Крис Клармон - Первый полет

— А точнее?

— Бей в слабое место.

— А, ты о воздухе! — Она подавила зевок. — Выдернуть шланг?

— Это ответ салаги, Ши, я ждал от тебя большего. Пошевели мозгами, если можешь, — холодно фыркнул Кьяри. Глаза Николь в гневе распахнулись. — Ну, отключишь ты воздух, и что дальше?

— Если не подключить обратно, то человек покойник, — пожала плечами Николь.

— Время, Ши, на это уйдет какое-то время. Воздуха в скафандре еще минуть на пять. За пять минут всякое может случиться. Если уж ты сцепишься, то захочешь закруглиться побыстрее — но как?

— Шлем?

— Браво! Тело — великолепная машина. Ради выживания оно пожертвует любой конечностью, кроме одной. Это даже предусмотрено в конструкции скафандров. Если пробита рука, на плече есть герметичный клапан; ты потеряешь руку, но уцелеешь и в красках будешь рассказывать об этом внукам. Единственное исключение составляет голова. Шлем сконструирован так, чтобы его легко мог надеть человек в толстых перчатках; если на судне происходит ударная разгерметизация, тут уж не до возни с застежками, а на магнитные стяжки тоже полагаться нельзя — не исключено, что заклинит либо в открытом, либо в закрытом положении.

— Но ведь это убийство!

— Простейшее решение спорных вопросов.

— Так ты говоришь, этим всегда кончается? — Теперь ей было не до сна.

— Чаще всего.

Подтянувшись к входу в «домашнюю» Карусель, Николь толчком распахнула люк.

— Возможно, ты и прав, Кьяри…

— Не судите о том, чего не понимаете, старлей. Мы живем в безжалостнейшей из сред и потому слишком редко позволяем себе роскошь великодушия. А за ошибку, за единственный неверный шаг обычно расплачиваемся жизнью.

— Мне только об этом и твердят.

— И не без причин, Николь.

— Что-то мне расхотелось тренироваться, комиссар.

— При всем моем уважении, лейтенант, вы не имеете права отказаться. A demain [4] До завтра (фр.). !

Неуклюже вскарабкавшись по лестнице из центральной шахты в кают-компанию, Николь дала волю гневу, не заметив находившуюся там Хану Мураи.

— Проклятый, невежественный, смердящий ублюдок, растуды его мать! — грохотал голос Николь в просторном тороиде.

— Прошу прощения? — приподняла Хана голову.

— Ой, Хана, извини. — Николь тотчас же устыдилась собственной несдержанности. — Я не знала, что здесь кто-то есть.

— Само собой. Я тут перекусываю. Хочешь?

— А что у тебя?

— Лососина и плавленый сыр.

— М-м… Хана, да это же все настоящее!

— Остатки личных сбережений, — тяжело вздохнула та.

— Ой, я не могу…

— А я могу, и если я хочу поделиться, то это мое личное дело.

— Ты настоящий друг.

Хана заказала через кухонную консоль чай для Николь. Напиток, как всегда, казался затхлым, зато рыба была восхитительна. Николь смаковала каждый кусочек. Только теперь она начала понимать, почему рестораны и даже закусочные базы да Винчи пользуются такой популярностью; после многих месяцев питания пастами и сублимированными, полусинтетическими «продуктами» вернувшиеся домой астронавты требуют — и заслуживают — наилучших натуральных продуктов.

— Досталось от комиссара, Николь?

— Слизняк вонючий!

— Даже так?

— Хана, он учит убивать людей.

— А может, заодно спасать собственную жизнь?

— Так ты его защищаешь?!

— Просто я не забыла слова генерала Кэнфилд за обедом. Мы еще зеленые новички, Николь; наверно, она знала, о чем толкует. А он знает, что делает.

Николь досадовала, что чай не желает стыть.

— В мои планы это не входило.

— Вот как? А зачем же ты пошла в ВВС?

— Хотела стать астронавтом. Мечтала о космических кораблях. И кратчайший путь — пойти в синие кителя. Если бы меня отчислили, я, наверно… Я бы стала летчиком-испытателем. Но Кьяри так чертовски хладнокровен, словно пытается перекроить меня на свой манер. А мне это не по нутру!

— Ты ему говорила?

— Намекала. Он намерен продолжать, и плевать ему на мои чувства.

— Обратись к Кэт. Она запретит ему своей властью.

Николь основательно поразмыслила, потом покачала головой.

— С чего бы это? — осведомилась Хана. — Думаешь, она его поддержит?

— Черт, нет! Как раз наоборот. По-моему, эти тренировки ей поперек горла. Обмолвись я хоть словечком, и с ними покончено. Но я не хочу ее впутывать. — По категоричному тону Николь было ясно, что Кэт она не доверяет.

— Путешествие только-только началось, — серьезно заметила Хана. — Такой настрой ни к чему хорошему не приведет.

— Ничего, утрясется. — Николь заморгала, словно очнулась от сна. — С чего это ты в тюрбане?

Голова Ханы была повязана синей шелковой косынкой с радужным отливом. К удивлению

Николь, молодая японка вдруг заволновалась. Потом застенчиво хихикнув, вытащила заколки и сдернула платок. Николь невольно охнула.

Длинных, иссиня-черных волос Ханы как не бывало; на гладко выбритом черепе осталась только неширокая полоска, идущая ото лба к затылку. «Ирокез» был слегка подстрижен, и когда Хана провела ладонью по волосам, они приподнялись на несколько сантиметров, а затем элегантно откинулись набок. Пряди, оставленные на затылке более длинными, спадали на плечи косицами.

— Ты первая видишь это после Андрея, — стеснительно усмехнулась Хана. — Как тебе?

Николь вытаращила глаза и скорчила глупую физиономию, изо всех сил стараясь, чтобы вышло посмешнее, только бы скрыть зависть, охватившую ее с первого же взгляда на подругу. Вообразив себя с подобной прической, Николь разразилась ехидным хихиканьем. Хана поглядела с подозрением, не понимая, что вызвало подобное веселье.

— Просто замечательно, — заверила Николь. — Господь Вседержитель, неужто Андрей… Он? — Хана кивнула. — Вот ведь хитрый пес, я и не подозревала за ним подобных талантов. Но, Хана, зачем?! Что это тебе взбрело в голову?!

— Да просто стих такой нашел, — развела руками Хана. — Решила, что, если не выйдет, обреюсь наголо, и никто, кроме друзей, и не увидит… — Вы ведь мои друзья, верно? — Николь энергично закивала. — …Прежде чем мы вернемся на Луну.

— Ты гораздо храбрее меня.

— Вам, воякам, положено выглядеть пристойно.

Сжав зубы, Николь горестно прищелкнула языком и покачала головой. Теперь настала очередь засмеяться Хане, потому что подруга не на шутку расстроилась. Она прикидывала так и сяк, не попросить ли Андрея сделать ей такую же или другую, но не менее вызывающую прическу. Потом решительно тряхнула головой. «В другой раз. Когда буду командовать собственным кораблем».

— Я вот ломаю голову, Николь, — Хана снова настроилась на серьезный лад. — Как ты относишься к Кьяри?

Николь очень удивила резкая смена разговора.

— Ненавижу этого субчика до мозга костей. И не смотри так, Хана, я и вправду его ненавижу!