Наталия Ипатова - Врата Валгаллы

— И освободите от иных работ механика по имени, — еще один взгляд на деку, — Ларсен. Поставите его на эту машину.

Чем дальше, тем интереснее. Лучший механик Шельм, которого Гросс все собирался перетащить себе, да не мог подыскать подходящего предлога. Кто там, внизу, знал про Ларсена? Кто-то из подручных мигом сбегал за Фростом, отдыхавшим в своем отсеке. В отличие от пилотов ему полагалась персональная каморка. До сих пор Натали и не подозревала, что на военном корабле можно встретить старика.

— И девушек, значит, под погоны? — сказал он вместо приветствия. — Добрый вечер, лейтенант Гросс.

— Привет, Фрост. — И не вина Гросса, что прозвучало это хмуро. — Опять не удалось мне всучить тебе мою птичку. Вот, хотят, чтобы ты сдал все работы и принял опытный образец. Летать будет леди. Если я правильно понял.

— Опытный так опытный.

Фрост откинул блистер кабины, зацепил за борт лесенку и заглянул в кабину. Комэск внизу даже шею вытянул.

— Ну, что там?

— Ничего такого, как будто… Э, а это что за шутки? Почему катапульту демонтировали?

— Чтооо? — Гросс едва удержался, чтобы не спихнуть механика и не занять его место. — Может, перенесли?

— Нет тут катапульты, — мрачно повторил Фрост. — Съер?…

— У меня для вас пакет с инструкциями, — откликнулся человек, который так неожиданно всем стал приказывать. — Там упомянуты узлы, которые вам категорически запрещается трогать.

— А ответственность, которую я несу?

— Катапульта, — сказал человек, — самый малофункциональный узел истребителя. Фактически это устройство несет только психологическую нагрузку. Дескать, в случае непосредственной опасности пилот теоретически может покинуть кабину. Много ли вы знаете случаев, когда он успевал это сделать? Единицы.

«Не при пилотах, — вопило выражение лица Гросса. — Не при женщинах и мальчишках!» Но чиновнику плевать было, что оно там выражает.

— …и сами пилоты, насколько мне известно, предпочитают моментально сгореть в машине, чем болтаться в кресле, мучаясь: спасут — не спасут? Хотя я не спорю, маневр «подбери товарища» в Академии отрабатывается. Такие правила, комэск. Ни переустанавливать, ни даже обсуждать их с вами я не уполномочен.

— Все будет в порядке, — сказал Фрост. — Хорошая машина. Правда, б/у. Я ее помню. Одна такая.

По скромному мнению Натали все Тецимы были похожи друг на дружку, как куриные яйца в скорлупе, но механик молча показал на три ряда косых крестиков, аккуратно нарисованных на левом борту. Раньше они, вероятно, были белыми, гордо кричали о себе на фоне зеркальной черноты, а сейчас их заботливо закрасили в цвет глубокого космоса. Рельеф, однако, остался. У кого-то не поднялась рука зашлифовать боевую славу.

— Разве что у вашего командира счет поболее будет. Ну так он и летает подольше.

У Натали ноги словно нарочно свинцом налились. Но хочешь не хочешь, пришлось тащить их в кабину.

Умостилась в кресле, поерзала. Нерешительно поглядела на панель, ручку, рычаг управления двигателями. Расположены, надо думать, под усредненного мужчину. Усредненный мужчина покрупнее нее. Стрелки всех приборов дрогнули, лампочки вспыхнули на какую-то долю секунды, словно замкнулись и тут же вернулись в нерабочее состояние электрические цепи. Выглядело это, мало сказать, странно, но Натали относилась к электричеству со здоровым женским фатализмом, уповая на заботливые руки механика. Сама она в важном деле целости машинных потрохов ни за что отвечать не могла, и стала бы жертвой любой мелкой поломки, которую пилот в состоянии исправить, например, прижав контакт пальцем.

Натали машинально опустила колпак и только тут догадалась, что здесь, внутри, под керамлитом с его односторонней прозрачностью нет необходимости следить за выражением лица. Дрожь пробрала ее, заставив поплотнее втиснуться лопатками в губчатую спинку ложемента. Надо попросить Фроста Ларсена выдвинуть кресло до упора вперед.

— От тебя, машинка, зависит, долго ли нам целыми летать.

Гросс, совершенно багровый, брызгал слюной, икал от невозможности выразить чувства и проглатывал неопределенные артикли. Шельмы-ветераны помалкивали, чинно рассевшись по койкам, и глазели на командира выжидательно, что еще сильнее распаляло его не находивший выхода гнев. Казалось, в глубине души пилоты потешаются над ним, и это был яд для души.

Кому уж точно было не до смеха, так это причине праведного гнева комэска: «женщинам и детям». Только что закончились их первые тренировочные полеты в составе эскадрильи. В глубине души понимая, что двадцать четыре часа, «налетанных» на тренажерах в режиме ускоренной подготовки, иного результата не могли принести нигде и никогда, Натали съежилась, оцепенев и устремив взгляд на руки, сцепленные на коленях. Поза воплощенной безнадежности и отчаяния, состояние, из которого ее навряд ли вывели бы даже побои.

Впечатление было такое, будто и до них дойдет. «Качество пилота» — показатель, согласно которому Академия определяет лучших — имеет сугубо материальное выражение в цифрах, связующих меж собой скорости выполнения обязательных фигур, процент поражения целей и общее количество затраченной при этом энергии. Чем меньше пилоту требовалось импульсных включений маневровых двигателей, тем быстрее исполнялась фигура, тем ближе, соответственно, был вожделенный значок. Все, одним словом, как и полтыщи лет назад, упиралось в чутье и профессиональный навык.

Второго катастрофически не хватало, а первое отсутствовало у Натали в зародыше. Компьютерной мультипликации тренажеров оказалось недостаточно, чтобы подготовиться к резкому удару и звуку выстрела из кассет, почти одновременного с «Серый-4 готов», а потом — внезапный космос и мелькание смутных теней вокруг. Двадцать четыре «ускоренных» часа инструкторы потратили, чтобы обучить ее целиться и висеть на хвосте. Групповые полеты параллельными курсами, когда вышколенная эскадрилья в доли секунды занимает места согласно номерам и перестраивается в мгновение ока, Учебка оставила на совести комэсков. На первой же минуте обнаружив за собой семь машин вместо одиннадцати, в то время как прочих носило по обитаемой вселенной, Гросс остановил всех и развернулся, пытаясь выполнить роль пса при разбежавшихся овцах. Пилот Пульман в это время следовала за зеленой точкой, которую ее бортовой компьютер определил как лидера, однако, испытывая вполне очевидные для новичка трудности с небольшими перемещениями, прозевала момент, когда командир поменял курс на противоположный, и… Словом, сдержанный рык из динамика, который посоветовал ей поменьше пялиться в черноту и побольше — на показания радара, был самым меньшим воздаянием из всех, какие она могла получить за командирские плоскости, опаленные ее экстренным торможением, и еще довольно долго она чувствовала в горле собственную селезенку. Подразумевалось, что продолжение последует, и сейчас для него был самый подходящий случай.