Крис Клармон - Первый полет

— Искренне верю. Просто мне вспомнился тот день перед вылетом, когда вы вдвоем…

— Вот дьявол, неужели я краснею!

— Весьма многообещающе.

— Сука!

— Он тебя по-прежнему волнует, а? Николь утвердительно склонила голову, забившись поглубже в кресло.

— Я не знаю, хотела этого или нет, — она задумчиво покусывала крекер, — но когда мы проснулись, меня охватило небывалое вожделение. Этакая животная тяга женщины к мужчине. Но я жаждала только его, Кьяри! У меня бывали интрижки, но подобное впервые. Прямо-таки неописуемое, неодолимое влечение!

— Замечательно. И что же дальше?

— Смеешься, что ли? Мы каждый день из кожи лезем, чтобы любым доступным способом вышибить друг другу мозги. Что ярче воплощает квинтэссенцию любви по-американски между мужчиной и женщиной?

— Очень остроумно.

Николь скривилась. Ее чай совсем остыл, но она все равно осушила чашку. Хана заказала еще одну.

— На орбите было недосуг. А после… Не знаю. Он — сама деловитость, а я привыкла схватывать все на лету. Я видела его без маски; быть может, это его напугало. А в маске он страшит меня до полусмерти. А как твои дела? Как там у вас с Паоло?

— Он прелесть. — Увидев утвердительный кивок Николь, Хана улыбнулась и поводила указательным пальцем из стороны в сторону. — А вы двое… м-м?..

— Однокашники. Друзья. Партнеры. Я слыхала, он называет нас «Суперкомандой». Пару раз во время практики на выживание в экстремальных условиях ночевали в одном спальнике, но ничего сногсшибательного не было. Не мой тип мужчины.

— Только пойми меня правильно, он мне очень нравится…

— Он славный паренек, — согласилась Николь.

— …и еще никто не заставлял меня так смеяться. Но это лишь мимолетное увлечение.

— Надеюсь, Полю об этом известно, — проронила Николь, а затем поинтересовалась: — Тебя кто-то ждет?

— Ждет? — Хана перевела дух, избегая взгляда Николь, затем деланно улыбнулась. — Боже милостивый, конечно, нет! Я не настолько жестока. — Снова возникла пауза. Хана тщетно пыталась отогнать воспоминания, и улыбка ее угасла. — Иногда я испытывала что называется настоящую страсть. Один раз в Японии, еще во время учебы, второй раз в Стэнфорде. Почти три года мы были неразлучны. Вместе работали, вместе отдыхали, вместе… жили. Я не скрывала, что подала заявление в НАСА. За этим-то я и приехала в Стэнфорд. Но мы легкомысленно к этому относились. Пока не пришел вызов.

— Что же было тогда?

Голос Ханы вдруг лишился выразительности, глаза померкли. Николь захотелось обнять ее, но Хана отстранилась.

— Много воплей, — тихонько проронила она. — Море слез. А однажды ночью вдруг приехали полицейские. Соседка вызвала, опасаясь, что мы изувечим друг друга. Но она вряд ли зашла бы так далеко. Всю жизнь я мечтала о космосе. Я просто знала, что именно здесь мое место. И не могла отказаться, даже во имя любви.

Теперь Николь накрыла здоровой рукой ладонь Ханы. Они посидели молча, потом Хана всхлипнула и высморкалась.

— Извини, — проговорила она, утирая лицо.

— Перед отлетом из да Винчи я получила от Бесс весточку. Она перебралась на Восток, преподает в Массачусетсском технологическом, по-прежнему одна. Но хотя бы не отказывается со мной разговаривать. Я действительно причинила ей сильную боль. Боялась даже, что она никогда меня не простит.

— Будь у тебя выбор, ты поступила бы так же?

— А ты?

— У меня так вопрос не стоял.

— Везет тебе. — Хана со вздохом отвернулась и набрала код на интеркоме. — Я устроила званый обед, Андрей Микхайловитш, не почтите своим присутствием?

— Шэгэй, как обычно, с головой ушел в работу. Вытащить его теперь не легче, чем медведя из берлоги. Но лично я, милые дамы, с удовольствием подкреплюсь.

— Тогда кончай трепаться и приходи.

Зимянин двигался в невесомости с раскованной грацией. Рядом с ним экипаж казался стайкой неуклюжих подростков — пожалуй, кроме Бена Кьяри. Настолько высокий, что едва прошел под установленной нормативами планкой предельного роста, стройный и мускулистый, как танцор, Андрей оказался самым красивым мужчиной их всех, когда-либо встречавшихся Николь. Жаль, что он состоит в счастливом браке, и хотя всегда готов пофлиртовать, дальше этого не идет. Возлюбленный Зимянина — психолог на русской базе в Гагарине —настолько хороший, что сфера его деятельности охватывает и американскую зону. Николь встретилась с ним на предполетных тренировках и ошарашенно обнаружила, что он еще красивее Андрея. Помнится, тогда она подумала, что в мире нет справедливости, но постепенно Николь узнала обоих мужчин поближе и поняла, что это один из тех редких союзов, когда партнеры воистину созданы друг для друга. Связывающие их узы гораздо крепче, чем у всех известных Николь пар — в том числе и ее родителей. Если ей повезет в супружестве хотя бы наполовину, она будет довольна.

Заглянув в тарелки, Андрей состроил гримасу:

— И это называется перекусом?

— Нас устраивает, — отозвалась Хана. Его взгляд был красноречивее слов. Мгновение поразмыслив, Андрей при помощи своего компьютерного блокнота забрался в корабельную базу данных, хранящую рецепты блюд и список провизии, что-то туда вписал и сделал заказ через главную консоль.

— Я тебе не говорила, Андрей, — подала голос Николь, — что в детстве видела, как катаются на коньках твои родители?

— Это видел почти весь мир — если не на их первой Олимпиаде, то на второй уж наверняка.

— Они были великолепны!

— Они были лучшими.

— А ты не катаешься?

— Здесь — нет.

— Ты прекрасно понял, что я имела в виду, черт побери!

Сняв пробу, он вернулся к консоли и запрограммировал чуть больше специй. Потом покачал головой и сообщил:

— Так, как они, — нет. Мне это и в голову не приходило.

— Но почему?!

— Николь, а почему ты не стала адвокатом, как отец, или писателем, как мать? Пишет она бесподобно.

— Ее Пулитцеровские премии это подтверждают.

— Вот именно. А в нашем доме над камином висят три золотые медали. В течение десяти лет и трех Олимпиад родители были сильнейшими спортсменами в мире. Им до сих пор нет равных, так что я не хотел и пробовать. Как и они, я не люблю быть вторым. Я хочу прославиться как Андрей, а не сынишка Михаила и Ларисы.

Тут консоль звякнула, и Андрей с минуту хлебал суп. Потом протянул ложку Николь:

— На-ка, попробуй. Только осторожно, горячо.

— Пахнет чудесно! — Хана подалась вперед, чтобы тоже отведать супа.

— М-м-м, — замычала Николь. — Как ты заставил эту тварь состряпать такое чудо?

— Я не новичок в космосе.

— Не сыпь мне соль на раны.

— У нас с Федором такая же система установлена дома, так что у меня было время попрактиковаться… — он помахал руками, застенчиво усмехнувшись, — и малость побаловаться с ней. Так сказать, раздвинуть рамки кулинарной посредственности.