Генри Олди - Изгнанница Ойкумены

Вы тоже приложили к этому руку, доктор ван Фрассен.

Поводок – ваша затея.

– Садись, тетя Ри! – Артур хлопнул по полу. – Вот тебе денежка…

Она обняла мальчика. Говорят, дети пахнут молоком. Артур пах песком, прокаленным на жаровне. И самую малость – деревом. Узловатым, кривым деревцем пустыни, высохшим до стального звона.

– Знаешь, – сказала Регина, не заботясь, поймет ее ребенок или нет, – трудно что-то делать без спроса. Вот я читала мысли шадруванцев. По вечерам, тайком. Казалось бы, есть ли для меня дело привычней телепатии? И все равно каждый раз приходилось ломать себя об колено. Соцадаптация! Въелась в плоть и кровь, стала второй натурой. Хуже Скорлупы. Иногда проще дать поленом по голове…

– Поленом? – заинтересовался мальчик.

– Вырастешь, папа расскажет тебе про полено.

– Ага, – кивнул Артур. – Взрослым тоже бывает нельзя.

Омлет был – загляденье. Воздушный, с румяной корочкой. В глубине – розовые, обжаренные по краям ломтики бекона. Сладкий перец, зелень, барбарис. Одна беда: кусок в горло не лез. Доктор ван Фрассен угрюмо ковыряла омлет вилкой – словно землю сохой пахала. Взять ещё кофе? В чашке пусто…

До вечера они не виделись. Ник безвылазно заперся в кабинете, Регина – у Артура. Рауль Гоффер-Кауфман, как на грех, с утра явившийся в посольство, застрял здесь намертво. Бранясь хуже сеченского грузчика, он прикипел к уникому – диктовал бесконечные инструкции своей группе. Остальные растворились в коридорах. За ужином, собравшись наконец вместе, люди избегали смотреть друг на друга.

– Ну зачем? – не выдержал Кнакке, посольский техник. – Зачем?!

Перед тем он трижды доставал из кармана сигареты, вспоминал, что в столовой не курят, и со вздохом прятал пачку обратно. Груша косился на техника с сочувствием.

– Что – зачем?

– Какого беса им понадобилось это дурацкое «посольство на небеса»?!

– Разведка, – объяснил Скунс, нарезая шницель кубиками.

Ник кивнул:

– Решили удостовериться, что мы не врем. Что действительно прилетели со звезд, а не из заморской страны, которой нет на карте. Но разведка – так, второй план. Главное – паритет. У Ларгитаса есть посольство на Шадруване? У Шадрувана, кровь из носу, должно быть посольство на небесах! Это статус. Меня другое беспокоит… Даю голову на отсечение: Кейрин-хан предполагал, что миссия провалится. И не просто, а с треском. Когда это случилось, он не был удивлен.

Встав, Регина направилась к кофейному автомату.

– Хан был готов к обоим вариантам развития событий. В случае успеха он получает разведданные и требует полноценного обмена посольствами. В случае провала он получает новый рычаг давления на нас.

– Угроза народных волнений, – Рауль нервно вертел в пальцах ультразвуковую зубочистку. – Угроза самосуда. Как следствие, дополнительные «меры безопасности». Ограничение передвижений, навязанная нам «охрана». Плотный контроль исследований. Сукин сын! Обезьяна в кафтане! Почему он ждал так долго?

– Здесь не принято торопиться…

Правота Рауля гарцевала под окнами посольства. Летние сумерки, опахало из вороновых перьев, и в свете чадящих факелов – круженье всадников. Жирные блики на металле доспехов, на рукоятях сабель, на круглых щитах и островерхих шлемах. Чудилось, эти взблески идут изнутри – посольство взяла в кольцо орда джиннов, из чьих жил временами прорывалось пламя. Всадники ездили вокруг здания пятый час подряд. «Четыре дюжины,» – сказал Скунс, и не подумав выглянуть в окно.

Никто не стал с ним спорить.

За конным «карантином» ворчал, сопел и ворочался многоглавый дракон – толпа. У всадников был приказ: охранять. Но ларгитасцы не сомневались: в любую минуту приказ может измениться. Вопль наемного подстрекателя, и толпа ринется на штурм здания. «Намек, – сказал Ник, когда Рауль заговорил об этом. – Намек, и ничего больше. Кейрин-хану не нужен силовой разрыв отношений. Экспедиции тоже окружены солдатами. Ты в курсе? И тоже в безопасности…»

– Не пришлось бы ноги уносить, – буркнул второй секретарь.

Груша рассмеялся:

– Сколько там ног? Унесем, не волнуйтесь. На стационарке висит спас-рейдер. В трюме – шесть «Verteidiger-ов». Режим невидимости, экспресс-спуск. Постановка силового купола за тридцать секунд. Свалились на голову, купола раскинули, всех забрали – и тю-тю.

– И вся миссия на Шадруване – тю-тю? – лицо Николаса Зоммерфельда перекосило, как от флюса. – Годы работы – в черную дыру?! Нас ведь обратно не пустят. Эвакуация – это на крайний случай. Иначе сверху «добро» не дадут…

Запищал коммуникатор внутренней связи.

– Да! Что там у вас?

Связь работала в приват-режиме. Кроме Ника, никто не слышал его собеседника.

– Понял. Пусть обождет.

Индикатор погас.

– Доктор ван Фрассен, к вам пришли.

– Кто?

– Девушка. Местная. Настаивает на встрече.

На людях Ник бывал с ней подчеркнуто официален. Можно подумать, их отношения – государственная тайна! Накатило кошмаром: мнется на пороге, кусая губы, покойная Лейла. «Матид-ханум… Звать!» Темная фигура вне зыбкого круга света. Цепкие пальцы на запястье. Звон выбитого стекла, рычание. Лязг стали; удар по голове, темнота…

– Я спущусь.

Она встала, оправила юбку, поискала глазами зеркало.

– Ни в коем случае не выходите из здания!

– Спасибо, я в курсе.

Двое последовали за ней: Груша, жуя на ходу, и Фрида, вынырнув из-под стола.

В холле ждала Оса – личная телохранительница шаха.

Регина едва не споткнулась на ровном месте. Кошмар двухлетней давности оказался живуч, как кладбищенский вьюнок с Тилона, чьи усики, проникая в любую микрощель, раскалывают надгробье в считанные месяцы. Черные шаровары, белая рубаха – знакомый наряд. На бритой голове – шапочка с забавным помпоном. Перевязи для метательных ножей пусты. В посольство с оружием не пускают – детекторы на входе…

Лестница показалась бесконечной. Наверное, поэтому Груша спускаться раздумал. Сел на верхней ступеньке, скребя ногтями небритую щеку. Химера, еле слышно рыкнув, устроилась ступенькой ниже. Оса ждала – черно-белая статуя. Взгляд ее раз за разом возвращался к Груше. Казалось, Оса пытается классифицировать чужака, отнести к какой-то из известных категорий – и не может.

– Я – доктор ван Фрассен. Вы хотели меня видеть?

В ответ ей протянули свиток, перевязанный шелковым шнуром. Послание от его величества? Нечасто Регине доводилось читать рукописи. Разве что от герцога Оливейры… Унилингва. Каллиграфически четкий почерк. Заглавные буквы с завитушками.

Неужели?..

«О моя прекрасная госпожа!

Отправляясь на небеса, я счел необходимым уладить свои земные дела – на случай, если Господь Миров в непредсказуемой милости своей пожелает оставить меня у себя. Если Вы читаете эти строки – значит, моя предусмотрительность оправдалась. Надеюсь, я, недостойный, не слишком гневил Господа при жизни, и теперь взираю с Его небес на миры, каковые так жаждал увидеть. Но не буду злоупотреблять Вашим терпением. Перед тем, как взойти на борт летучей колесницы, я составил завещание. Согласно оному, Вам должны передать коллекцию моих жалких рисунков. Вспоминайте обо мне, разглядывая их от скуки. Надеюсь, мы еще увидимся в лучшем из миров. Но заклинаю Вас: не торопитесь! Все, кто был Вам дорог, будут ждать вас здесь сколь угодно долго – время на небесах не имеет значения.