Айзек Азимов - СООБЩЕСТВО И ЗЕМЛЯ

— Сколько же на это уйдет времени? — спросил Пелорат.

— Немного. Основная тяжесть работы ложится на компьютер, я только указываю ему, что делать. Вот на что действительно уйдет время, так это на проверку результатов. Мне нужно удостовериться, что они правдоподобны и что в мои команды не вкралась ошибка. Если бы я был лихачом и абсолютно верил в себя и компьютер, я мог бы все это проделать за пару минут.

— Это поистине удивительно, — сказал Пелорат, — подумать только, как много делает для нас компьютер! Я все время об этом думаю. Что бы вы делали без него?

— Что бы я делал без гравитического корабля? Что бы я делал без астронавигационной подготовки? Что бы я делал, если бы за мной не стояли двадцать тысяч лет гиперпространственной технологии? Признаем факт, что я — это я, здесь и сейчас. Представим, что мы в будущем, через двадцать тысяч лет. Какие технологические чудеса мы возблагодарим тогда? Или, может быть, через двадцать тысяч лет человечества уже не будет?

— Вероятно, будет, — ответил Пелорат. — Даже если мы не станем частью Галаксии, у нас для руководства останется психоистория.

Тревиц оторвал руки от компьютера и повернулся в кресле.

— Пусть вычисляет сам, — пробормотал он, — и пусть все проверяет по нескольку раз. Спешки нет.

Он испытующе посмотрел на Пелората и сказал:

— Психоистория! Вспомните, Янов, дважды эта тема всплывала на Компореллоне и дважды ее характеризовали как суеверие. Сначала это сказал я, а потом то же самое сказал Дениадор. Не является ли психоистория суеверием Сообщества? Разве это не убеждение без свидетельств и доказательств? Как вы думаете, Янов? Это скорее ваша область, чем моя.

— Почему же без свидетельств, Голан? — сказал Пелорат. Изображение Селдона появлялось в Хранилище много раз и обсуждало происходившее. Он ведь не мог знать, что произойдет, если бы не предсказал это при помощи психоистории.

— Звучит впечатляюще, — сказал Тревиц. — Правда, во времена Мула он ошибся, но все равно. И все-таки, тут есть неприятный оттенок магии. Такие трюки способен выполнить любой фокусник.

— Фокусник не может предсказывать события на века вперед.

— Фокусник вообще не делает на самом деле того, во что он заставляет вас поверить.

— Я не могу, Голан, представить себе трюк, который позволил бы мне предсказать, что случится через пять веков.

— Вы также не можете представить себе трюк, который позволил бы фокуснику прочитать записку, спрятанную внутри псевдогиперкуба, спрятанного на непилотируемом орбитальном спутнике. Тем не менее, я видел, как фокусник это сделал. Вам не приходило в голову, что Капсула Времени вместе с изображением Селдона подготавливается правительством?

Видно было, что это предположение вызвало отвращение Пелората.

— Они на это не пошли бы, — сказал он.

Тревиц презрительно хмыкнул.

— И если бы они попытались, — добавил Пелорат, — их поймали бы.

— Не уверен. Однако суть в том, что мы совершенно не знаем, как работает психоистория.

— Я не знаю, как работает ваш компьютер, но он работает.

— Зато другие знают, как он работает. А если бы никто не знал, как он работает? Тогда, если бы он сломался, мы ничего не смогли бы сделать. И если психоистория неожиданно перестанет работать…

— Второе Сообщество знает, как работает психоистория.

— Откуда вы знаете, Янов?

— Так говорят.

— Говорить можно что угодно… О-о, у нас есть расстояние до Запретной планеты. Надеюсь, достаточно точное. Изучим числа.

Тревиц долго вглядывался в экран, и губы его иногда шевелились, как будто он что-то вычислял в уме. Потом он спросил: — Что делает Блисс?

— Она спит, старина, — виновато сказал Пелорат, — ей нужен сон, Голан. Связь с Геей через гиперпространство требует большого расхода энергии.

— Надо думать, — ответил Тревиц и снова повернулся к компьютеру. Он положил руки на контакты и пробормотал: — Я разрешу ему сделать несколько Прыжков с проверкой после каждого. — Потом он отнял руки и сказал: — Я спрашиваю серьезно, Янов. Что вы знаете о психоистории?

— Ничего, — смущенно сказал Пелорат. — Историки — а я историк — бесконечно далеки от психоисториков… Я, конечно, знаю два фундаментальных принципа психоистории, но их все знают.

— Даже я. Первый — число рассматриваемых людей должно быть достаточно велико для статистического анализа. Но сколько это "достаточно велико"?

— Последняя оценка населения Галактики, — ответил Пелорат, — что-то около двадцати квадриллионов, и, возможно, она занижена. Этого, конечно, достаточно.

— Как знать…

— Но психоистория действительно работает, Голан. Что бы вы ни говорили, она работает.

— А второй принцип, — сказал Тревиц, — состоит в том, что люди не должны знать о психоистории, потому что это знание искажает их реакции… Но на самом деле люди знают о психоистории.

— Люди знают только о том, что она существует, старина. Это не в счет. Второй принцип требует, чтобы люди не знали предсказаний психоистории, а они и не знают. За исключением того, что знает Второе Сообщество, но оно — особый случай.

— И вся психоистория разработана на основе только этих двух принципов. Трудно поверить.

— Не только, — возразил Пелорат. — Есть еще усовершенствованная математическая техника для сложных статистических расчетов. По общепринятой версии Хари Селдон создал психоисторию, взяв за образец кинетическую теорию газов. Молекулы газа движутся хаотически, и мы не можем рассчитать движение отдельных молекул; тем не менее, пользуясь статистическими данными, мы можем определить законы, управляющие поведением газа, с высокой точностью. Аналогичным образом Селдон намеревался рассчитать общее поведение человеческих масс. Хотя поведение отдельных людей так рассчитать нельзя.

— Но люди не атомы.

— Верно, — сказал Пелорат. — Человек имеет разум, поведение человека настолько сложно, что производит впечатление свободного волеизъявления. Как с этим справился Селдон, я не понимаю и вряд ли понял бы, если бы кто-нибудь попытался мне объяснить. Но он это сделал.

— И все это зависит, — сказал Тревиц, — от людей, которые одновременно многочисленны и не осведомлены. Не кажется ли вам, что для возведения колоссальной математической постройки это довольно зыбкий фундамент? Если в действительности эти требования не выполняются, все рушится.

— Но, поскольку План не рухнул…

— Или, если требования не то чтобы неверны, а просто слабее, чем предполагалось, План может проработать несколько веков, а потом, достигнув какого-то кризиса, рухнуть. Как это случилось однажды при Муле… Или: что, если существует третий принцип?

— Какой еще третий принцип? — слегка нахмурился Пелорат.