Василий Владимирский - Лучшее за год III. Российское фэнтези, фантастика, мистика

— Смотри, — говорю, — самолеты. А ты говорила, что не будут летать.

— Правда, — говорит, — самолеты. Да так много! А чего это они здесь?

— Не знаю.

— Ой, Алешенька, а вдруг это с бомбами самолеты? Чтоб нас бомбить, а?

— Не, они завтра будут бомбить, ты ж сама слышала.

— А вдруг они перепутали и сегодня начнут? Давай мы пока на всякий случай в подвальчик, подождем там, пока они улетят, а?

И мы спустились в подвал.

Закрыли крепко-накрепко люк, а он железный, тяжелый, мы с ним так намучились, пока закрывали. И ощупью на диван забрались. И обнялись там для тепла, потому что холодно было в подвале.

— Смотри, — говорю, — какая тяжеленная крышка. Она любой взрыв выдержит, хоть атомный-переатомный. Здесь и фундамент каменный, и стены из кирпича, никакой пожар их не возьмет. Здесь любой взрыв переждать можно.

— Ага, — говорит Лика. — Ты втыкать мне сейчас будешь или подождем?

— Подождем, — говорю. — Я еще очень слабый.

— А ты умеешь?

— Я-то? Да я… нет, не умею. Слышал только, рассказывали. А ты?

— Я тоже не умею. Но мы же справимся?

— Ну конечно.

Лика помолчала и говорит:

— Потому что нам ребеночков просто обязательно надо. Когда все закончится и мы вернемся домой, мы им ребеночков наших покажем и скажем: «Вот!»

Я сразу ей:

— Ты, конечно, как хочешь, но я к ним никогда не вернусь. Ни за что на свете.

— Ну да, ну да, — говорит Лика. — Конечно. Это я так. Мы еще крепче обнялись и стали ждать, когда кончатся самолеты. А они все не кончаются и не кончаются, их так много, все летят и летят, все гудят и гудят, даже в подвале слышно.

Небесное тело потому и назвали Кремлёвским метеоритом, что рухнуло оно прямёхонько на Кремль. Шлёп! — и Кремль стал симпатичным кратером диаметром около километра и глубиной метров двести, который немедленно заполнился грунтовыми водами.

И как тут реагировать? Ведь глупо — упал камень, срыл к едрене фене крепость, которую без малого сто лет боялся весь мир. И главное — виноватых нет. Сумятица и разброд умов и лёгкая дрожь в коленках: ну как и на нас кирпич нечаянно упадёт?

В народе, между тем, всеобщее ликование образовалось. Это и понятно: кто у нас Москву любит? А правительство кто уважает? Короче, похороны были — три гармони порвали на радостях. Единственное, что омрачало всеобщее ликование, — президент в это время за границей был. Вернулся на следующий день, по телевизору выступил. Буду краток, сказал, нам всем сильно досталось, но мы не свернём. И, кстати, насчёт пресловутого третьего срока: не дождётесь.

Поди, догадайся, кому он «не дождётесь» сказал. Но прозвучало многообещающе.

Потом самое весёлое началось. Приходит американский консул в наш МИД и — ноту протеста: по какому это полному праву нас оставили без связи с Вашингтоном? Наши говорят: это, видимо, неполадки вообще, потому что мы тоже не можем связаться с нашим посольством в Соединённых Штатах. И, кстати, с Южной Америкой тоже никакой связи.

Начали разбираться. Но как-то всё вообще не заладилось, потому что спутники вдруг попадали все на Землю-матушку, тоже кое-где шуму понаделав, и МКС треклятая тоже на связь не выходила.

И тут приходит весть с Сахалина. Типа, в море выросла до неба хрустальная стена, и ни конца ей не видно, ни края. Потом Камчатка рапортует: кердык, большей половины полуострова нет, скрыта хрустальной стеной, связь с материком отсутствует, Чукотка не отвечает… Магадан тревогу объявил: большая часть Колымского нагорья пропала. Опять же и с Запада тревожная информация поступать стала: дескать, куда-то делось больше половины Исландии, и непонятная стеклоподобная хрень образовалась вдоль Тихого океана…

Знающие люди прикинули так и эдак, и оказалось, что остались мы в восточном полушарии одни-одинёшеньки, потому как западное полушарие исчезло. То есть не то, чтобы совсем исчезло, но будто сплющилась Земля, как блин, и наше полушарие здесь оказалось, а ихнее — там, на реверсе. И заодно оттяпало у нас Чукотку и почти всю Камчатку.

Президент сказал, что мы этого так не оставим, будем бороться за выдачу наших исконных территорий, за воссоединение семей и вообще — за географию. Остальной мир не то чтобы поддержал, но и возражать не стал — вся взрывоопасная мусульманская братия тут осталась, с нами, а Европе не очень-то хотелось, чтобы моджахеды себе других врагов искали.

Вообще, всплыло столько геополитических проблем, что все мигом забыли и про астероид, и про другое полушарие. Как говорится — не до жиру. А тут ещё Антарктида таять стала… И Китай что-то заговорил о проблеме перенаселения… И тайга, оказывается, сильно поредела и перестаёт быть «лёгкими» планеты… И проблема пресной воды остро встала… Верные симптомы того, что по-латыни называется konecus svetus…

Словом, началось.

Из толчка Опарыш вышел со всеми признаками напряжённой мыслительной деятельности: испарина, блуждающий взгляд и расстёгнутая ширинка. Митя спросил:

— Чего, Андрюха, ветер встречный был?

Время было десять часов, вся бригада собралась на кухне попить чайку и поотгадывать кроссворд.

Чай в ремонтно-механических мастерских пили много и часто, весело переругиваясь и перемывая кости всем — от присутствующих работяг до президента страны. Нынче повезло — Митя привёз с исторической родины газету двадцатилетней давности, а в газете оказался неразгаданный кроссворд. Коллектив очень любил вставлять в клеточки разные буквы, и радовались, как дети, если ответы сходились. Когда буквы не совпадали, Лёха, в прошлом филолог-недоучка, выискивал ошибки. Ошибки были такими идиотскими, что Игорю, сварщику, вписывать ответы больше не разрешали. Лёха прочитал:

— Римский военный и политический деятель, участвовавший в подавлении восстания Спартака.

— Андрюха знает, — Митя опять обратился к Андрею: — Андрюха, кто Спартака одолел?

Опарыш затравленно посмотрел на Волокотина.

— Куль его знает. Может, «Торпедо»?

Если шутка про ветер в толчке просто всех рассмешила, то сейчас бригада со стульев упала.

— Ты с дуба рухнул, малахольный? — послышался чей-то голос. — Это Марк Лициний Красе! В качестве претора в семьдесят первом году до нашей эры он подавил восстание Спартака. За несметные сокровища имел прозвище Богатый…

Все посмотрели на Андрюху. Андрюха смотрел на ширинку. Ширинка продолжала вещать, будто с листа читала.

В кухню вошёл Гардин, недовольным взглядом окинул присутствующих, налил воды и стал медленно пить. Никто не шелохнулся, а непонятный голос всё болтал про Красса, Каталину и Помпея, про стяжательство Марка Лициния и первый триумвират.