеоконференций. Вживую с людьми я виделась редко — удобнее было отвечать на вопросы, присланные по электронной почте.

Так человечество, измененное кардинальным образом, вступило в двадцать третий век. Мозговые имплантаты стали нормой, и каждый получил доступ ко всем информационным ресурсам, к опыту, накопленному за историю развития нашей расы. Тела и лица менялись, словно костюмы, появились генетически модифицированные люди-амфибии, от которых позже произошли дельфы. На Земле подрастало поколение эпохи сплошных плюсов: войны нигде не велись, вовсю осваивались далекие планеты, бокс объявили вне закона, проституцию легализовали, обложив высоченными налогами и назначив производственный план.

Дети росли и учились быстрее.

В Африке забыли про голод.

Климат обрел наконец равновесие, утерянное в период катастроф, и более не метался от ледникового периода к глобальному потеплению. Музыка, правда, была откровенно паршивой даже на мой невзыскательный вкус: попса и классика исчерпали себя. Зато живопись переживала настоящее возрождение: во всех столицах мира стены жилых домов и даже небоскребов украшали фрески невиданной красоты.

Одна за другой решались все проблемы человечества. Все. Ведь неразрешимых проблем не бывает — надо только сесть и подумать.

Однако груз я на себя взвалила поистине титанический. На девяностом году правления в голову закралась мысль об отставке. Перед уходом я, правда, отменила привычную систему наказаний за уголовные преступления: не стало тюрем, зато появилась электронная модуляция и корректировка поведения. Пойманным вооруженным грабителям и убийцам отныне поджаривали мозги. Страх стал обычным настроением профессиональных преступников — они жили постоянными воспоминаниями о чудовищной боли, причиняемой подкорко-сушителями и фантазия-стирателями.