Фредерик Пол - Восход Чёрной Звезды

Единственным нейтральным источником сведений оставалась библиотека.

Не таким уж нейтральным, конечно. Урни ее составляли, урни ее программировали, и потому заметно было, как гордятся они своим оружием и стратегическим мастерством. Далеко не все здесь было изобретением урней. По правде говоря, сами урни мало что привнесли нового. Военную секцию индексов начали заполнять еще Живые Боги; все, что добавили урни, они преимущественно переняли у врагов — и технологии, и стратегию с тактикой.

И сколько же их было, этих врагов!

Во время первого посещения библиотеки Кастор получил общее впечатление; он понял, что урни воевали много и с большим удовольствием. Сколько именно войн имело место, он подсчитывать не стал. В ужасе отскочил он от окуляров демонстратора, поспешил наружу в поисках глотка свежего воздуха. Но снаружи его встретил лишь тошнотворно-теплый липкий ветерок Мира. В библиотечном помещении было не просто душно. Там стояла отвратительная вонь. Здесь, когда им вздумается, устраивались на ночлег глупики, и здесь же, если их никто не видел, то есть всегда, глупики справляли нужду. Другие библиотеки урней были получше приспособлены к их физиологическим нуждам. В старой библиотеке, которую использовал Кастор, были установлены бинокулярные просматривающие устройства, но окуляры были рассчитаны на глаза, разведенные пошире, чем человеческие (урням они еще меньше подходили). Окуляры идеально соответствовали птичьей посадке глаз Живых Богов, у которых органы зрения располагались скорее по бокам головы, чем спереди. У Кастора, если он продолжительное время пользовался окулярами, начиналась зверская мигрень.

Но все, что он увидел, было даже хуже, чем мигрень.

Урни, как он подсчитал, провели не менее девяти войн! Внешних войн, не считая той самой, когда Живые Боги стерли сами себя в порошок. И все девять — исключительно тотальные, до победного конца! Воевать с урнями было чистой воды самоубийством. Стать их союзником — ненамного лучше. Планеты крылатых существ сгорели дотла, потому что урни не сообразили вовремя, что нападение на планету одной из воюющих сторон неизбежно повлечет возмездие — удар по планетам противоположным, а в другой звездной системе обитали создания, похожие на червей, двух видов: большие, с толстой шкурой, и маленькие, с мягкими тельцами и острыми зубами. Они извивались кольцами, стискивая друг друга, и дрались, и пожирали друг друга. Урни с радостью избрали одну из сторон конфликта, врагов внесли в свои черные списки и опять с роковым опозданием выяснили, что эти два вида — симбиоты…

Урням никогда не попадалась единая, целостная цивилизация. Всегда имела место разница — во мнениях, в политике, в религии, в мировоззрении… для урней же всякая подобная разница означала борьбу.

А борьба — значит, война.

Кастор заставил себя просидеть у индекс-экрана допоздна, когда ему давно пора было бы отправиться спать. Покидая библиотеку, он чуть не упал, споткнувшись о парочку задремавших глупиков, свернувшихся в дверном проеме, где они подсматривали за человеком — чем он там, интересно, занимается? Кастор взглянул на них с ужасом. Больше они ему не казались забавными дурашливыми монстрами карликовых размеров. Они, особенно их сообразительные сородичи, были смертельно опасны.

Если разгорится война между янки и китайцами, останется ли в живых хоть кто-нибудь, чтобы отпраздновать победу?

Или урни посодействуют, чтобы обе стороны проиграли, в последний раз?

Цзунг Делила, расположившись в душной жаркой комнате, которую ей выделили урни, забылась тревожным сном. Ночью комнату не охраняли — не было необходимости. Стоит только нос показать наружу, как словно из-под земли появится стайка глупиков, которые последуют за ней по пятам, и столько шуму поднимут, что умники тут же узнают о ее вылазке. Кроме того, куда ей идти?

Для Делилы день за днем проходили словно в тумане, злом тумане. Лоно ее тосковало по Кастору — и поэтому она злилась на себя и на Кастора. Целая планета вооруженных безумцев планировала (как будто речь шла об утиной охоте) уничтожить ее родину — и от этого Делилу охватывал ужас. И поскольку ни первая, ни вторая проблема решению не поддавались, она приходила в отчаяние.

И когда она проснулась, во сне ей привиделось, будто бы Кастор без приглашения, неожиданно, забрался в ее постель, и обнаружила, что это был вовсе не сон, она дала волю чувствам, вспыхнула как спичка.

— Эй, юноша! — огрызнулась она, быстро перекатившись на дальнюю сторону кровати. — В чем дело? У всех сестриц-янки одновременно начались месячные? Тебе изменила удача? Или ты сжалился над старушкой?

— Делила, — придав голосу убедительность, начал Кастор, положив одну ладонь на плечо Делилы, а второй, секунду спустя, ласково обхватив грудь, — вспомни, как хорошо нам было вместе, как мы друг друга любили. Разве нет? Так почему бы нам просто ради того, чтобы доставить друг другу удовольствие, снова не…

— Удовольствие? — фыркнула она. Но в глубине души она была согласна с Кастором, и здравый смысл возобладал над обидой. Кастор привлек ее к себе, и она не стала противиться. Когда Кастор поцеловал ее в губы, она ответила на поцелуй, потому что, в общем-то, она и в самом деле помнила, как они наслаждались любовью, и вновь убедилась, что память ее не обманывает. Когда все кончилось, Кастор, лежа сверху, словно слившись своим стройным телом с выпуклостями и впадинами ее тела, медленно, как бы по инерции, двигался внутри нее, и обида вновь потихоньку начала возвращаться, как просачивается в трещину вода…

Вдруг Кастор тронул губами ее шею, пониже уха, поцеловал и что-то сказал шепотом.

— Что? — громко переспросила Делила.

— Я сказал «тссс», — прошептал он. — Урни видят и слышат нас повсюду. Молчи, ни слова.

Делила насторожилась, губы ее шевельнулись, и вопрос вот-вот готов был сорваться с ее уст, когда левой рукой, которой только что нежно ласкал грудь Делилы, Кастор осторожно прикрыл ее рот.

— Делила, — прошептал он, — ты должна сделать вид, что перешла на сторону янки. Убеди их всех, даже Многолицего. И урней. Чтобы они начали тебе доверять.

Она повернула голову, оглядывая комнату — вдруг в самом деле в ней притаился какой-нибудь урень и следит за ними? В узорчатых панелях, отметила она, легко укрыть сколько угодно микрофонов. Но зачем? Она не могла себе представить, зачем это понадобилось урням. Она потерлась щекой о щеку Кастора — о, какое наслаждение! — и спросила шепотом:

— Зачем?

— Потому, — выдохнул он, — что они уничтожат нашу планету. Сходи в библиотеку. Убедись сама. — А потом он уже всерьез принялся покрывать ее шею поцелуями, и рука его нетерпеливо сжала ее грудь, и когда Кастор наконец отправился в свою постель, Делила, откинувшись на спину, усталая и удовлетворенная, озадаченно размышляла над его словами.