Борис Иванов - Скрижаль Дурной Вести

Съестное он отыскал только на второй день своего пути после судорожного, какого-то припадочного забытья. Крупно отравился — и третьи сутки двигался, с трудом волоча ноги, не в состоянии ни крошки взять в рот. К ночи под кожей щиколотки дала себя знать развивающаяся личинка неведомой твари. К счастью, случай был предусмотрен инструкцией и обеспечен разовым шприцем и скальпелем. Личинке пришел конец, а Клайд охромел. Бахилы гермо-костюма хотя и не пропускали воду, но идеальной обувью для хождения по здешним буеракам не были, и ноги он сбил вконец. На третьи сутки его покусала смахивавшая на черепаху тварь. Покусав, смылась. После довольно кошмарной ночи на неудачно выбранном клочке суши, где его всю ночь одолевали невидимые в темноте летучие паразиты, ему как-то полегчало и зашагалось чуть легче. Каждый вечер по лесу регулярно молотила гроза. Разок Клайда загнали на дерево какие-то в изобилии наползшие змеи. Вполне возможно, неядовитые. Судя по карте, он уже вошел в «потенциально населенную местность». Аборигены, впрочем, явно не отличались излишней общительностью.

Заросли вокруг временами расступались, уходя во мрак тусклыми анфиладами, а то вдруг смыкались в какое-то подобие пронизанных потайными лазами пещерных лабиринтов. Одна из неведомо кем проложенных троп, которую выбрал Клайд, привела его к дереву, украшенному плодами, от вида которых у него снова мороз пошел по коже.

Это были уже вконец истлевшие трупы — он их насчитал семнадцать. Собственно, уже скелеты, все еще державшиеся в проволочных петлях, накинутых им на шеи, свисали с иссохших ветвей. Некоторые петли уже опустели, но ни костей, ни остатков одежды под деревом не было. Здесь похозяйничала какая-то не гнушающаяся падалью живность. Невозможно было сказать, кто из казненных был мужчиной, а кто — женщиной. Двое повешенных были при жизни детьми лет пятнадцати, не больше. Клайда передернуло: не только голод и лесное зверье угрожали ему — здесь еще и просто убивали.

Он постарался припомнить то, что рассказывали ему о туземцах и их непростых отношениях с трапперами — странной местной породой авантюристов, промышлявших на Северном полушарии какой-то смесью контрабанды и кладоискательства. Кто и за каким дьяволом зарывал клады в этих местах, он так и не понял — дело каким-то боком задевало туманную раннюю эпоху освоения Планеты, и даже астроархеологию. Намерение присоединиться к занятию трапперством, бывшее у него еще до того, как его и вправду занесло на Малую Колонию пропало довольно быстро. Он заметил, что люди, привыкшие иметь дело с этой категорией лиц, упоминают о своих клиентах всегда и только с исключительным презрением и, как правило, в прошедшем времени. Скорее всего, в сожженной деревне побывали именно такие ребята.

Клайд так и не стал подходить к видневшимся за деревьями развалинам сожженных срубов. На сегодня с него было достаточно — нервы не выдерживали больше. Он почти окончательно потерял дорогу, пытаясь как можно дальше уйти от смрадной поляны. Об утопленном передатчике он уже основательно жалел.

Отыскав относительно сухое место у подножия исполинского ствола какого-то гиганта местной флоры, он вытащил из рюкзака спальный мешок, обработал дезинфицирующей и обезболивающей мазью свои раны и ссадины, избавился от нескольких десятков каких-то тварей, забравшихся в одежду, и, расположив парализатор под рукой, устроился на очередной ночлег.

Сон пришел молниеносно. И с таким трудом покинул его. А то он слишком долго не мог понять, что разбудило его.

Разговор.

Скромный, не бросающийся в глаза фургончик «Межбанковских перевозок Роланда» был незаметно припаркован у кустов, позади аккуратненького, явно не обжитого коттеджа.

— С большими чудаками имеем дело сегодня, — сообщил Шаленому Роббинс, кемаривший на прогретой солнцем каменной лавочке поодаль.

Иссиня-черная его физиономия подозрительно теснилась.

— Темнят?

— В лучших традициях. Господа в простынях каких-то рыжих — на манер монахов буддийских. Дали купюру, — мол, пройдись до кафе, а нам фургон отопри. В смысле — нечего глядеть, что мы там загружаем...

Он поднялся и, не торопясь, начал устраиваться за рулем.

— Ну я минут тридцать погулял, — продолжал он, — кофейком побаловался, потом вернулся. «Закрывай, — говорят. — Только в фургон не заглядывай».

— Расписался за груз вслепую? — с досадой спросил Шишел, устраиваясь на своем месте и расстегивая кобуру табельного бластера.

— Пришлось.

— Не люблю я таких фокусов...

Шоссе летело под колеса архаичного кара. Лес темным туннелем обступил их. Пусто было на трассе в середине воскресного дня.

Роббинс поддержал Шишела насчет того, что вслепую груз забирать — тоже, конечно, не дело. После чего перешел к изложению многочисленных случаев, когда такая вот порнография до добра не доводила. Случаев он помнил настолько много, что Шишелу пришлось толкнуть напарника в плечо, чтобы отвлечь от размышлений вслух о том, как два года назад тропической гадюке, которую зоологи из Харрисвиля пересылали в столичную академию, удалось пробраться в кабину шофера — покойного ныне — всеми уважаемого Абдуллы Хабуза. Отвлечь Роббинса было просто необходимо — в сотне метров впереди перекресток перегородила громадным контейнеровозом какая-то дубина, умудрившаяся на ровном месте не справиться с управлением.

Роббинс притормозил и начал объезжать идиотскую тушу по кривой. Как только кар снизил скорость до заданной величины и оказался в нужном положении, по кабине сработали из ручного миномета. Не очень, впрочем, точно.

Дождавшись, когда кар твердо станет на борт, полуоглушенный Роббинс сделал следующую свою ошибку, — оперевшись о гудящий после оглушительного разрыва череп Шишела, он, словно танкист крышку люка, откинул тяжелую дверь кабины и вылез под пули нападавших.

— Ты жив? — осведомился Шишел, когда он снова приложил его лбом о панель управления, на этот раз рухнув на него с потоками мало понятных местных ругательств. — Куда тебя?

— Бросайте оружие на дорогу! — крикнули сверху. — И выбирайтесь по одному. Без глупостей!

Роббинс отключился.

Шаленый, убедившись, что радиосигнал тревоги врублен, взгромоздился на рулевую колонку, матерясь, выкинул наружу свой табельный бластер и вместо белого флага помахал содранным с руки бинтом. Потом перевалил через нелепо задранный порожек и грохнулся на асфальт. Руки ему тут же скрутили за спиной, а самого поволокли вокруг кара. Тащили его двое — оба худые как щепки метисы. Третий — на обочине, с армейским разрядником — контролировал ситуацию. Четвертый присобачивал к задней двери сейфа-фургона взрывчатку. Этот явно был посторонним в этой компании, — должно быть, нанятый специалист по бронедверям. Он неприятно поморщился, когда один из конвоиров отодвинул его в сторону и ткнул Шишела носом в замок.