Виктор Глумов - Школа наемников

Сама ферма располагалась в центре свалки — перепле­тение труб, парники в два-три человеческих роста, кры­тые полупрозрачным стеклом или пластиком. В парниках зеленела дурман-трава.

— Туда бы бомбу, — мечтательно протянул Рик. — Прямо в центр. Они же сами без дури передохнут...

— Приказ есть приказ. — Артур убрал бинокль от глаз, и свалка сразу стала нагромождением плохо раз­личимых железок, где не разобрать детали. — Надо штурмовать. Ворота одни, да?

— Ворота одни. — Рик отстегнул с пояса планшет и принялся грифелем наносить план свалки. — И улицы кривые, узкие, на танкере не проедешь. Ох, чувствую, повеселимся мы...

* * *

Танкер жахнул прямой наводкой по воротам и снес их. Патрульный с вышки палил из пулемета, но бес­порядочно, и его сняли одиночным выстрелом — нар­коман кувыркнулся и грохнулся в груду машин голо­вой вниз.

Леке подал знак — взвод ворвался на свалку. Приказ был ясен: убивать всех. Навстречу людям в одинаковой черной форме бежали оборванцы-наркоманы, воору­женные кто чем: «хаудами», обрезами, самодельными уродливыми ружьями. Леке срезал их очередями, дви­гаясь в соответствии с заданной схемой. Ответвление улицы — выглянуть из-за угла, выстрелить. Спрятаться. Подождать. Снова выглянуть — повылезли новые нар­команы, сколько же их здесь?!

Еще дней шесть назад он представить не мог, что с такой легкостью будет расстреливать людей, но сейчас сердце его пело: он справится, его взвод зачистит этот притон, и руководство вынесет лейтенанту благодар­ность. Испытание на Полигоне — ерунда. Вот настоя­щее испытание, которое проверит, насколько он хоро­ший командир.

Леке подал солдатам знак, махнул рукой в центр свал­ки: туда. Спасибо Рику, подробно зарисовал. Спасибо Артуру, сейчас прикрывающему Лексу спину.

Омега смела сопротивление наркоманов так же лег­ко, как танкер сметает холмовейник. Взвод выбежал в центр, к парникам, и остановился. Леке никогда прежде не видел таких конструкций. Два высоких полупрозрач­ных здания смотрелись чужеродно на фоне покорежен­ных ржавых остовов автомобилей, арматуры, грязного тряпья. К парникам тянулись сваренные из обломков ко­ленчатые трубы, одна труба протекала — под ней обра­зовалась глубокая лужа.

Наркоманы охраняли парники. Стояли у стен стро­ем, готовые на смерть — без дурман-травы им все рав­но не жить. Леке заметил, что у скалящегося дикого с карабином почерневшие, разрушенные зубы. Предло­жить диким сдаться? Бесполезно. Воцарилась тиши­на — ни одна из сторон не торопилась начать стрель­бу. Мозгов у наркоманов не хватило даже на то, что­бы залечь в груде мусора и оттуда держать оборону. Выползли к самому дорогому, к смыслу своего сущест­вования.

Леке вскинул пулемет и выстрелил поверх голов в стену парника. Стекло ухнуло, пошло мелкими трещи­нами и начало осыпаться с металлического каркаса пря­мо на головы защитников. Взору открылись полки с дурман-травой, расположенные в несколько ярусов. Наркоманы завопили. Взвод открыл огонь.

Осколки стекла пробили трубу, и вода брызнула во все стороны. В воздухе разливался пряный запах дур- мантравы. Грохотало так, что уши закладывало. Авто­мат дергался в руках. Наркоманы метались, орали и па­дали. Рядом с Лексом азартно рассмеялся боец — по го­лосу Леке узнал Артура. Они были вместе, и они делали свое дело.

Зачистка продолжалась до вечера. Когда все закон­чилось, уставшие солдаты остались одни на опустевшей свалке. Металлические каркасы парников уцелели, но посадки дурмантравы были уничтожены вместе с оби­тателями фермы. Наемники топтали ростки, и запах от­равы кружил головы. Леке снял шлем, подошел к Арту­ру, хлопнул его по плечу:

— Мы справились, брат!

Артур обернулся, лицо у него было распаренное, красное и счастливое. Лексу хотелось кричать от вос­торга, но он сдерживался — командиру негоже вести се­бя как мальчишка. Поэтому Леке просто улыбался.

— Мы справились, — повторил он.

Глава 26

ВРЕМЯ СОБИРАТЬ КАМНИ

олнечный луч скользнул меж занавесок, лег на ли­цо. Роман замычал и перевернулся на другой бок. Кудряшки Ирены защекотали в носу, и он громко чих­нул. Ирена потянулась, выгнулась, как кошка, прильну­ла всем телом и прошептала:

— Что случилось, мой сла-адкий?

Роман спрятал лицо от света на ее груди и решил еще немного поспать, но не получалось. Мерно сту­чало Иренино сердце, тонкие пальцы перебирали волосы.

— Ты у меня самый лучший, самый-самый, — шепта­ла она.

— Что, лучше, чем... он? — Роман приподнялся так, чтобы столкнуться с ней нос к носу.

— М-м-м, — она закатила глазки, — он самодовольный чурбан, а ты... ты — настоящий. Я счастлива, что все так случилось.

Артурка всегда снимал сливки, у него были лучшие женщины, лучшие манисы, лучшие работники. Артур- ке посчастливилось родиться в семье Шакала, и Ша­кал сына любил. Им двоим все доставалось слишком просто, можно сказать, даром. Пока Ян надрывался, поднимал хозяйство, Шакал тискал девок да жевал дурь, а сынок его, вместо того чтобы работать, волков гонял и драться учился. Наконец справедливость вос­становлена, Роман вернул то, что по справедливости принадлежит ему, например дом Шакала. Артурка это­го не заслужил.

Иренка вот... Говорит, что и раньше его, Романа, за­приметила, но боялась выразить симпатию. Врет? А, ка­кая разница, Артуркито нет, а девочка умелая и чертов­ски красивая.

— Е-едут! Е-еду-ут! — заорали на дозорной башне.

Роман нехотя отстранился от Ирены, выглянул в ок­но и крикнул:

— Кого несет?

— Омегу! — отозвался Грымза. — Не к себе — сюда катят!

Первая мысль была — к шлюхам. Вот же невезуха, Ян как раз с караваном в Московию уехал, надо вставать, разбираться с военными. Принесла же нелегкая с утра пораньше!

Натянув штаны и чмокнув подружку, Роман рванул к колодцу. Ирена выбежала следом в одной рубахе, едва прикрывающей зад, полила из кувшина — он, отфырки­ваясь, умылся. Два постояльца-задохлика пялились из окна на Иренины длинные ноги.

Обрадованные новостью шлюхи с красными от не­досыпа глазами высыпали на улицу и теперь прихора­шивались, натирали губы свеклой, расчесывали друг другу волосы. Рабочим не было до гостей никакого де­ла. Подумаешь, омеговцы приперлись, эка невидаль!

— Одежду принеси! — скомандовал Роман — Ирена исчезла.

Вернулась она с белоснежной рубахой, помогла одеться, платком вытерла с его шеи воду, поправила жа­тый воротник.

— «Хауду» мне, быстро!

Роман нащупал в кармане брюк портсигар, свернул самокрутку, закурил. Взволнованная Ирена подала «ха- уду», он пристегнул оружие к поясу и принялся с важ­ным видом прохаживаться вдоль постоялого двора. Ко­ни гостей обмахивались хвостами, фыркали; над кучка­ми свежего навоза кружили мухи.