Анастасия Самсонова - Золотые крылышки для Нила фон Вальтера[СИ, с словарем]

Раздавленная и уничтоженная она сжалась в кресле напротив, изо всех сил стараясь не разрыдаться. Когда-то ему казалось, что он ее любит… А потом он думал, что ненавидит ее… Ну, а теперь… Теперь ему было абсолютно все равно… В его глазах она не чем не отличалась от тысяч таких же девушек, которые толпами бродили за ним в каждой из забегаловок Солнечной Системы, на перебой признаваясь ему в вечной преданности и любви. Пожалуй единственное, что отличало Анжелу от них всех, это то, что она была его ошибкой, глупой юношеской ошибкой. Одной из тех ошибок, которые так легко совершить и так трудно исправить, и о которых так долго приходится потом жалеть.

— Всего хорошего, Анжела, — мягко, даже с какой-то грустью попрощался он, — Надеюсь, что все у тебя когда-нибудь сложиться. Прощай, — он резко повернулся и ушел, оставив ее одну.

Выйдя из здания, в котором располагалась редакция канала, Нил тут же словно окунулся в знойную жару окружающего мегаполиса. И хотя было еще утро, но воздух уже раскалился до такой степени, что даже дрожал над мостовой от исходящего от нее жара.

Абсолютно не обращая внимания на палящие солнечные лучи, Нил задумчиво направился к стоянке такси. Из всего, что он узнал от Анжелы особенно сильно его поразила связь с этой историей Габи. Уж она-то каким боком здесь замешана? Не понятно. Вот Нил и думал о том куда ему теперь ехать: то ли домой, то ли все же сначала навестить фон Валленштейнов.

В конце концов, он решил, что и так непозволительно много потратил времени, заезжая к Анжеле, бабушка с Марго могут обидится. Ведь они наверняка ожидают, что он сразу же поедет к ним. Так что лучше все же ехать домой. А Габи, ну, про Габи наверняка все давным-давно известно Марго. Так что если порасспросить сестрицу, он и так узнает все из первых, ну, или почти из первых рук.

Он едва успел подойти к парадному крыльцу дома, как прямо перед его носом распахнулась дверь и ему на шею кинулась Марго.

— Нил! — смеясь закричала она, обнимая его, — А мы все ждем и ждем! А ты все никак не едешь! Ба! — позвала она, чуть обернувшись, но по-прежнему не выпуская брата из объятий, — Ба! Он приехал!

В этот момент раздался какой-то шум и Нил моментально был ослеплен осветительными вспышками голокамер. Оказывается, ждали его не только бабушка с сестрой, но и целый рой журналистов, которые обустроились неподалеку от дома и едва завидев Нила, тут же ринулись к нему в надежде сделать 'классный' кадр, или взять интервью. К счастью, Марго, быстро сориентировалась и утащила его в дом, куда журналистам вход был заказан.

— Стервятники! — пробурчала Марго, с силой захлопнув ногой тяжелую дверь.

Но ее возмущение тут же было заглушено радостным возгласом бабушки Анны, спустившейся в холл и увидевшей на пороге Нила. Со счастливым криком — 'Мальчик мой!', - она кинулась к нему, едва не споткнувшись о свою маленькую собачку, Тасика.

Тасик обиженно взвизгнул, но все же попытался выжать из своих коротких лапок все возможное, для того чтобы опередить хозяйку и первым попасть в объятья Нила. Однако, это ему не удалось, несмотря на то что его кривые лапки заработали из всех своих сил. Бабушка все же опередила его и обняла Нила за шею.

— О, Нил, — сквозь слезы улыбнулась она.

— Ну, вот, — пробормотал он, — вы тут с Марго, еще потоп чего доброго сейчас устроите! Я же вернулся! И все со мной в порядке! А вы плачете! — строгим голосом добавил он, кинув взгляд на сестру и заметив, что у той тоже мокрые глаза.

— Тяф-тяф! — вмешался в разговор Тасик, прыгая вокруг Нила и бабушки.

Но на него решительно не обращали внимания. И тогда песик подпрыгнул вверх, причем на высоту почти в два раза большую своего роста, то есть сантиметров на тридцать, и, ухватившись зубами за штанину Нила, изо всех своих скромных сил потянул его к себе. Оставить без внимания такой маневр было просто невозможно:

— Тасик! — по-прежнему улыбаясь, возмутилась бабушка.

— Вот хитрюга! — восхитилась, фыркнув, Марго.

Нил же, рассмеявшись, сделал то, что Тасик так самозабвенно от него добивался: наклонился и подхватил песика на руки.

— Ну, что безобразник! — усмехнулся он.

И тут же стремительно отодвинул собачку от себя на вытянутых руках, но все же опоздал. Тасик, переполненный счастьем, все же умудрился облизать ему лицо, особенно норовя достать уши.

— Ой, все! Все! Перестань! — со смехом увернулся от его шершавого языка Нил.

И почему-то именно в этот момент он по-настоящему понял, что все наконец закончилось. Что ему больше не придется завтра, или послезавтра нестись в казарму для получения очередного задания. И можно не опасаться 'повышенной чувствительности' своего поводка: он уже никогда не будет болью напоминать Нилу о приказах начальства. И больше никаких рейдов и опасных операций! Никаких рискованных заданий! Теперь самым опасным в его жизни будет спуск на лыжах в Альпах, или вождение пилотскара.

Нил опустил неугомонного Тасика на пол и, подняв глаза увидел, что в холл входит еще кое-кто. Их было не много, всего человек десять, но их преданность никогда не ставилась под сомнение.

Слуги дома фон Вальтеров.

Старый дворецкий Бертнер, который когда-то чуть не отшлепал маленького Нила, за то, что тот стащил у отца сигары. Сереброволосая домоправительница, сколько Нил ее знал, она всегда напоминала ему чью-то незамужнюю престарелую тетушку, милую и добродушную, со смешными кудряшками, делающими ее похожей на куклу. Необхватных размеров шеф-повар, в царстве которого Нил с детства любил прятаться ото всех своих неприятностей. Ах какие он делал булочки с кремом! А как вкусно пахло на его кухне и от него самого! Пьер всегда был внимателен к мелким бедам Нила, и всегда у него был подходящий рецепт, как поправить дело! Поссорился с Марго? — вот съешь печенье с шоколадной глазурью и возьми с собой пару штук, Марго его просто обожает, предложишь ей такое печенье и она тут же забудет, что вы из-за чего-то поссорились! Боишься учиться кататься верхом? — возьми с собой в конюшню несколько яблок, Дмитрий, наш конюх, как-то говорил мне, что любую лошадь можно приручить с помощью сладкого яблока! А вот и сам Дмитрий! Неуклюжий слегка прихрамывающий парень. Когда-то он был жокеем. Но потом ему не повезло и он получил страшную травму, после которой пришлось забыть про конный спорт. Но лошади были его страстью, его жизнью! Он мог часами рассказывать забавные истории про Красавца Блю и Кружащую Бабочку, неукротимого Мустанга и вредного Дьявола. И какие замечательные это были истории!

Здесь были и другие, такие же знакомые и милые сердцу лица людей, которые за столько лет стали Нилу совсем, как родные. Он улыбнулся им всем разом, а потом подошел и пожал морщинистую руку ворчуну дворецкому, дородному Пьеру, от которого, как всегда пахло сладкими булочками, ванилином и пряностями, невысокому Дмитрию… Всех их он спрашивал о самочувствии, друзьях, детях, неизменных привычках… И он вновь словно вернулся в солнечное детство, окруженный друзьями и искреннее любящими людьми.