Стенли Вейнбаум - Черное пламя

— Три доли — справедливо, — сказал я. — Это даст вам и Клер возможность хорошо устроиться.

— Мне и Клер?

— Послушайте, Коретти. Я не хотел, но я видел вас с ней в тот вечер затмения. Не похоже было, чтобы Клер сопротивлялась.

Коретти улыбнулся.

— Так вы это видели? А теперь послушайте. Мужчина, который просит девушку стать его женой, должен, как предполагается, встать к этой девушке поближе. И, если у нее есть сердце, она его не отталкивает. Она просто говорит «нет» как можно мягче.

— Она говорит — нет?

— Она так и сказала, Джек. Держу пари, что с вами будет иначе.

— Она… Она… — Мое внимание привлекло что-то знакомое в звуке двигателей. — Мы садимся.

— Да, на Ио. Садимся на два часа.

— А кто взлетал?

— Клер. Она уже пятьдесят часов у штурвала.

Я сел и сказал мрачно:

— Отведите-ка меня туда. Не спорьте, отведите.

Клер едва подняла глаза, когда Коретти усадил меня рядом с ней.

— Джек, Джек, — шепнула она. — Как я рада, что тебе лучше.

— Милая, — сказал я. — Все будет хорошо. Только позволь мне быть рядом.

Я положил руку на руль рядом с ее рукой.

Она опустила корабль ровно, без всякого крена, и приземлилась, точно птичье перышко. Но я — то не имел к этому отношения: я был так слаб, что не смог бы пошевелить рулем, хотя она этого не знала. Вера в себя — это все, в чем она нуждалась. Да, я в этом убедился. Она — способный пилот и чертовски храбрая девушка. И я даже готов простить ей то, что она уснула сразу после нашего первого поцелуя.

От бешенства Грант Колтроп буквально лишился речи: выкрикнув все известные ему ругательства, он умолк, шипя и плюясь, словно рассерженный кот, и с остервенением топнул оземь обутой в тяжелый ботинок ногой.

Сила отдачи оказалась настолько велика, что тело разгневанного мужчины совершило великолепное сальто и приземлилось на ту самую кучу жухлой растительности, которая и вызвала ярость Колтропа. Только тогда он вспомнил, что на Ио не стоит злоупотреблять резкими движениями, поскольку гравитация на этом спутнике Юпитера была втрое меньше земной.

Грант поднялся, проклиная собственную забывчивость, и повернулся к тройке хихикавших большеголовиков, с интересом наблюдавших за его полетом.

— Вот что, голубчики! — свирепо сверкая глазами, проговорил он. — Вы не получите больше ни кусочка сластей, если вместо листьев февры снова притащите подобный сор. — На этот раз Грант осторожно поворошил носком ботинка пресловутую кучу. — А теперь ступайте прочь, недотепы! И не вздумайте вернуться без добычи!

Казалось, до его слушателей не сразу дошел смысл сказанного. Эти коренные обитатели Ио, прозванные людьми просто иоликами, хотя и имели звучное латинское наименование, больше других обитателей планеты напоминали своим видом землян, правда, тех, кто достиг высшей степени идиотизма. Эту их особенность подчеркивали и не умолкающее хихиканье, и не сходящее с луноподобных лиц выражение блаженства, и вялое покачивание тяжелых круглых голов на тонких непомерно длинных шеях.

В конце концов грозный смысл сказанного проник в сознание иоликов, и их привычный смех приобрел грустноватый оттенок. Наиболее чувствительный из компании в отчаянии так треснул головой о ствол каменного дерева, что лишился чувств. Его товарищи подхватили падавшее тело и бережно повели пострадавшего в заросли, время от времени поворачивая к человеку безмятежно улыбающиеся лица.

Стараясь успокоиться, Грант потер кулаками виски и медленно направился к приоткрытой двери своего убогого жилища, сложенного из стволов все тех же каменных деревьев — единственного строительного материала на Ио. Внезапно он увидел, как из дома выскользнул один из самых неприятных обитателей планеты, известный как «мышь разумная».

На взгляд Гранта, эти существа больше напоминали не поумневших мышей, а злобных карликов, в целях маскировки принявших обличье грызунов, — настолько невероятно коварными были все их поступки. Если остальные живые существа Ио — тоже весьма малосимпатичные — беспокоили землян в силу своих чисто физиологических особенностей, то эти мерзкие недомерки сознательно вредили людям, доставляя им массу неприятностей.

Вот и сейчас шустрый карлик покидал дом Гранта с добычей: он сжимал руками-лапками цилиндрический стержень термометра. Схватив камень, Колтроп запустил его в вора, но тот ловко увернулся и, оскалив зубы, погрозил человеку кулаком. Этот жест означал объявление войны, но Гранту сейчас было не до того: похоже, на него опять накатывала волна безумия.

Затворив за собой дверь и несколько привыкнув к темноте мрачноватого помещения, Грант с возмущением увидел, что его домашнее животное — крупный, с лоснящийся шкуркой эхокот по имени Оливер — только что продрало глаза.

— По дому разгуливают мыши, а ты впал в спячку, негодник! — возмутился Грант. — Я, вероятно, слишком сытно кормлю этого лодыря.

Эхокот выгнул спину и распушил хвост, скользнув по человеку спокойным взглядом загадочных глаз — это трехлапое существо ничуть не боялось наказания, ни на минуту не сомневаясь в своем безмерном обаянии. Опершись о пол хвостом и единственной задней лапой, он вцепился когтями передних в край стола и вкрадчиво проговорил:

— Куда это, к черту, делся туз? Ступайте прочь, негодники!

Подтверждая свое прозвище, эхокот повторил фразы, услышанные во время раскладывания пасьянса накануне и нынешней ссоры с поставщиками февры. Обычно болтовня кота развлекала Гранта, но сейчас он лишь автоматически отметил абсолютную точность воспроизведения собственных слов и снова потер лоб: с каждой минутой боль усиливалась.

Запив водой пару таблеток, он присел на край кровати, решив не покидать дом до окончания приступа, поскольку всегда существовала опасность не отличить реальность от видений, обычно сопровождавших усиление болезни. Не хватало еще влипнуть в беспамятстве в какую-нибудь историю!

Как и всегда перед началом приступа, Колтропа терзало раскаяние за свое решение отправиться на Ио, но теперь он твердо знал, что с первой же оказией вернется на Землю. Конечно, это вызовет осложнения с фирмой «Лекарственные препараты Нилана», с которой заключен контракт на добычу февры, и он опять останется без гроша в кармане. Однако пусть это, чем пожизненная психушка! Правда, говорят, что сумасшедшие не осознают своего положения, но лучше не проверять этого на личном опыте.

Если бы по прибытии на Ио он сумел отыскать работу в Нордвиле или Зюйдвиле, таких проблем не возникло бы: эти города, расположенные на полюсах планеты, не таили в себе опасности для психики. Но, к несчастью, самой выгодной — с точки зрения оплаты — работой оказалась добыча февры, которая растет только в экваториальной зоне, где сам воздух заражен флюидами безумия. Но понял он это, лишь какое-то время прожив тут.