Александра Турлякова - Возвращение домой

— А что, майор Крауст уже здесь?

— Да. С семи утра. Ему доложили о вашем приезде. Он хотел встретиться с вами лично, господин лейтенант. Сразу, как вы появитесь, — Балакоев стал серьёзным до деловитости, возможно, подействовал пример Джейка.

— Хорошо, тогда я сначала пойду к нему, — Джейк держался прекрасно. Как на-стоящий офицер! Он понимал, что строгость и деловой тон уменьшают возмож-ность подозрения, отбивая у окружающих желание задавать вопросы не по делу.

— Обычно он с утра не так загружен. Вы поднимитесь к нему, а я сейчас сообщу о вашем приходе, — лейтенант Балакоев склонился над пультом коммутатора, защёлкал клавишами. — Приёмная майора на десятом этаже… Он примет вас, господин лейте-нант, — произнёс через несколько минут, оторвав взгляд от экрана. Офицер Винклер почему-то не спешил уходить, точно ждал чего-то или кого-то, а потом спросил вдруг:

— Я хотел бы допросить одного пленного ниобианина, вы можете это устроить?

— Ниобианина? А что, это так важно?

— Он среди солдат, а я подозреваю, что он офицер. Уж лейтенант, как минимум. Хочу поговорить с ним, как доложу о себе майору Краусту. Заодно получу у него "добро" на этот допрос.

— Ладно. Я могу отдать распоряжение. Тем более, если разрешение вы точно полу-чите.

— Получу! — Джейк упрямо сверкнул глазами. Ради предстоящей встречи с лейте-нантом Барклифом он и не такое сумеет сделать. А майору можно наговорить всё, что угодно…

— Хорошо. — Балакоев кивнул головой. — Как я найду вашего ниобианина?

— Отсюда прямо по улице. Всего один квартал. Этот в белой майке. И сапоги у него офицерские. Он там один такой…

Руки лейтенанта были скованы за спиной наручниками, а сам он, среди этих стен, казался нелепым в такой одежде. Как бродяга на банкете в Императорском Двор-це…

Больше минуты они молча рассматривали друг друга: Джейк, — сидя за столом, упираясь подбородком в переплетённые пальцы; и лейтенант Барклиф, — стоя по-среди кабинета. Сейчас он был беспомощен в таком положении. И унижен. Хотя и смотрел сверху вниз, подняв упрямый, твёрдый подбородок со знакомой ямочкой.

— Как я погляжу, вам, лейтенант, и без офицерского мундира неплохо. — Джейк не сумел сдержать издёвку, хорошо ещё, что улыбку удалось скрыть.

— Зато тебе, мальчик, сионийские погоны на плечи не давят. — Барклиф мог отве-чать лишь презрением, но презрением, по силе не меньшим, чем эта издёвка.

Он был прежним, он остался прежним, несмотря ни на что! Это был всё тот же лейтенант Барклиф. Он даже сейчас чувствовал своё превосходство, как всегда помнил о нём и смотрел на Джейка всё с тем же насмешливым презрительным прищуром глаз.

И Джейк вдруг понял, глядя на своего прежнего командира, что не скажет он ему ничего из того, что хотел сказать, представляя эту встречу. Попросту не сможет сказать. Не сможет он уничтожить его ни морально, ни физически, тем более. И даже думать об этом глупо. Но ни своя, личная слабость тому причиной. Нет! Джейк не чувствовал себя слабее. Ни тогда, ни сейчас. Если б знал свою слабость, ещё тогда бы покорился лейтенанту, признал бы его власть над собой. Но нет! Они были равны друг другу!

Это Барклиф ещё раньше Джейка понял. Может, поэтому и выделял его из всех остальных, хотя бы при помощи своих вечных придирок? И разговор тот завёл, о прошлом своём рассказывать начал. Доверил бы он это кому-то другому, кроме Джейка Тайлера, своего подчинённого, рядового Джейка Тайлера? Нет!!

— Почему вы не сказали, что вы офицер? — спросил Джейк. Теперь это была уже просто деловая беседа равных во всём людей. — Офицерам обещают лучшие усло-вия…

— Да! — Барклиф усмехнулся. — Знаю! Два шага вперёд — и пуля в затылок…

— А-а… Теперь понятно, — Джейк хмыкнул, смерив его долгим взглядом с головы до ног.

"Да ЧТО тебе понятно?! Что тебе понятно, щенок?! Мальчишка!!" — готов был закричать Барклиф в ответ. Но сдержался. Было бы ещё перед кем отчитываться! Свой же подчинённый… Да ещё и перебежчик… Дрянь!.. Предатель! Что он может знать о том, что произошло в ту ночь?! Его ведь уже не было в части…

Авианалёт провели под утро, около пяти. Как раз в такое время, когда спали все: солдаты и офицеры в своих казармах, часовые на местах и, видимо, охрана с обслу-гой противовоздушного комплекса защиты.

Глупая беспечность, ставшая роковой для большинства погибших.

Сирена включилась, когда бомбы уже рвались, казалось, над самой головой. Нет, так просто со сна показалось, и от неожиданности. По-настоящему самолёты про-шли для начала над полигоном, первыми бомбами уничтожили зенитки, а потом взялись за казармы.

Земля дрожала, как в ознобе, от каждого разрыва. Началась паника. Барклиф вы-скочил одним из первых. Торопился к своим, в свою третью бригаду. Успел лишь натянуть брюки, сапоги на босу ногу и захватил личное оружие. О фуражке даже не вспомнил. Забыл и про китель…

Казарма выдержала прямое попадание, но крыша и потолок провалились внутрь, перекрытие сохранилось лишь кое-где, ближе к углам.

Трудно было поверить, что при таких разрушениях может выжить хоть кто-то. Но из тридцати подчинённых способными держать оружие в руках оказалось девять человек. Ещё четверых удалось откопать под завалом уже при свете дня. А сержант Торнтон, видимо, погиб ещё во время первого удара. Живым его никто больше не видел…

…Появлению своего лейтенанта они обрадовались, как дети, заметно приободри-лись. Но всё было намного хуже, чем показалось на первый взгляд. Из тринадцать не было ни одного совершенно здорового. Надолго ли их хватит, если придётся держать оборону? Да и о какой обороне может идти речь, когда на руках считанное число патронов и не у каждого есть автомат?

Налёт переждали в дальнем северном углу спальни, под прикрытием провисшего потолка, готового обрушиться на головы в любой момент. А потом, пока земля и все, кто выжил в этом аду, приходили в себя и привыкали к звонкой тишине, начали готовиться к бою. Спинками и кроватными сетками загородили проломы в стене, закрыли окна, расчистили место для раненых, подготовили позиции для стрельбы. Но никто из сионийцев, видимо, не думал, что после такой бомбёжки кто-то мог уцелеть. Развалины в первый же день проверять не стали. И они в напряжении и в полной готовности просидели до ночи. А за стенами что-то происходило. Слышно было стрельбу. Из своего оружия, из сионийского. Ревела бронетехника. Кричали люди. Кто? Свои или чужие? Не понять! Язык-то одни…

Сопротивление прекратилось к полудню. Сионийцы полностью заняли часть. О подробностях можно было лишь гадать. А ночью Барклиф решил отправить кого-нибудь в разведку. Необходимость разведать обстановку, подготовить пути к от-ступлению позволяла рискнуть парой своих солдат. Но нужны были добровольцы. Самые здоровые, самые рисковые люди.