Виктор Глумов - Школа наемников

— Напугал! — расхохотался рыжий детина. — Сла- дость-то тоже — только от баб!

— Отставить! — без уверенности приказал сержант. — Так оно, не так — каждый сам для себя решает... Вот ты, рядовой Рик, — он ткнул пальцем в дядьку, — жизнь уже нюхал, тебе, может, женщины и не нужны уже вовсе...

В кузове заржали. Рик не обиделся, фыркнул на юн­цов, закатил глаза к потолку: мальчишки, мол, что с них возьмешь!

Имен сослуживцев Артур не помнил. И ведь пред­ставлялись все, сержанты, рядовые, он тоже себя на­звал. Неудобно получается.

— Была у меня девочка, — начал рыжий, — ну такая девочка! Сдобная, мягкая! Чуть сожмешь — синяки ос­таются, кожа тонкая-тонкая... А недотрога! Берегла се­бя, значит. Для единственного. Вот такая девочка бы­ла. Я ее в сарай затащил за фермой, а она мне по яйцам ка-ак врежет! Вот такая девочка! «Женись, — го­ворит. — Тогда уж...» Ну, я молодой, мне еще жить да жить, гулять да гулять, а так хотелки разобрали!

— Отставить похабщину! — взвился сержант.

— Да какая похабщина, сержант? Решил жениться, а денег-то и нет, чтобы дом, значит, сендер, то-сё. Ну и подался в наемники...

— Заткнись, — попросил его прыщавый тип с бегаю­щими глазками, — и без тебя тошно. Меня мама пускать не хотела...

— Рядовой! — возмутился сержант. — Ты солдат или где?! Какая, к мутафагу, мама?! Омега — твоя мама, лей­тенант — папа, а я... А я теперь твой дядя.

— И жена, — ехидно вставил рыжий.

В грузовике снова заржали. Сержант вспыхнул. Был он совсем юнец, не старше Артура и Лекса, с худым ше­лушащимся лицом, испятнанным кожной болезнью. Ар­тур наконец-то вспомнил, как его звали — Тео. Стран­ное такое имя.

— Эй, пацаны, — тихо, но очень строго сказал Рик, — за такое можно и выговор огрести. Вы теперь в армии, дурачье. Привыкайте слушать старших.

— Спасибо, — поблагодарил его Тео. — Спасибо, ря­довой.

— Рад стараться, — лениво отмахнулся Рик.

Замолчали. Начало припекать. В черной кожаной

форме Артур с непривычки варился в собственном со­ку. А если еще и шлем? Представить страшно. Он начал задремывать. Ему снился Орв, истекающий кровью, очертания теней в облаках пыли, скаты... Лицо Лекса за миг до удара...

Тряхнуло на кочке, Артур вздрогнул и открыл глаза. Да что он здесь делает?! Почему не попросит остановить грузовик, не швырнет на пол оружие и шлем, не уйдет? Другие рядовые сознательно сделали свой выбор, он, в общемто, тоже, но времени подумать как следует не бы­ло, и отомстить Роману хотелось... Теперь Артур начи­нал жалеть об опрометчивом решении. Будто он и не вы­брался с Полигона, а просто ловушка захлопнулась.

Артур переживал, ругал себя и Лекса. Но выхода не видел и бежать не спешил.

Когда кузов грузовика раскалился, сделали привал, раскатали брезент, намочили и накрыли кабину.

Перевал уже пройден, горы маячат на горизонте, си­неватые в полуденной дымке. Над головой жарит рас­каленное солнце. Пахнет отработанным топливом и Пу­стошью — пылью, сеном, ржавым железом. Стоянку ор­ганизовали у небольшой рощи на берегу ручейка. Судя по следам кострищ, здесь обычно обедали проезжаю­щие. Солдаты по приказу сержантов наполнили фляги водой, потом Тео и второй сержант раздали сытные омеговские пайки.

Устроились в жидкой тени. Леке все не появлялся, танкер стоял закрытый. Артур представил, какая там печка. Кошмар. Рядовые скинули куртки, рыжий встал у ручья на четвереньки и опустил голову в холодную воду.

Артур ждал. Наконец крышка люка поднялась, из танкера вылез водитель — пунцово-красный громила в форме капрала. За ним показался верткий, мелкий ря­довой, а потом и Леке, какой-то помятый, будто заспан­ный. Со стоном вывалилось еще одно тело и тут же, не заползая в тень, распласталось на земле. Капрал с ря­довым переглянулись, подняли товарища за руки, за но­ги и потащили в рощу. Леке шел сам. Его шатало.

Не знай Артур Лекса, он решил бы, что лейтенант хорошенько принял на грудь. Солдаты перестали же­вать и уставились на командира. Тео судорожно прогло­тил еду и собрался скомандовать «смирно», но Леке опередил его, махнул рукой:

— Продолжайте, продолжайте. — Протопал к ручью и повторил действия рыжего.

Артур отложил кусок мяса и лепешку, подошел к ко­мандиру. Тот жадно пил, не поднимая головы.

— Леке... — Артур опустился рядом на корточки. Лейтенант, разреши обратиться. Ты чего это? Укачало?

— А... Артур... Да... Заснул, понимаешь, чуть не сва­рился.

От Лекса несло перегаром. Артур затравленно огля­нулся на танкистов — двое с аппетитом лопали, третий член экипажа валялся кверху брюхом и не шевелился.

— Леке, ты что?! — прошипел Артур. — Не вздумай пить на службе! Тебя же разжалуют! Идиот! И это — лей­тенант, офицер Омеги!

— Ты... ефрейтор... мне не указывай!

— Да я хоть жизнь знаю! Я хотя бы самогон пил и девок целовал! А у тебя же на вольной земле крышу рвет! Учуял он свободу! Тьфу...

Леке поднялся и сгреб Артура за грудки. Все устави­лись на них.

— Ты... ты мне не указывай! — прошипел Леке. — Ты — подчиненный, понял? А то сгною...

— Ты не зарывайся, — спокойно посоветовал Ар­тур. — Водички попей. Поешь. Тебе же потом стыдно будет. А разжалуешь — я только спасибо скажу. В гробу я видел тебя, твой взвод и твою миссию. Вольным быть хочу. Свободным.

Леке разжал пальцы. Артур отряхнулся, будто лейте­нант испачкал его своим прикосновением. К ручью ко­вылял капрал, уже не столь красный.

— Проблемы, летеха? — издалека крикнул он. — Рядо­вые борзеют?!

— Нет, — сказал Леке. — Познакомьтесь. Капрал Глы­ба. Ефрейтор Артур, мой сводный брат. Это у нас се­мейное, капрал. Ефрейтор учит меня жить.

Глыба повернулся к Артуру и придирчиво осмотрел его с ног до головы:

— А-а-а... Говорили про тебя в Цитадели. Мол, Леке на Полигоне брата встретил. Не похож совсем. Ты, еф­рейтор, учти: хоть он тебе брат, хоть сын, по званию он старше. Лучше смирись. Все разборки — в свободное время, уяснил? Неуставным отношениям — неуставное время. А сейчас ты должен на него как на командира смотреть. И это я сегодня добрый, а с похмелья прист­релил бы тебя. В назидание.

— А неуставной самогон? — осведомился Артур. И еле успел увернуться — Глыба двинул ему в нос.

Леке перехватил руку капрала:

— Своих людей бей, капрал. А с моими я сам разбе­русь. Спасибо.

Глыба почему-то рассмеялся и ушел. Артур смотрел на Лекса. Надо же, какие мы благородные: братом назвал, под опеку взял, бить не позволил. Аж плакать хочется.

— Разрешите идти, лейтенант? — сквозь зубы проце­дил он.

— Разрешаю, ефрейтор. Свободен.

Артур вернулся на свое место, подобрал еду и при­нялся жевать, не ощущая вкуса. Прошли ведь вместе и нападение волков, и атаку некроза, и подъем на высо­ту, и битву с мутафагами. Гуса одолели. От смерти друг друга спасали. И одним ударом Леке все перечеркнул. Даже не ударом — он предал Артура гораздо раньше, на­врав про облаву и высоту... Потом, конечно, проявил добрую волю — вытащил с Полигона. Но это ничего не меняет. Или меняет? Или нужно учиться прощать, су­дить по поступкам? Спас? Спас... Братом назвал.