Александр Зорич - На корабле утро

«Уж не Чичин ли это был? Кажется, понятно, откуда берут начало слухи о „плохом характере“!» – подумалось Комлеву.

Потом погрустневшая и сразу же как будто повзрослевшая Любава жаловалась Комлеву на свою работу, скучную, как викторина в геронтологическом санатории.

– Они же все тут здоровые, что твои быки! Никто ничем не болеет, даже простудой! А если что серьезное случается – так у меня инструкция: сразу в вертолет – и на большую землю, в госпиталь…

– А как же вот сегодня… в кафетерии?

– Неужели вы тоже там были? – Брови Любавы взлетели на лоб.

– Был. И сразу поклялся себе с вами познакомиться…

– Ну, Фомичев с его двумя сердцами у меня давно на примете… Так что это не было полной неожиданностью, – проигнорировав галантную ремарку Комлева, произнесла Любава. – Но такие эксцессы у нас редкость! Я в основном пластыри на мозоли наклеиваю, бородавки лазером чищу, плацебо-таблетки прописываю да снотворные порошки раздаю… Еще случаются растяжения мышц и артрозы. На почве, конечно же, пинг-понга… И это все! Пожалуй, любая толковая санитарка с такой службой справилась бы. Не о том, совсем не о том я грезила, когда в мединститут поступала!

– А о чем?

– Ну не знаю… На линии фронта чтобы… Чтобы реальная помощь, настоящим больным. Чтобы побеждать знанием физические страдания… Понимаете? – Лицо Любавы стало одухотворенным и каким-то совсем чужим. Меньше всего в этот момент она была похожа на обычную земную женщину, с которой можно заниматься любовью.

– Зачем же тогда на «Урал» пошли?

– Не знаю. – Любава сконфуженно опустила глаза. – Возможность представилась – и пошла. Деньги хорошие предложили…

Комлеву показалось, Любава что-то недоговаривает, но наседать на нее не стал.

…По-вечернему окоченела кают-компания.

Бутылка «Алиготе» опустела.

Затихла музыка.

До отбоя оставалось двадцать минут, и Комлев вызвался проводить Любаву до ее каюты. Как хотелось ему продлить радость общения! Но Любава лишь запретительно замотала головой – ее густые черные волосы рассыпались по плечам роскошным веером.

– Но почему нельзя? Ведь это же ни к чему не обязывает! – настаивал Комлев.

– Как минимум это обязывает к тому, чтобы размышлять о том, не обязывает ли это к чему-то, – угрюмо, исподлобья скаламбурила Любава.

– Я вам совсем не понравился? – Теперь Комлев стоял совсем близко от Любавы, у дверей запаздывающего лифта.

– Не хочу говорить правду. Но и неправду не хочу… Спокойной вам ночи, Владимир!

Вместо «спокойной ночи» Комлев поцеловал Любаве руку.

Нет, он не жалел о том, что его знакомство не получило жаркого продолжения. И даже не особенно надеялся на то, что продолжение это возможно в будущем. За свои тридцать девять лет он узнал множество женщин, но лишь очень немногих из них по-настоящему добивался. И главную теорему науки любви он успел зазубрить: не разум, не уловки, не социальные механизмы, но некая могущественная неописуемая сила сводит мужчин и женщин вместе. Сводит.

Или не сводит.

Но все равно ему было немного грустно.

17 августа 2622 г.

Штабной корабль «Урал», Северный Ледовитый океан

Планета Земля, Солнечная система

«На корабле утро», – пророкотал динамик над ухом Комлева.

С тихим щелчком подскочила вверх автоматическая шторка на иллюминаторе.

Комлев открыл глаза.

По ту сторону стекла сиял нескончаемый полярный день. Низкое, бешеное солнце заливало океан белым золотом.

С минуту Комлев стоял у иллюминатора, припоминая, зачем он здесь, припоминая вчерашний вечер с Любавой, о чем-то смутном мечтая. Но вот минута закончилась, и внутри Комлева словно бы распрямилась какая-то пружина, и он побежал, побежал как сильная механическая белка по механическому колесу, навстречу новому дню.

Гигиена. Тщательное одевание (Комлев, как уже сообщалось, старательно культивировал стиль «денди», хоть и одевался строго по уставу). Два встречных облачка горькой туалетной воды. И вот уже завтрак, за которым Комлев то и дело ловил вежливые вопросительные взгляды – мол, это еще что за зверь, не тот ли, что вчера с военврачом «Алиготе» распивал? Спустя сорок пять минут он уже входил в «красную зону», ища глазами дверь с табличкой «П-2».

Его новые сослуживцы, по именам он знал только Свеклищева, Чичина и Волохаева, как раз занимали места за круглым полированным столом. Поблескивали хромированные блины пепельниц, сияли серебристым ксеносветом модельки инопланетных звездолетов.

Комлев поздоровался и сел.

Последним в кабинет вошел начальник отдела «Периэксон» капитан первого ранга Лука Святославович Поведнов. Его фотогеничная окладистая борода, как будто живущая собственной насыщенной жизнью, со вчерашнего вечера, казалось, стала еще гуще.

– Доброе утро, товарищи, – сухо сказал Поведнов. – Можете садиться. Начнем с доклада оперативного дежурного.

Опердежурным по отделу в те сутки значился майор ракетно-артиллерийских войск Салават Базеев, смазливый кареглазый молодой человек, повадкой и мимикой походивший более на популярного певца, нежели на военного. Жестикулировал он, как и положено певцу, охотно и широко.

– С момента моего заступления на дежурство в 21.00 16 августа значимых изменений в отношении обеих систем – Макран и Шиватир – не зафиксировано. Всем абонентам эскадренного, гарнизонного и дивизионного звена в двух указанных системах с интервалом в час при помощи как корабельных средств «Урала», так и лунной станции дальней связи «Хайек», по-прежнему отправляются Х-связью запросы стандартного содержания. Ответов же нет, как не было.

Комлев слушал в три уха. Ведь до сего момента ввести его в курс запретных, запароленных во вчерашнем планшете тем никто так и не удосужился – а это, несомненно, ранило его профессиональное самолюбие. Позвать позвали, а использовать не спешат, и даже не спешат толком приготовить его к использованию… Спрашивается, зачем тогда звали?

– Сегодня в 5.42 оперотдел сообщил, что ядро Первого Ударного флота завершило сосредоточение в районе временно оккупированной базы Вара-7, – продолжал Базеев. – Одиннадцать тяжелых авианосцев, девять линейных кораблей и пятьдесят два вымпела второго ранга находятся в полной боевой готовности и могут открыть полномасштабные боевые действия в районе Инда-Береника в течение двух часов от получения приказа…

«Что же это творится? И при чем здесь Береника?» – встревожился Комлев. Ему, прослужившему в Главдальразведке больше десяти лет, не нужно было лезть за справкой в планшет, чтобы узнать, что такое Береника. Но с кем можно на Беренике воевать? И главное – за что?