Айзек Азимов - СООБЩЕСТВО НА КРАЮ

— Не закончится. Во всяком случае, не сразу. Вы же не думаете, что после Прыжка мы сразу очутимся на поверхности планеты. Мы будем по-прежнему в космосе, а Прыжок вообще не займет ощутимого времени. До того, как мы попадем на поверхность какой-нибудь планеты, может пройти добрая неделя, так что успокойтесь.

— Под планетой вы, конечно, не имеете в виду Гею? Вряд ли мы окажемся около Геи, когда выйдем из Прыжка.

— Я знаю, Янов, но мы окажемся в нужном секторе, если ваша информация верна. Если же нет, что ж…

Пелорат нахмурился и покачал головой.

— Даже если мы выйдем в нужном секторе, как мы найдем Гею, не зная ее координат?

— Предположим, Янов, что вы на Терминусе и вам надо попасть в город Аргирополь. Но вы не знаете, где он находится, знаете только, что он где-то на перешейке. Что вы будете делать, когда доберетесь до перешейка?

Некоторое время Пелорат выжидал, предполагая, что от него требуется ужасно хитрый ответ, потом сдался.

— Думаю, я бы кого-нибудь спросил.

— Именно! Что же еще можно сделать? Итак, вы готовы?

Пелорат вскочил, его маловыразительное лицо стало, насколько для него возможно, озабоченным.

— Что я должен делать? Сидеть? Стоять? Что?

— Время и пространство, Янов, вам ничего не нужно делать. Просто идемте в мою каюту, я буду сидеть за компьютером, а вы сидите или стойте, или кувыркайтесь через голову — делайте все, что хотите Я вам советую сесть перед обзорным экраном и смотреть. Наверняка будет интересно. Идем!

Они прошли по короткому коридору в каюту Тревица, и он уселся за компьютер.

— А не хотите ли вы сами, Янов? — неожиданно спросил он. — Я назову вам цифры, а вам только надо будет думать их. Все остальное сделает компьютер.

— Нет, спасибо, — возразил Пелорат. — Компьютер почему-то плохо работает со мной. Я знаю, вы скажете, что мне надо больше практиковаться, но я не верю этому. В вашем разуме, Голан, есть что-то…

— Не говорите глупостей!

— Нет, нет. Похоже, что компьютер точно соответствует вам. Когда вы подключаетесь, вы с ним как будто одно целое. А когда подключаюсь я, участвуют два объекта — Янов Пелорат и компьютер. Это не одно и то же.

— Нелепость, — сказал Тревиц. Но он почувствовал смутное удовольствие и нежно погладил кончиками пальцев упоры для рук.

— Так что я лучше посмотрю. Я хочу сказать, что предпочел бы вообще обойтись без этого, но раз это неизбежно, я лучше посмотрю.

И Пелорат нетерпеливо остановил взгляд на обзорном экране, на туманной Галактике с редкой пылью тусклых звезд на переднем плане.

— Дайте мне знать, когда это случится, — сказал Пелорат и прислонился к стене, скрестив руки на груди.

Тревиц улыбнулся. Он положил руки на упоры и почувствовал ментальное объединение. С каждым разом оно наступало все легче и интимнее. И как бы он ни смеялся над утверждениями Пелората, он действительно это ощущал. Казалось, ему не нужно думать сознательно о координатах, и компьютер знает, чего он хочет, без сформулированного приказа. Он сам извлекал информацию из мозга Тревица.

Но Тревиц «приказал» ему и запросил двухминутную готовность перед Прыжком.

— Порядок, Янов. У нас еще две минуты. Сто двадцать… сто пятнадцать… сто десять… Смотрите на обзорный экран.

Пелорат смотрел, сжав губы и затаив дыхание. Тревиц негромко говорил:

— Пятнадцать… десять… пять… четыре… три… два… один… ноль.

Они не почувствовали никакого движения только вид на экране переменился. Звездное поле отчетливо уплотнилось, а Галактика исчезла.

Пелорат вздрогнул и сказал:

— Произошло?

— Что произошло? Вы вздрогнули, но это ваша вина. Признайтесь, вы ничего не почувствовали.

— Признаюсь.

— Тогда это было оно. В прошлом, когда гиперпространственные путешествия были новыми (во всяком случае, согласно описаниям), было странное внутреннее ощущение. А некоторые люди испытывали тошноту или головокружение. Может быть, это был психогенный эффект. С накоплением опыта и улучшением оборудования эти явления исчезли. С таким компьютером, как наш, любой эффект ниже порога нашего восприятия. Во всяком случае, я так считаю.

— Я тоже должен это признать. Где мы, Голан?

— Мы сделали только первый шаг. Это район Калгана. До Сейшельского сектора нам еще далеко, и, прежде чем двигаться дальше, я должен проверить точность этого Прыжка.

— Еще вот что меня беспокоит. Куда делась Галактика?

— Она вокруг нас, Янов. Мы в нее порядочно углубились. Если мы наведем экран на ее более удаленные части, то увидим ее как светящуюся полосу через все небо.

— Млечный Путь! — радостно воскликнул Пелорат. — Его описывает в своем небе почти каждая планета, но мы-то на Терминусе его не видим. Покажите же мне его, старина!

Обзорный экран спанорамировал по вертикали, при этом казалось, будто звездное поле проплывало по нему вверх, затем появилось плотное жемчужное свечение, почти заполнившее поле зрения. Компьютер отследил его по горизонтали до разреженного края, затем вернул на экран первоначальный вид.

— В направлении центра Галактики Млечный Путь плотнее, — сказал Тревиц. — Но из-за темных туманностей в спиральных рукавах он не такой плотный и яркий, каким мог быть. Нечто подобное видно с большинства обитаемых планет.

— И с Земли?

— Какая разница? Вид Млечного Пути не может служить опознавательной характеристикой.

— Конечно, не может. Но знаете… Вы ведь изучали историю науки?

— Не изучал, хотя кое-чего, естественно, нахватался. Но если вы собираетесь задавать мне вопросы, не ожидайте, что я окажусь экспертом.

— Просто из-за нашего Прыжка я вспомнил об одной вещи, которая меня всегда удивляла. Есть описание Вселенной, где гиперпространственные путешествия невозможны и абсолютный максимум скорости — это скорость света в вакууме.

— Да, есть.

— При этих условиях геометрия Вселенной не позволяет совершать путешествия, подобные нашему. Ведь если бы мы летели со скоростью света, мы за это время прожили бы срок, не соответствующий остальной Вселенной. Если мы сейчас, скажем, в сорока парсеках от Терминуса, мы бы не почувствовали особенно большого расхода времени, а на Терминусе и во всей Галактике прошло бы сто тридцать лет. Фактически, мы сюда прилетели не со скоростью света, а со скоростью, в тысячу раз большей, и время нигде нисколько не продвинулось. По крайней мере, я надеюсь, что это так.

— Не ожидайте, что я начну излагать вам математику гиперпространственной теории Оланжена. Я скажу только, что действительно, когда мы путешествуем со скоростью света в обычном пространстве, время движется со скоростью 3,26 года за парсек, как вы сказали.

Релятивистскую Вселенную человечество изучило очень давно, еще в предыстории — хотя это ваша область — и законы такой Вселенной действительны. Но в гиперпространственных Прыжках мы выходим за пределы релятивистских законов. Гиперпространственная Галактика — крошечный объект, в идеале безразмерная точка, и релятивистских эффектов в ней нет.