Фредерик Пол - Восход Чёрной Звезды

В письме говорилось:

«Уважаемый господин президент!

Рад сообщить, что Ваша супруга, Мария, жива и здравствует в Саскачеване. Перед нашим вылетом она записала на кассету послание для Вас. Кассета находится у меня. Если вы хотите просмотреть запись, мы могли бы встретиться в удобное для Вас время.

Простая, незамысловатая и откровенная приманка, согласны? Сообщество персон внутри многолицевой головы в этом не сомневалось. Но Кастор разбил их надежды в пух и прах. Он наживку глотать не стал. Трудолюбивый исполнительный умник вернулся к Многолицему с прискорбным ответом: президента нимало не волнует судьба бывшей супруги, которая сбежала от него, когда был он беден и прозябал в неизвестности, и поэтому теперь, став президентом США, он вообще не чувствует себя обязанным уделять внимание ее посланиям.

Многолицый в сердцах обругал умника, но делу этим не помог, разве что доставил урню пару веселых минут. Многолицый взял себя в руки, утихомирился, и сообщество персон внутри его головы занялось обсуждением ситуации, а урень разочарованно удалился. Субличности пришли к выводу, что задача оказалась более крепким орешком, чем они предполагали.

Если Кастор не желал идти к Многолицему, тогда Многолицый отправится к Кастору, ничего не поделаешь.

Но где же отыскать легкомысленного мальчишку? Многолицый справился у Цзунг Делилы, но она лишь бросила ему свирепо: «Откуда я знаю, старый осел!» Он навел справки среди умных урней, но получил тот же ответ, хотя в гораздо более вежливой форме. В ту ночь ему долго не удавалось заснуть, потому что члены мозгового комитета устроили перебранку. Проснулся он уже после восхода солнца, проснулся рывком, потому что один из голосов в его голове разбудил все остальные истошным криком: «Библиотека!»

Ну конечно же, библиотека! Как же он сразу не додумался! Урни понятия не имели, где Кастор, но тот, что согласился стать посыльным, тоже наверняка этого не знал. Просто-напросто Многолицый неправильно задавал им вопрос. Не «Вы знаете, где Кастор?», а «Где сейчас Кастор?» — вот как нужно было спрашивать. Чтобы выяснить подобные вещи, урни использовали библиотеку — способ столь очевидный, что им и в голову не приходило подсказать его Многолицему.

И он поспешил в библиотеку. Утро выдалось жаркое и душное, как всегда. Индекс-экран с первой же попытки открыл ему тайну местонахождения Кастора — спальные помещения городского гнезда (увидев, чем Кастор в сей момент занимался, Многолицый густо покраснел).

Ему пришлось поспешно покинуть город, направившись к местному гнезду, отыскать спальный уровень. Утро было в самом разгаре (день в Мире был короче земного), и большинство жителей уже давно покинуло постели. Кастор тоже, разумеется, давно бы покинул гнездо, если бы интересовал его преимущественно ночной отдых — но юный президент находился не просто в спальных помещениях, а, конкретно, в брачных покоях. Многолицему пришлось подождать, пока президент выйдет наружу. Наконец он появился, обнимая каждой рукой по молоденькой сестрице. Вид у девушек был удовлетворенный, у президента скорее усталый.

— Многолицый, мне на твою кассету наплевать, — сразу же заявил он.

Многолицый пожал плечами.

— Тогда ты, может быть, просто прогуляешься со мной? — вежливо предложил он.

Кастор посмотрел на него горделиво.

— Зачем? Я тебе больше не домашняя прислуга.

— Да, — согласился Многолицый. — Но мы по-прежнему друзья, надеюсь. Я просто хотел прогуляться, поговорить.

Кастор озадаченно посмотрел на него, потому что оба понимали — ни о какой дружбе между ними и речи быть не может. Прогулка, несмотря на легкое притяжение Мира, стоила немалых усилий, — слишком тяжелым, влажным и горячим был местный воздух. Но только на прогулке, решил Многолицый, они окажутся вне досягаемости вездесущих скрытых камер. Они пересекли полосу фиолетово-голубого мха, который урни (или Живые Боги) выращивали примерно с той же целью, с какой люди культивировали зеленые лужайки. Они направились в противоположную от площадок с космическими кораблями сторону, потому что там было менее людно. Как всегда, за ними увязалась стайка урней, но Многолицый, внимательно их осмотрев, пришел к выводу, что следует за ними исключительно глупики. На этих урнях не было одежды, они лишь чирикали и верещали (ни одного вразумительного слова) и, самое главное, казались чересчур веселыми и беззаботными — умники не всегда были такими.

Многолицый и Кастор подошли к ирригационному каналу. Многолицый с наслаждением сбросил сандалии и подвернул кюлоты. Он ступил в воду, погрузив пальцы ног в теплый густой ил, посмотрел на Кастора, который хмуро стоял на берегу.

— Ты понимаешь, что они сотрут Китай с лица земли?

Кастор пожал плечами.

— Понимаю, — согласился Многолицый. — Что тебе до Китая? Это ведь не твоя родина. И тебе абсолютно все равно, что Великая Стена превратится в застывшую лаву, а Запретный Город — в пепел, поскольку ни первого, ни второго ты ни разу в жизни не видел. Но ответьте, господин президент Соединенных Штатов, уверены ли вы, что Северная Америка избежит той же прискорбной участи?

Кастор присел на бережок, сбросил с колен тут же запрыгнувшего на них глупика. Бродить босиком по щиколотку в грязной воде ему было неинтересно, он был этим сыт по горло со времен коллективной фермы «Небесное Зернышко». Он покачал головой и ласково сказал:

— Глупый старичок! Янки и урни — мои союзники. Они не причинят Америке вреда.

— Так-так, — покачал своей громадной головой Многолицый. — Значит, ты ничего не знаешь, получается? Ты не заглядывал в библиотеку?

Теперь Кастор смотрел на него совсем по-другому — с интересом и немного обиженно. Многолицый тихо засмеялся.

— Понимаю, здесь ты изучал преимущественно анатомию. Я тебя не виню — будь я помоложе и посимпатичнее, занялся бы тем же самым. Хотя Кастор, странно, очень странно. Не совсем понимаю…

— Чего ты не понимаешь, старик?

— Не понимаю, что стряслось с мальчиком, дни напролет просиживавшим у экранов учебных машин, с молодым человеком, который был без ума от счастья, когда попал в университет.

— Говори яснее! Я не понимаю тебя!

— Я говорю о знаниях, Кастор. Об умении находить и получать знания. Ведь именно знания отличают тебя от этого вот глупого создания, которое пытается пробраться к тебе в карман — у тебя там еда? — Президент нетерпеливо прогнал глупика прочь. — Раньше мне казалось, что ты, Кастор, одержим жаждой познания, что ты — истинный ученый, который понимает, что знания — это компас и знания имеют ценность сами по себе. — Алисия Поттер внутри его головы зашептала: «Да, он такой, такой», а Хсанг-психолог предупредил: «Полегче, не перегни палку!» Но сейчас председательствовал во главе комитета Многолицый. Он с сожалением выбрался из воды, теплой (теплой, как кровь), обтер ноги о поросший мхом бережок. Надевая сандалии, одной рукой он, чтобы не упасть, оперся о плечо Кастора, и добавил: — Знание — сила, Кастор.