Питер Дэвид - Легионы огня: долгая ночь Примы Центавры

Но… что, если такого места просто не существует?

Эта мысль ужаснула Вира до безумия.

Возможно ли такое? Неужели кто-то способен следить за Лондо повсюду? Быть может, им удалось подсадить в него какое-то подслушивающее устройство или маячок. Но… почему же он до сих пор все это терпит? Почему он с этим смирился? Он ведь был императором. Императором Республики Центавр! Пусть даже большая часть этой Республики лежит в руинах, но она все еще жива. Нельзя оставаться верным государству, злоумышляя против государя.

А ведь именно я убил предшественника Лондо, так кто я такой, чтобы рассуждать…

Но если дело обстояло именно так…, если на Лондо как-то посадили жучок, или же — что маловероятно, но все же, — там был кто-то, настолько вездесущий, что даже Лондо его опасался, тогда все обретало смысл. Но кто бы это мог быть?

Дурла. Вот и ответ.

Возможно, подумал Вир, Дурла каким-то образом шантажирует его. Может быть, ему в руки попала какая-то ужасная правда о Лондо, и он получил власть в обмен на молчание. И пока Дурла владеет этой тайной, он может удерживать Лондо на коротком поводке.

Это заставило Вира призадуматься: что же такое смог выяснить Дурла, раз.

Лондо согласился пойти на это…. уступил жалкому коротышке, лишь бы только не допустить огласки? Все-таки, самые ужасные и самые великие поступки Лондо отнюдь не были тайной, именно они, в первую очередь, и привели его на трон.

Что же еще мог натворить Лондо настолько отталкивающего?

Но, что бы там ни было, вся эта история вызывала у Вира крайнее раздражение и беспокойство. Она заставила его задумался о том, насколько подозрительным типом он стал, и о том, достаточно ли такой степени подозрительности для собственной безопасности. Дурла явно много знал о Вире, и.

Вир нутром чуял, что тоже может оказаться мишенью шантажиста. Конечно же, это зависело от того, считает ли его Дурла угрозой, является ли Вир — умышленно или нет, — помехой для осуществления планов Дурлы, какими бы они ни были.

Размышляя об этом, Вир, наконец, открыл дверь и вошел в каюту. Но, услышав чей-то голос, подскочил почти на полметра в воздух.

— Привет!

Вир прислонился к стене, схватившись за ведущее сердце.

— Мистер Гарибальди, — с трудом выдохнул он, — что вы здесь делаете? Как вы сюда попали?

— Когда работаешь начальником службы безопасности, — ответил Майкл.

Гарибальди, поднимаясь с кресла, в котором, судя по всему, он чувствовал себя вполне комфортно, — то у тебя появляются кое-какие навыки. И они остаются даже тогда, когда получаешь повышение и становишься начальником службы безопасности президента Межзвездного Альянса… Кстати, о нем… он бы хотел с вами встретиться.

— Да?

— Да. А что? Почему вы так нервничаете?

— Нервничаю? — Вир засмеялся. — С чего вы взяли?

— Ну, обычно, когда вы нервничаете, то размахиваете руками… как, например, сейчас.

— Что? А, это. Нет-нет… я просто… у меня небольшие проблемы с кровообращением, вот я и пытаюсь размяться.

Он некоторое время размахивал руками, а потом сказал:

— Ну вот, кажется, достаточно, — после чего скрестил руки на груди. — Так зачем же он хочет со мной встретиться?

— Ради бога, Вир. Вы же знаете, как все это делается… «наше дело не спрашивать — зачем, а…» в общем, вы меня поняли.

— Да, конечно, я вас понял. Понял? Вообще-то… на самом деле, я вас не понял. «Наше…» что?

— Сделать или умереть.

— А-а. Здорово сказано, — сказал Вир без особого восторга.

— На самом деле, это цитата из поэмы «Атака Светлого отряда». [1] В оригинале — непереводимая игра слов. «The Charge of the Light Brigade» — знаменитая в англоязычных странах поэма Альфреда Теннисона об атаке бригады легкой кавалерии под Балаклавой 25 октября 1854 г. во время Крымской войны. — Прим. ред.

— О, это не про тот самый отряд, который атаковал на скорости, превышающей скорость света?

Гарибальди тяжело вздохнул, а потом лукаво улыбнулся и указал на дверь:

— Я все объясню по дороге.

Они вышли из каюты и направились по коридору. Мысли Вира запутались еще больше. Гарибальди, как обычно, не показывал, что у него на уме. Что ему известно? Как много ему известно? И, что более важно, как много известно ему самому? Вир почувствовал, что земля будто уходит у него из-под ног, в этой неизвестности опереться было решительно не на что.

Гарибальди нес какую-то чепуху. Вир механически кивал, сохраняя на лице застывшую улыбку, всем своим видом показывая, что слушает, но, на самом деле, это было не так. Он потер уголок глаза… и увидел… нечто.

Оно было там всего мгновение, но когда Вир обернулся, чтобы лучше рассмотреть это, все уже исчезло. Вир моргнул, потом снова потер глаз, постарался снова увидеть это, чем бы оно ни было. Он понятия не имел, что именно пытался разглядеть.

— Вир, с вами все в порядке? — спросил Гарибальди, явно встревожившись.

Вир попытался мысленно представить, что он там увидел. Кажется, это была закутанная в плащ фигура. Некто, криво улыбаясь, наблюдал за ним. Но теперь привидение исчезло, и Вир терялся в догадках, не начались ли у него галлюцинации от стресса.

Да, это все от стресса. Ведь он никогда раньше не испытывал столь сильного стресса. И больше всего его угнетало то, что он до сих пор не понимал, из-за чего весь сыр-бор.

Вир ответил с несколько большей откровенностью, чем диктовалось здравым смыслом в данной ситуации:

— Нет, мистер Гарибальди. Со мной не все в порядке. И, знаете что?

Знаете, что в этом самое скверное?

Гарибальди покачал головой.

— Самое скверное, — продолжил Вир, — в том, что если бы у меня все было бы отлично…, то подобное состояние оказалось бы для меня настолько непривычным, что я, возможно, дико перепугался бы и не знал, как поступить. Вы ведь понимаете, о чем я говорю?

— Да. Полагаю, что понимаю. Вы просто боитесь расслабиться.

Но Вир покачал головой.

— Нет. Это вовсе не так. Я не боюсь. Просто я забыл, как это делается.

— Вир, — медленно произнес Гарибальди, — учитывая то, что здесь произошло …и то, что продолжает происходить на Приме Центавра… возможно, это то самое добро, которого не бывает без худа.

— Тогда, должно быть, это чересчур хитрое добро, — сказал Вир.

Джон Шеридан, увидев вошедшего в кабинет Вира, поднялся из-за стола. На президенте был обычный темный костюм. Он пригладил аккуратно подстриженную, тронутую сединой бородку и задумчиво посмотрел на Вира. Вир пытался прочитать на его лице, зачем он понадобился, но Шеридан был слишком опытен, чтобы позволить собеседнику хоть что-то понять по выражению своего лица. Шеридан уже почти год был президентом, а за те четыре года, что Вир был с ним знаком, ему никогда не доводилось видеть, чтобы этот человек преждевременно открывал свои карты.