Александра Турлякова - Возвращение домой

А Джейк смотрел на него, в это искажённое ненавистью лицо, и не слышал этот хриплый, сорванный крик человека, забывшего обо всём. Они, двое, никого больше не видели. Один кричал страшными словами и жуткими лагерными ругательствами, какие Джейк впервые за свою жизнь слышал. Он слушал, растерянно разомкнув губы, почти не улавливая сути; казалось, он ждал только крошечной передышки, чтоб успеть вставить слово, порывался сказать что-то, но Яниса было не остановить и не перекричать. С этими криками он ослабел мгновенно, и солдаты поволокли его спиной вперёд, отчаянно цепляющегося, протестующего, упирающегося в землю каблуками обеих ног. Он в такой ярости и о боли своей забыл, но не сводил взгляда с Джейка:

— Сволочь! Дрянь!.. Да ты знаешь, что́ мы с такими делаем?! Трус! Ничего ты не знаешь!.. Слабак! Пацан сопливый!.. Ненавижу!.. Ненавижу!.. У-убью! Увижу — убью!.. Руками!.. Голыми руками, только попадись мне однажды!..

Он кричал до тех пор, пока не закашлялся пересохшим сорванным горлом, но взгляд его выражал все его чувства, продолжал прожигать, продолжал ненавидеть, продолжал выражать то, что и голосовые связки сказать уже не могли.

А Джейк ещё долго стоял, глядя ему вслед, но ничего вокруг не видя и не слыша, и только в ушах всё ещё звенел раздирающий душу крик: "Ненавижу! Ненавижу! Убью!" С такой ненавистью по отношению к себе он столкнулся впервые, и впечат-ления до сих пор холодили сердце до жуткого озноба. "Почему?! За что?! — готов был кричать он в оправдание, хоть и не чувствовал за собой никакой вины. — Что они сказали тебе?? Что? Что тебя так разъярило? Неужели ты не понял? Ничего не по-нял?! Где же твоя осторожность, Янис? Где твоя внимательность, твоё чутьё? По-чему, Янис? Почему? Неужели ты поверил им? Ты, — никогда и никому, кроме себя, не доверявший! Что с тобой случилось? Что?!"

Джейк тряхнул головой вправо-влево, моргнул несколько раз, каждый раз зажму-риваясь до боли в глазах. А потом повернулся идти. Но даже шага не сделал — будто натолкнулся на что-то, увидев капитана на верхней ступеньке крыльца. Их взгляды встретились, и, хотя лицо Ламберта ничего не выражало, Джейк внутренне содрог-нулся от ужаса: "Слышал!!! Он всё слышал! Всё! Хотя этот крик трудно было не услышать…" А капитан, отшвырнув окурок, развернулся и мимо вытянувшегося по стойке "смирно" часового прошёл в дом.

— Вы слышали? — Ламберт ворвался в комнату стремительно, пролетел от порога до стола и только там остановился, развернулся и, положив руки на пояс, уставился на лейтенанта. — Слышали?

— Спрашиваете! — Тот усмехнулся, заметно оживившись. — Такие крики! Столько ненависти… — Покачал головой, — Это псих!.. Но вы, по-моему, ждали подобной ре-акции, капитан. Кто-то из них должен был сдать первым…

— Да! — Ламберт задумчиво хмурился. — Но этот так называемый псих… Я думал, он окажется сдержаннее…

— А я думаю, нам на нём и нужно остановить свой выбор. Не всё ли равно?

Ламберт готов был возразить, такую небрежность в своей работе он не признавал, он считал себя мастером своего дела и не привык решать всё методом тыка. А вот и наш сообразительный врун, полдня пудривший нам мозги вполне правдоподобной чушью.

Джейк сразу же уловил напряжённую атмосферу комнаты, его уже ждали здесь и, как видно, с целой кучей вопросов. Он скрестил пальцы на удачу на обеих руках, перекрестился мысленно, а сам, будто и не было ничего, спокойно встретил взгляд капитана.

— Ну, что, теперь у нас и капитан появился… — Ламберт хмыкнул, растянув губы в недобрую фальшивую улыбку. — Может быть, ты расскажешь всю свою историю заново, но только с некоторыми существенными дополнениями? Мы даже по-слушать готовы…

— Капитан?! — Джейк изумился, но бледность его лица говорила всё и без слов, а от неё глаза ещё больше казались. — Да не было никакого капитана!..

— Хватит врать!!! — Ламберт грохнул кулаком по столу, и Ли вскинулся, выронив лист из рук, взглянул на капитана сердито. А пленный только глаза чуть-чуть при-крыл, отвёл взгляд, тот взгляд, под которым Ламберт терял всю свою решимость, жёсткость, настойчивость. В глазах парня не было ни злости, ни ненависти, как у маленького ребёнка, на которого и руку-то поднять грех. Но всё это впечатление оказалось обманом, наглым, циничным, уловкой профессионального и, должно быть, опытного обманщика. — Вам обоим, и тебе в частности, будет лучше, если ты расскажешь всё по-хорошему. И честно, — Ламберт отвернулся, глядя в окно, мимо Ли, поверх его головы. — Мне ведь не всё равно, что с вами двумя будет. Я потому и потерял столько времени… Ну, не только поэтому, конечно… — Усмехнулся.

— Знаешь, что вас ждёт? — он снова глянул на Джейка. — Ни черта ты не знаешь, соп-ляк! Если б знал, давно бы всё выложил, без всякого геройства и прочей чепухи! — Злой, напряжённый, и эта злость росла в нём с каждым сказанным словом.

Он рывком приблизился к Джейку, чуть склонился, глянул ему в лицо, в глаза, и прошептал:- Ты ведь врал нам! — без вопроса — одно утверждение. — Врал! А теперь скажи, как всё на самом деле было! Ну?! Вы — диверсионная группа, ваш командир — капитан, и вы не справились с приказом. Вы вообще ни с чем не справились, дет-вора несчастная! Вы же совсем не подготовлены к такой работе, и это не только я понял, — ваше командование в курсе, пожалуй, побольше моего. Так что, рядовой Барклиф, или как там тебя? — вас на верную смерть отправляли. Вот, она, плата за патриотизм, за верность своему государству! Так к чему вся эта игра?

Джейк выдержал его взгляд, сидел, не шелохнувшись, почти физически ощущая неотвратимость надвигающейся смерти. И ничего не мог изменить. Ничего! Всё, что было в его силах, он уже сделал.

"Эх, Янис!.. Янис, Янис… И что они тебе сказали? Что так легко заставило тебя изменить своим привычкам? Кинуться с таким криком, с такими словами? Поверить им?! Или ты уже рассказал им что-то сам, навёл на мысль? Раз этот капитан так упорно отказывается мне верить. Он и раньше-то сомневался, но не заявлял вот так, открыто, не имея возможности опровергнуть мои слова. А сейчас же…

Он ждёт, смотрит так, словно в душу заглянуть пытается. Он не отступится, если я буду и дальше молчать, а на новую ложь у меня нет уже ни сил, ни времени, а у капитана — терпения. Что же делать? Оставить всё как есть, пусть бьёт? Не всё ли равно теперь?

Пусть бьёт, пусть кричит — я выдержу, а расстрела они не допустят, ведь мы же военнопленные. Пусть! А потом посмотрим.

Если переживу эту ночь, я расскажу им всё, всё, что они захотят узнать. Какая теперь разница? Главное, что Кордуэлл и Моретти к этому времени будут на нашей земле. А капитан, он бы понял, да и всё равно ему теперь, мёртвому. Он и так сде-лал для нас всё, что мог, отвлёк их своей смертью от нас, дал нам целый день на спасение, а всё остальное — наша беспечность и безрассудство Яниса… И моя сла-бость! Моя, как главного, как ответственного за них всех по приказу капитана… И я не справился… Не смог…