Михаил Ахманов - Вторжение

Странный хриплый звук вырвался у Йо. Бледная, как мрамор, она отступала к стене, вытягивая перед собой руки с соединёнными ладонями; губы её дрожали, зрачки растворились в серебряных глазах.

— Даскин, — шептала она, — даскин… к’тайя ронеро лимра айн… тза десизи, тза дерати, тза демуро… эйриго па, даскин, эйриго оту…

Назвавшийся Гюнтером Фоссом криво ухмыльнулся.

— Эйриго па, даскин… Не даскин, милая леди, отнюдь не даскин, и этими заклятьями Первой Фазы меня не изгонишь! Будь я даскином, стёр бы вас в порошок ещё у Юпитера — и вас, и этих сильмарри, червивых недоумков! Но я всего лишь из расы мелких фокусников, их эмиссар на Земле, почти случайный наблюдатель… Куда нам до даскинов! Хотя кое-что мы можем.

— Черт, — пробормотала Макнил, — черт, черт! Йо, успокойся… сядь рядом… садись, говорю!.. Он нам ничего не сделает.

Карта живой Галактики, во всём многоцветье красок, вспыхнула перед Литвиным, а память шепнула бесплотным голосом Корабля: «Вы никому не интересны, пока не несёте угрозы… Хотя не исключается, что в вашей системе есть наблюдатели… Район газового гиганта патрулировали сильмарри…»

Вот и наблюдатель, подумал Литвин. Не фаата и не сильмарри, а некто третий и совсем иной. Может быть, лльяно?.. Но данный вопрос был не из самых неотложных. Это удивительное существо, менявшее обличья как перчатки, способное перенестись в любое место на Земле, явилось сюда с определённой целью. Какой? Догадаться было несложно, так как оно не питало симпатий к фаата и сильмарри — червивым недоумкам.

В душе Литвина зажглась надежда. Стараясь не выдать и не расплескать её, он положил руки на пояс скафандра и негромко произнёс:

— Приветствую Гюнтера Фосса, эмиссара. Кажется, у вас есть предложения?

— Безусловно, есть. — Фосс покосился на бурый холмик, что ритмично подрагивал в центре камеры, и уточнил: — Как не быть! Вы, лейтенант-коммандер, оказались в нужное время в нужном месте, а такие люди могут рассчитывать на самые лестные предложения. Однако… — Он перевёл взгляд на Макнил и прильнувшую к ней Йо. — Однако мне бы не хотелось отягощать своим присутствием двух милых дам. В отличие от фаата я не использую технику ментального воздействия и не способен погрузить их в сон или блокировать слуховые рецепторы. Может быть, мы прогуляемся? — Фосс кивнул в сторону одного из коридоров.

Не говоря ни слова, Литвин шагнул туда. Проход был пошире той норы, что привела их к камере, и нервный отросток, змеившийся в выемке пока, оказался много толще — не слоновый хобот, а целая нога. Сокращения розоватой субстанции рождали неяркие световые вспышки, которых хватало, чтобы разглядеть коридор метров на двадцать; дальше царил полумрак, простроченный розовой нитью нерва. Пробираясь вдоль неё, Литвин дважды ощутил знакомую вибрацию — вероятно, новые модули стартовали с поверхности Корабля.

— Достаточно, — послышался сзади голос Фосса. — Здесь нам никто не помешает.

— Вы говорите о Йо? — сказал Литвин, оборачиваясь.

— Нет. Просто фигура речи, привычная для журналиста. Когда получаешь информацию, третий всегда лишний.

— А когда передаёшь?

— Все лишние, кроме получателя.

Фосс откинул со лба прядь волос. Блики света скользили по его лицу, и оно казалось таким обыкновенным, таким земным, что Литвин на миг усомнился в реальности происходящего. Они, человек и некто, лишь притворявшийся человеком, стояли в нешироком коридоре над нервным ганглием существа совсем уж иной природы, искусственного мозга, что обитал в межзвёздном корабле. Они были чужды друг другу, как звезды с разных концов Галактики, но занимались вполне человеческим делом: планировали убийство.

— Я переброшу сюда один прибор, — сказал Фосс. — Не мешайте мне и не приближайтесь к установке, пока не получите объяснений. Вещь довольно опасная.

— Оружие?

— Вроде того.

Он вытянулся и замер. Снова повеяло холодом, беззвучный взрыв колыхнул воздух, и в пяти шагах от Литвина появилось что-то блестящее, округлое, похожее на огромную тыкву. Предмет отсвечивал голубоватым блеском и был, очевидно, массивен, но ничего угрожающего в нём не замечалось. С его верхушки свисал тонкий длинный шланг, который заканчивался иглой.

Литвин вытащил шарик каффа, подкинул в ладони.

— Тоже ваша работа, эмиссар? Вы мне его прислали? Перебросили, как эту штуку?

— Разумеется. Могли бы лучше им распорядиться, — буркнул Фосс, не спуская взгляда с установки. Внезапно она загудела, негромко и мерно, будто в ней кружился пчелиный рой.

Литвин показал в её сторону пальцем:

— Если это оружие, надо было прислать его пораньше. До того, как распылили половину Третьего флота.

— Раньше я не мог. Силы мои не беспредельны, и есть ограничения по массе и дистанции. Кафф лёгок, а сигга весит добрый центнер.

— Сигга?

— В понятных вам обозначениях — генератор микророботов. Такие, знаете ли, крохотные паразиты вроде насекомых, шустрые и ужасно прожорливые… Сигга производит и программирует первую партию, а дальше они размножаются сами, в заданных программой средах. Могут уничтожить камень, металл, пластик, органику или, как в данном случае, вот это. — Фосс ткнул носком башмака розоватый отросток. — Нюх у них великолепный, жрут лишь то, на что настроены, а продукты метаболизма — кислород, азот, углерод и тому подобное. Закончится еда, закончится их жизнь, так что Антарктиде ничего не грозит. Мы применяем эти установки для уничтожения отходов.

— Но в данном случае это как шприц с ядом? — произнёс Литвин.

— Абсолютно верная мысль. Видите тот гибкий хоботок? Вам надо погрузить его в нервную ткань и повернуть кольцо у основания — там, где хоботок выходит из контейнера. Все!

— И после этого ваши тараканы сожрут Корабль?

— Только его мозг. Тот квазиразум, с которым вы общались при помощи каффа.

Литвин нахмурился. Что-то в этой истории ему не нравилось, что-то вызывало подозрения. Слишком всё получалось просто и легко.

— Почему бы все не уничтожить? Мозг, органику, металл и пластик? Весь этот проклятый звездолёт?

— Потому что он представляет огромную ценность. Вы все получите — межзвёздный двигатель, и антигравы, и массу устройств, которые вам не придумать за ближайший век.

— Фаата мы тоже получим? — спросил Литвин, поглядывая на мерно жужжавшую сиггу. — Весь экипаж, и тхо, и полностью разумных, и женщин, спящих в т’хами?

Тень промелькнула по лицу эмиссара.

— Это вряд ли. Боюсь, лейтенант-коммандер, что все живое на борту Корабля обречено на гибель. Я сказал: вы все получите, но я не имел в виду вас лично. Вам и лейтенанту Макнил не достанется даже медали за храбрость.

— Вот как! Поэтому вы не желаете действовать сами? Воткнуть иглу и повернуть колечко? Боитесь?