Александр Зорич - На корабле утро

По команде «взялись!» сотни рук, усиленных электромышцами скафандров, схватились за технологические наварки и выступающие концы необрезанных пиллерсов. Без малейшего видимого усилия они оторвали гигантскую железную коробку от поверхности астероида и понесли ее.

Сквозь пелену своих невеселых мыслей (о Любаве-чертовке!) Комлев следил за этим невероятно простым и в то же время по-древнеегипетски масштабным, эпическим процессом.

Когда путь носильщикам преградила пятиметровая скала, похожая на оплывший сморчок, все разом дали короткий импульс реактивными ранцами и взмыли на высоту пятиэтажного дома. Вместе со своей громоздкой ношей, разумеется.

– Любо-дорого посмотреть! Где еще увидишь столько работающих людей одновременно? Кругом роботы одни… У меня вот, еще до всей этой катавасии, помню, трубу в квартире прорвало… И представь себе, вместо сантехника, Сан Саныча нашего, который на пенсию вышел, явился робот какой-то дегенеративный… Я его к месту аварии провел, как он требовал голосом своим кастратским, ну все вроде бы нормально он заклеил… А наутро гляжу – опять течет! Пришлось Сан Санычу звонить – войди, мол, в положение…

Траурный, с омертвевшей, отравленной душой Комлев даже не делал вид, что слушает Поведнова. Перед его мысленным взором маячила злая, стыдливая улыбка военврача Любавы.

23 августа 2622 г.

Фрегат «Ретивый»

Астероидный пояс Угольный Дождь, система Макран

Астроинженерный батальон майора Хладова трудился по-гвардейски. За два дня была сделана работа, на которую, по нормам мирного времени, пошла бы как минимум неделя.

Но что это были за два дня!

В любую минуту их могли обнаружить и атаковать ягну. Хватило бы одного астрофага и сотни паладинов, чтобы полностью очистить поверхность астероида «Орех» от всякого трудового копошения.

Была и другая опасность. В отличие от ягну не потенциальная, а самая что ни на есть актуальная. Угольный Дождь – один из самых плотных астероидных поясов, известных астрографическому реестру – кишмя кишел мелкими и очень шустрыми булыжниками. Некоторые из них были размером с «Дюрандаль», другие – с волейбольный мяч. Но больше всего было, конечно, крупной щебенки.

Из-за этого камнепада все радары и прочие средства противокосмической обороны «Ретивого» работали круглые сутки. Одиннадцать раз объявлялась метеоритная тревога. То и дело спарки 57-мм зениток открывали шквальный огонь, стремительно расстреливая и без того неновые стволы. Они стремились раздробить метеориты размером с мяч и крупнее. Им то и дело подыгрывали беззвучные залпы лазерпушек – когда требовалось добить обломки раздробленных жертв твердотельных зениток.

Случалось, и радары, и зенитки не могли ничем помочь – в первый день прямым попаданием камня был убит рядовой астроинженерного батальона, во второй день покалечены двое. Также метеориты вывели из строя четыре инженерных танка, но, к счастью, обошлось без жертв…

К середине дня 23 августа майор Хладов рапортовал о завершении работ.

Это означало, что оба транслюксогеновых двигателя «Апогей» зарыты в поверхность «Ореха» на должную глубину. А также, что к ним проведены все необходимые коммуникации: силовые кабели от термоядерного реактора «Камрани» и линии дистанционного управления.

Наконец с «Камрани» под прикрытием бронеплит, которые должны были хоть как-то обезопасить ценнейший груз от метеоритов, к обоим «Апогеям» были доставлены транслюксогеновые баки. Полковник Лацис, головой отвечавший за транслюксогеновую секцию, лично подключил баки к топливной сети двигателей.

После того как прогнали один за другим три цикла холодных включений «Апогеев», космическую однозарядную пушку, изобретенную отделом «Периэксон», можно было считать готовой к стрельбе.

С этой-то радостной вести и начал очередной военный совет Лука Святославович Поведнов. А затем резюмировал:

– Для того чтобы выстрелить астероидом «Орех» по архонтессе ягну, нам недостает лишь одного: данных о том, куда именно стрелять. Подробнее об этом расскажет майор Браун-Железнова.

«Есть женщины в русских селеньях…» – мечтательно глядя на гостью с «Камрани», подумал Комлев.

Майор Браун-Железнова была хороша и мучительно недосягаема. Овальное, без следов косметики, бледное лицо. Тонкий, правильной формы нос. Черные ниточки бровей над глазами цвета весеннего неба. Темно-русые волосы, скрученные в узел на затылке. Выраженная «восьмерка» фигуры. Ах…

Комлев уже знал, что красавицу-майора зовут Александра. И он, к сожалению, не сомневался в существовании мужчин, которым позволено упрощать это имя до интимного «Сашенька»… Так всегда с красивыми и умными женщинами. Они одиноки, только когда сами этого хотят…

– Как все вы знаете, товарищи, – голос у Александры Браун-Железновой был низким, с различимой хрипотцой, – в ходе первого, пробного прорыва Х-блокады фрегат «Ретивый» произвел спин-резонансное сканирование архонтессы. За это вам спасибо. – Браун-Железнова кивнула группе старших офицеров фрегата, один из которых, штурман Рязанский, расплылся в блаженной улыбке. – К сожалению, экипаж фрегата «Ретивый» строго придерживался инструкций, полученных от адмирала Стеклова. Поэтому при сканировании из соображений безопасности фрегат находился на значительной дистанции от архонтессы. Из-за этого мы так и не узнали толком, что же у нее внутри… Картина получилась неполная, разрешение спинограмм низкое. Насколько низкое? Настолько, что мы не видим каналов транслюксогенового контура. А значит, мы не понимаем, куда именно направлять наш фаршированный «Апогеями» «Орех».

– Простите, а можно вопрос? – робея, спросил Базеев. Предыдущие два дня он, подкошенный пищевым отравлением, провел в медицинском блоке. И будучи наконец отпущенным на свободу, принялся всюду совать свой свернутый набок боксерский нос.

– Да, пожалуйста.

– А вот, я помню, во время Наотарского конфликта был случай, все его знают. Имелся астероид джипсов. Ему взорвали люксогеновый реактор. И вся любовь! Почему с архонтессой так нельзя?

– Видите ли, товарищ… Базеев… – с раздумчивым замедлением начала Александра, – у нас есть основания полагать, что архонтесса не имеет единого сверхкрупного источника энергии.

– Но, извините, как же она тогда держит блокаду? Нефизично получается! Мистика!

– Никакой мистики. Единого, сверхкрупного у нее нет. Но есть сеть из множества сравнительно мелких реакторов. В какой из них ни попади, целое фатального ущерба не претерпит… Конечно, это гипотеза. Но ее вам тоже придется проверить. Если выяснится, что мы не правы и архонтесса оснащена одним сверхреактором, это сильно облегчит нам задачу. Будем бить в него! Но если мы правы, единственный способ «выключить» Х-блокаду – разорвать канал гиперскоростной циркуляции транслюксогена.