Владимир Шитик - Последняя орбита

В скалах замелькали лучи фонариков. Витя поспешил назад, чтобы встретить Бурмакова и Павла у корабля. Они подошли, сгорбленные под тяжестью заплечных мешков, молчаливые, усталые. Даже в дезинфекционной камере, освободившись от неуклюжих скафандров, они молчали. Неохотно поев, они легли отдыхать под антигравитационные колпаки, которых не использовали с момента старта с Земли.

Силы к людям вернулись довольно быстро: под колпаками они не чувствовали притяжения Плутона. Бурмаков и Павел снова приступили к работе. Времени нельзя было терять. На экранах осциллографов автоматических лабораторий замелькали электронные лучи, вычерчивая разноцветные кривые. Минеральные соединения, образцы которых Бурмаков и Павел принесли с собой, оказались похожими на земные. Однако их молекулы были более сложными, неизвестными на Земле. Потому даже автоматы, которые, казалось, знали все, не смогли дать ответ, можно ли создать такое молекулярное соединение в земных условиях.

— Вот вам первая загадка, — Бурмаков недоверчиво вертел в руках записанные показания осциллографов.

— С одной стороны — утверждение единства материи, с другой — невозможность объяснить ее происхождение, — окончил его мысль Павел.

— Туманно, Павел Константинович, — улыбнулся Бурмаков. — Так Витя ничего не поймет. Видите, в чем дело. Эти минералы образовались не в пределах Солнечной системы, иначе мы могли бы синтезировать их. Значит, они имеют иное происхождение, космическое. Но молекулы их состоят из атомов, таких же, как и те, что содержатся в элементах, характерных для Солнечной системы. Значит, и у нас, и на планетах других звездных систем есть вещества, в основе которых лежит одна и та же материя.

— И вы говорите об этом так спокойно! — От волнения Витя даже замахал руками.

— Единство материи — давно известная вещь!

— Да нет, Степан Васильевич, я не о материи. Выходит, Плутон действительно залетный?

— Я в этом не уверен настолько, чтоб утверждать категорически. Могло случиться, что здесь были какие-то своеобразные условия в то время, когда происходило образование планеты. Благодаря им появились неизвестные нам раньше молекулярные соединения. Так, Павел Константинович?

— Согласен с вами, Степан Васильевич. У нас нет особых оснований считать Плутон залетным чужаком, — ответил Павел.

Плутонова ночь сменилась днем. Но вокруг по-прежнему было мрачно.

Люди обследовали планету. Они преодолели уже горный хребет и вышли к широкой долине. Покров ее был мягче. Долина вела куда-то далеко, на сотни километров, как свидетельствовали инфракрасные локаторы. В самый раз было использовать вездеход. Павел дважды говорил Бурмакову, что неплохо было бы облегчить себе передвижение. Но тот делал вид, что не понимает его. Топлива, а значит и жизни, на корабле оставалось уже только на пять месяцев — 150 земных, или около 24 местных суток. И он не решался сократить этот и без того короткий срок, так как не знал, принесет ли поездка на вездеходе пользу. Прежде чем отправиться в путешествие, нужно было решить топливную проблему.

Павлу казалась странной такая рассудительность. Его все чаще одолевало нетерпение, он не мог спокойно стоять на пороге тайны и ждать неизвестно чего. Он не очень заботился о горючем, будучи уверенным, что обязательно найдет его под ногами, если пойдет в долину.

Бурмаков был старше, опытнее, выдержаннее. Даже, если бы оставались считанные минуты жизни, он вряд ли решился бы на какой-нибудь опрометчивый поступок. Он искал бы выхода и боролся бы за жизнь до самого конца. Но ему с каждым днем все труднее было выдерживать Павлов нажим.

Однажды, когда Павел был особенно настойчив, Бурмаков внимательно выслушал его и неожиданно обратился к Вите:

— Ты помнишь, что такое Плутон в мифах древних греков?

— Плутон — брат Зевса, бог подземного царства, владелец…

— О том, что Плутон владел душами мертвых, — остановил его Бурмаков, — говорить пока не будем, рановато. А вы, Павел Константинович, обратите внимание на такое его качество: «Бог подземного царства». Так давайте попробуем заглянуть в это царство. На Земле тоже полезные человеку материалы редко лежат под ногами. А мы все на поверхности ищем. Ну, а если здесь не повезет, пойдем в долину.

Люди, владеющие самой совершенной техникой разведки недр, с первых шагов почувствовали себя безоружными. Приборы не реагировали на здешние ископаемые.

— Вот и хорошо — не будем таскать их с собой. — Павел сгреб в кучу магнитные, электрические и радиоактивные искатели, сложил их снова в мешок.

— Зачем обижать умные приборы? Они нам послужат еще. Это сейчас они бессильные, ибо нас окружают металлы и минералы, не похожие на земные. А если мы найдем элементы в чистом виде? Тогда без их помощи нам никак не обойтись.

Но шли дни. Были сдвинуты большие скалы, пробиты штольни, и ничего, что могло бы пригодиться, космонавты не находили. Казалось, что природа пожалела для Плутона разнообразия, создав его только из кремния и его соединений.

Пришел день, когда Павел осторожно сказал Бурмакову:

— Нам пора разделиться. Я пойду в долину. Один. Возьму с собой побольше кислорода, пищевых концентратов и пойду. Часов на двести.

Бурмаков кратко ответил:

— Завтра.

На следующий день Павел ушел. А Бурмаков и Витя не прекращали работы. Степан Васильевич не верил, что поход Павла поможет им решить главную задачу — найти топливо, и торопился. После взрыва, расколовшего на две половины высокую гору, Бурмаков склонился над приборами. Стрелки магнитных измерителей дрожали на нуле, счетчики отмечали только радиацию, созданную взрывом и космическими частицами. Ничего нового.

— Попробую пронести приборы вдоль разреза, — сказал Вите Бурмаков. — Пойду один. Зачем обоим терять силы.

Витя, чтобы хоть чем заняться, стал вертеть лимбу инфракрасного локатора.

Преломленное отражение хаотически разбросанных горных пород медленно плыло по экрану. Оно было похоже на морские волны, которые разъяренно бросаются друг на друга. Витя подкрутил тумблер настройки. Что-то черное, похожее на лодку мелькнуло среди серых волн. Но что это? Видимо, просто какая-то скала оказалась на пути локаторного луча. Ведь судно может быть только в настоящем море…

— Гм!

Витя обернулся и замер от удивления. Бурмаков, неслышно подошедший к нему, внимательно всматривался в экран. Вот его рука потянулась к шкале. Экран перестал дрожать, черное пятно, похожее на контур лодки, застыло и стало увеличиваться, выплывая на передний план.

— Это какая-то скала, — попробовал объяснить Витя.

— Не думаю. Идем посмотрим. Тут недалеко.

Они направились к горе.