Борис Иванов - Джейтест

Он все-таки был стар. Очень стар, этот человек Джея.

— Все теперь будет зависеть только от нас. От того, что мы выберем. — Кайл жестом пригласил и Циньмэй сесть на прогретый лучами здешнего солнышка валун. — Даже точнее, от вас четверых. Я свой выбор сделал.

— Так ты знал? — наклонила голову Цинь. — Ты... вычислил, каким будет Последнее Условие?

Она все-таки опустилась на предложенное ей место, только для того, чтобы дать понять, что хочет продолжить разговор.

— Мне помогли. — Кайл присел рядом. — Ты же знаешь, что не нам одним выпало Испытание. Не один Ларец появился в истории Джея. И у них есть своя история — у Ларца и у Испытания.

— А эти... — Цинь кивнула на замершие невдалеке, у деревьев тени. — Зачем ты привел их?

— Это те, кто знает об Испытании больше, чем другие, — чуть неожиданно и очень тихо присоединился к беседе Квинт. — И о судьбе тех, кто прошел Испытание. Если хочешь, это — ваши посредники с Джеем.

— Экзаменаторы? — чуть заметно улыбнулась Цинь. — Приемная комиссия?

— Что-то в этом роде. — Кайл пожал плечами. — Где остальные трое? Они уже знают?

— Скоро будут знать. — Девушка зябко поежилась. — Как только Павел доберется до «Кедров», на Второй авеню. Я велела... Я попросила их всех разойтись. Спрятаться.

— Напрасно. — Кайл со вздохом подобрал с земли плоский камушек и подкинул его на ладони, словно загадывая на монетке. — Все наоборот. — Не глядя, он отбросил камушек прочь. — Надо будет собрать всех. Так будет лучше.

— Наверное, ты прав, — неожиданно кротко согласилась Циньмэй. — Но... но мне очень страшно за то, что будет. Не потому... Вы должны понять...

— Ты неспокойна. — Квинт положил старую, высушенную временем руку на впившуюся в камень кисть китаянки.

Она непроизвольно вздрогнула.

— И это — не из-за Испытания. Что-то еще есть. — Квинт присматривался к ней, словно художник, отыскивающий в лице своей модели, в ее облике какую-то одну, очень необходимую для рождающегося портрета черту. — Ты... Ты одна пришла сюда?

— За мной следил в городе, — Цинь дернула плечом, — один человек. Не знаю, кто это. Из тех, кто во вражде с моей семьей, может быть. Посторонний. Это уже не важно. Больше не следит.

— Напрасно ты так думаешь. — Квинт провел рукой по рукаву ее куртки. — Здесь не очень далеко чужие люди. И они следят за нами.

Он потянул за что-то, крепко засевшее в ткани штормовки, и вытянул тускло поблескивающую нить.

— Резонатор, — определил Кайл. — Еще один. Не только Джей следит за нами.

Собственно говоря, это была уже не Вторая авеню. Это было начало Северного шоссе. В том месте, где его пересекала кольцевая трасса, по которой то и дело с интервалом минуты в полторы проскакивали контейнеровозы-автоматы, Павел припарковал свой на прокат взятый джип у приземистых корпусов мотеля «Кедры».

Здесь, в главном корпусе мотеля, действительно за стойкой полированного дерева скучал дежурный — милая, патриархальная сценка, прямо для исторического боевика. На автоматику здесь, видно, не полагались. Или это была роскошь, на заезжих туристов рассчитанная, — настоящий, живой портье.

Дежурный выслушал Павла и, пожав плечами, повернулся к красного дерева ячейкам, украшавшим стену за его спиной. Из одной из ячеек он извлек чуть помятый конверт — уйма таких для постояльцев пылилась на столиках в вестибюле — и протянул его Сухову. Удостоверением личности посетителя он даже не поинтересовался.

Павел отошел к одному из столиков, пристроил на нем блок связи, переключил его на режим «конференции» и набрал поочередно номера каналов связи своих товарищей по «Джейтесту». Убедившись, что все трое находятся на линии, он откашлялся и вскрыл конверт.

Взглянув на рисунок, вынутый из конверта, он, не разворачивая, смял сложенный гармошкой лист «балды» и молча швырнул его под ноги — к неудовольствию автомата-уборщика.

Дежурный из-за своей стойки с вялым интересом следил за его манипуляциями.

— Итак, господа, — вышел на связь Павел. — Вычистите серу из ушей и слушайте: надпись, сложившаяся при программировании нашего коробочка мисс Цинь, звучит в ее переводе так: «В поединке сгинут Четверо, побежденные Одним из Пяти».

Старый дом семьи Карои словно и не заметил того десятка лет, что минули с тех пор, как на его порог последний раз ступала нога хозяйки. Все так же темнота царила за навечно зашторенными окнами в комнатах, заставленных старинной, ручной работы мебелью. Все так же еле заметный сквозняк стлался по полу, незримой струйкой исчезая в черном зеве заброшенного камина.

«Кажется, я здесь — первая...» — Марика рассеянно прошла по вестибюлю, поднялась по отзывающейся звонким гулом на каждый ее шаг лестнице и, все так же отрешенно погрузившись в свои мысли, вошла в сумеречную, пронизанную слабым, жемчужным светом раннего утра просторную комнату — то ли гостиную, то ли столовую, ту самую, в которой когда-то зазвонил древний, отключенный от сети телефон. Половину комнаты занимал тяжелый, темного дерева стол, вокруг которого стояли двенадцать таких же темных и тяжелых стульев. Шесть из них были заняты.

— Ты уверен, что тебе не потребуется моя помощь? — спросил Демон.

— Уверен, — ответил Павел и попробовал проснуться.

Но не тут-то было: сон не отпускал его, и Демон не торопился оставить Сухова.

— Ты веришь, что они остались самими собой — твои друзья? — спросил он. — Ты сам к себе присмотрись хорошенько: чего в тебе больше осталось теперь, после всего этого, — тебя или меня?

Павел попытался сосредоточиться и понять, куда завел его прихотливый Бог Снов, в какое ущелье своего призрачного царства. Провел рукой по скале, которую с такой зыбкой, только во сне встречающейся, ясностью ощущал за своей спиной. И наткнулся на шершавую ткань обивки сиденья.

— Тьфу, черт! Сгинь! — теперь уже уверенно приказал он своему коварному слуге.

И проснулся уже окончательно.

Джип, за рулем которого он задремал на пару часов, притулился на заброшенной просеке, совсем недалеко от места условленной встречи. Странная усталость, сморившая его в самом конце пути, была, очевидно, еще одним подарком Джея. А может, и не было ничего странного в том, что перед решающим испытанием взбунтовались, запросили свой тайм-аут «маленькие серые клеточки», которым порядком досталось за эти годы.

Сухов осторожно тронул машину, внимательно поглядывая по сторонам дороги, и уже через несколько минут стал узнавать давно забытые места. Сквозь деревья забрезжил просвет опушки, а за опушкой, на фоне темной стены, вновь берущий свое после давних вырубок лес. Гнилой сыростью потянуло от простирающихся совсем неподалеку болот. Павел поставил джип на обочину, заглушил движок и замер, не сводя глаз с зеркальца заднего обзора.