Александра Турлякова - Возвращение домой

И тут при этих словах Джейка словно прорвало:

— Вы не имеете права! — выкрикнул он Ламберту в лицо и сам не узнал собственно-го голоса, хриплого, срывающегося на звонкий, почти мальчишеский крик. — "Три-аксид" запрещён… Межпланетной Комиссией… Вы знаете, что вам за это будет?! Вам всем!.. И расстрел этот!.. Это тоже незаконно!.. Все ваши действия незакон-ны!.. Даже применение силы по отношению к военнопленным… Это нарушение прав человека!.. Нам даже пить не давали!.. За весь день ни разу…

Ламберт не перебивал, дал знак рукой солдату у порога, и Джейк сам замолчал, почувствовал, как сильные руки вцепились ему в локти. Он вырвался, сделал шаг вперёд, чуть не толкнувшись Ламберту в грудь, и произнёс уже без крика, но таким голосом, от которого холодом продрало между лопатками: что-то пророческое было в этих словах:

— Вы ещё пожалеете! Вам даже расстрел этот не поможет! Все узнают про это! Все! Вас судить будут… За нас, военнопленных… Вы ещё вспомните моё имя, ка-питан…

— Вы оба дезертиры! Вы даже не военнопленные! Вы даже без знаков отличия! Вы никакой армии не принадлежите! — Ламберт рассвирепел. Его ещё никто ни разу в жизни судом не пугал, и такое он стерпеть не смог. Обе его руки, выброшенные вперёд, ударом в грудь оттолкнули ниобианина назад, к двери. И удар был настоль-ко сильным, что Джейк задохнулся, хватая воздух ртом, еле устоял на ногах, но продолжал смотреть Ламберту прямо в глаза и видел в них ненависть и ярость, те же чувства, с какими смотрел на него Янис пятнадцать минут назад.

— Расстрелять! — прошептал Ламберт одними губами, на Джейка это слово обруши-лось так, что в ушах зазвенело, как тогда, после бомбёжки. Но, видимо, самому Ламберту тон приказа показался неубедительным, да и часовой что-то медлил с его выполнением, поэтому он и повторил, крикнул:- Расстрелять!!!

Под этот крик они, Джейк и двое солдат-караульных, переступили порог. Этот крик услыхал и Янис, но не удивился, даже невольно обрадовался. Он ждал этого приказа, понял сразу, куда его потащили через несколько минут после Тайлера. Уж если гвардейца после всех передряг — на отдых, то его не иначе, как под пули… Он еле тащился по улице, довольно грубо поддерживаемый под вывернутые локти, и думал с сожалением лишь об одном: Тайлер после всего, что сделал, останется жить, а ведь так хотелось свернуть ему шею… Хоть бы встретиться напоследок, хоть слово ему своё последнее сказать, раз уж так…

Они и встретились на ступенях крыльца, у распахнутых настежь дверей.

— Предатель! — прошипел Янис, встретив взгляд Тайлера, странный какой-то, пус-той взгляд остекленевших пронзительно синих глаз. Хотел добавить ещё что-то, но осёкся, смолк, подавился словом, застрявшим в горле. Понял, понял сразу, куда это повели Тайлера в сопровождении двух сионийских солдат-автоматчиков. Нет, не так дают свободу, не так платят за предательство, за нужную информацию…

— Да вы что?!! Ведь меня же… меня!!! — прошептал Янис растерянно, провожая уходящего Тайлера глазами, глядя, как он медленно спускается по ступенькам, по скрипучим деревянным ступенькам…

— Тайлер!!! Джейк! — крикнул Янис, дёрнувшись вперёд, почти высвобождаясь из рук солдат. Он впервые за всё время назвал его по имени, но даже сам внимания на это не обратил. А вот Джейк попытался обернуться на его голос, но ему не дали, грубо толкнули вниз ударом приклада в спину. — Но ведь меня же… — снова прошеп-тал Янис, медленно и неожиданно вдруг понимая, что будет дальше и что уже успе-ло произойти, понимая свою ошибку и свои заблуждения… Неужели же поздно, опять слишком поздно?! Он опять и всюду не успел…

Да не может быть, чтоб он так ошибался!

Это всё сионийцы, это всё капитан этот чёртов! А я поверил ему, поверил, как сопляк неопытный…

— Вы его отправили, да?!! Его?!! — заорал Янис прямо с порога, видя перед собой лишь сверкающие ненавистью глаза Ламберта. — Сволочи! Сволочи вы все! И вы, капитан! — Он кричал что-то ещё, стоя посреди комнаты без посторонней помощи, забыв о боли. Сейчас им двигали только ярость и ненависть, несколько минут пред-назначавшиеся Тайлеру, сейчас же их мощь и силу ощущал на себе капитан, а он и слова не мог вставить во всю эту тираду. — Вы никакого права на это не имели! Ни по каким законам! Тем более, это я… я, а не он… должен был быть там!..

"И этот про законы…"- Ламберт не стал дожидаться, когда ниобианин замолчит сам, просто ударил пленного по лицу, а потом швырнул на лавку у стены. Парень затих, замолчал сразу, только дышал часто, со всхлипыванием втягивая воздух сквозь стиснутые зубы.

— Верните его, капитан… — попросил вдруг, чуть ли не с мольбой глянув на Ламбер-та. И это поразило капитана не меньше, чем ярость пленного ниобианина, которого он отправил с приказом.

— Здесь я отдаю приказы! — ответил Ламберт, закуривая, и пленный на это ни слова не добавил, только Ли зашевелился как-то обеспокоенно.

— Это подло! Подло, капитан! — воскликнул вдруг Янис, резко вскидывая голову, заговорил с новой силой:- Что вы ему пообещали? Свободу? Жизнь? Что?! Нет же!.. Вы приказали расстрелять его! Расстрелять! Вот она, ваша плата за предательство!.. Подло, капитан… Вы давали ему слово, наверняка пообещали что-то, иначе бы он не заговорил, не повёлся бы просто на обещание, на испуг… Слово дали… Сволочи вы все… Все вы…

Он не договорил, его оборвал резкий злой смех. Смеялся Ламберт, держа сигарету у самых губ.

— Зачем я вам теперь нужен? Зачем? — Янис глядел на него исподлобья, но был на удивление спокоен, словно перегорел уже, излил всю свою ярость и ненависть в первые минуты, а сейчас со стороны их разговор напоминал обычную беседу. — Вы от меня ничего нового не узнаете. Да и не скажу я ничего… Ничего и никогда… — продолжал Янис глухим голосом; он сидел, чуть подавшись вперёд, выставив сло-манную ногу. Эта поза, эта вскинутая голова, эти пылающие мрачной злостью глаза — весь он бросал вызов, это был протест против предстоящего допроса, это было ожидание ещё одного такого же короткого приказа: "Расстрелять!"

Но капитан как назло не торопился, был спокоен и не скрывал усталости, А Ли нервничал, нетерпеливо барабанил пальцами по столу, и всё порывался что-то ска-зать, но не решался, и выжидал.

— Я не предатель, капитан!

— Твой дружок тоже никогда им не был! — Ламберт круто развернулся на месте, впился в лицо пленного ниобианина глазами и, видя, как тот медленно начинает доходить до сути сказанных слов, добавил:- Он много чего наговорил нам, много чего… Например, то, что вы дезертиры, что вы сбежали из своей части, заблуди-лись, прибились к гриффитам… Впрочем, не такая уж и сложная история, но ты-то о ней не знал ничего, правда?

Ниобианин отшатнулся, так резко прянул назад, что голова его ударилась о бре-венчатую стену дома; прошептал что-то одними губами себе под нос, очень тихо (Ламберт смог разобрать всего несколько слов, да и то все они были ругательства-ми, страшными, уличными). И глаза пленного вспыхнули с новой силой, и лицо побелело смертельно, только на скулах высветился нездоровый, нервный румянец. А потом он закричал, закричал так, как ещё не кричал никогда: